Евгений Доставалов (Достман) - Громкие ночи на хуторе близ Дюханьки. Рассказы, приключения, байки

© Евгений Доставалов (Достман), 2021

ISBN 978-5-0053-3086-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В Дюханьский колхоз имени «Красного броневика» завезли списанные армейские грузовики, взамен старых, малогабаритных ЗИСов и ГАЗов.

Захарычу, уже пожилому водителю на мельнице, досталась наша знаменитая «Шишига» (ГАЗ-66). С этого момента и началось на хуторе Дюхань происходить что-то невероятное. Все жители стали попадать в нелепые, странные обстоятельства. Вот с приключения нашего Захарыча и его напарника, Прошку-картошку, коему только-только стукнуло восемнадцать, я и начну описывать сельские странности.

Как-то дали Захарычу путевку в соседнее село Мухань за керосином для АН-2, «Кукурузника» то бишь. Дорога пролегала, хотя, это можно мало назвать дорогой – беспутица, через хвойный, густой лес, а далее, вдоль болота, что втекало в речушку со странным названием – Дюханька. От этого и хутор назвали – Дюхань. Для этого и попросили Захарыча, с его-то вездеходом, доехать до Мухани. Как обычно, он выехал не один, а с сыном Сидоровича, заядлого самогонщика и местного изобретателя, то есть Прохора, по прозвищу «Картошка», из-за формы носа, вероятно.

Выехали они к вечеру, видать, с двигателем неполадки были. Уже темнело. Все было бы отлично, да только возле болота, наша «Шишига» опять заглохла, списанная же… Решили остаться до утра. Впотьмах ковыряться – без толку! Как только они начали дремать, их разбудило нечто странное. Где-то за болотом играла гармонь, что-то вроде, наподобие частушек. Прошка быстро достал в бардачке фонарь, и они вместе двинулись пешком в направление музыки. Как ни странно, болото оказалось совсем сухим. Они быстро дошли до маленького, кривого домика. Из окна бил не яркий, мерцающий свет, возможно от лучины. Оттуда же и доносились частушки, распеваемые старческим голосом. Как они дошли ближе к дому, музыка прекратилась. Дверь распахнула кривая старуха, прямо – Баба Яга.

– Я вас как раз и поджидала, внучки мои. Прошу в гости. В лесу то прохладно ночевать в машине без обогрева, – прохрипела бабушка.

Напарники переглянулись, пожав плечами, вошли в хату. В светлице было полно развешано много веников с разными травами. В углах разные амулеты языческие.

– Точно ведьма, – шепнул Прошка Захарычу.

Тут Прохор на лавке видит Трофимову гармонь, с коей он пропал без вести два года тому назад. Его протрясло. Старуха не стала дожидаться вопросов, да сама начала свою историю.

– Два года назад я услышала впервые гармонь. Это шел один парниша, из вашего хутора, быть может. Он так завораживающе играл, что я попросила своего братца, Лешака, направить его ко мне, впрочем, как и вас. Я попросила у него: научить меня играть на гармони. А он взял, да и помер со страху. Сердечко слабое. Больная молодежь нынче. А запомнила я только его частушки.

– А где сам-то Трошка то? – Захарыч смело спросил старую.

– Где-где?! Сварила я его для вурдалаков моих несчастных!

Прохор стал оглядываться по сторонам.

– Та, нет! Они в полнолуние только охотятся, а так – в спячке. Ничем не разбудишь! Оставайтесь, накормлю, напою. Только вы меня каким-нибудь другим песням обучите.

– Таки я на гармошке не умею, я только на гитаре сбацать могу, – оправдался Прохор.

– О, молодец, что напомнил. Я вроде не старая, еще и трех сотен нету, а память – беда! Вона, за печкой висит. У прохожего гитариста отобрала. Из Мухани к вам направлялся. Я то гитару хвать, а он – бежать!

Пришлось остаться напарникам на ночь.

Конец первой части. Продолжение следует.

Захарыч уже давно храпел на лавке, но Прошка еще учил старуху основным трем гитарным аккордам.

– Таки ночи не хватит научить Вас всем песням, бабуля, которые в моем репертуаре.

– Не волнуйся, внучек, я мысли читать умею. Ты про себя пой что-нибудь, я быстренько запомню.

Прохор кое-как, нервно начал вспоминать, но в голову приходило что-то несуразное.

– Спокойно, дитятко, я же вас не трону, да на место быстро отправлю. Думай в спокойствии.

Прошка расслабился, и напел в уме все, что он умеет петь и играть на гитаре.

– Хватит, сыночка, я уже сама перенапряглась. Вот одну уже совсем, наизусть выучила, остальные без вас по памяти играть буду.

Старуха взяла у парня гитару, да завелась: «Плачет девушка в автомате…» Спела всю песню, да и отпустила его спать на печь, а сама на болото пошла, другие песни играть.

Напарники проснулись уже в «Шишиге». Только в кузове машины почему-то. На улице было совсем светло. Они прошлись нарочно к болоту – оно, как раньше все бурлило и воняло, короче, сплошная топь! Они дальше тронулись в путь до Мухани за керосином. На обратном пути ничего не произошло.

По истечении некоторого времени, по Дюхани разнеслись слухи о том, что, когда человек начинает тонуть в этом, злосчастном болоте, он слышит, как старуха поет песни под гитару. Прошка попросил Захарыча тряхнуть стариной, да и поехать вновь на болото.

План был своеобразный. Подъехать на грузовике немного к болоту, потом развернуть лебедку, да привязать Прохора к ней. Далее, отпустить Прошку в болото до тех пор, пока он не начнет тонуть, и тогда Захарыч включит обратный ход лебедке.

Напарники в следующий день так и сделали.

Когда Прохор, привязанный к лебедке «Шишиги», зашел по горло в болото, он четко услышал под гитару хриплый голос чудной старухи:

Плачет девушка с автоматом.

Под прицелом офицерьё.

Пачка сигарет в халате,

Да билет на самолет.

Плачет девушка на трассе,

Что под Е-95.

Батон и кефир пробивает в кассе,

Аргентина Ямайка 0:5 опять!

Плачет девушка, беспечный ангел.

Сжатый вовремя свой кулак.

Парус рваный, дельфин-смуглянка…

Батька чекист, да черный флаг.

Плачет девушка в снег в июле.

Храм из дерева – кровь души.

Вставлю в попу тебе я стулом,

Вкручу лампу, и – не дыши.

Плачет девушка над лошадкой,

Хоронили детки коня.

Люди – волки все, без оглядки.

Псом в Москве помираю я.

Плачет девушка в русском поле,

С конем ночью тихо пойдет

В театр теней, где Каа, Бандерлоги

Прыгнут со скалы, побегут вперед.

Плачет девушка с автоматом.

Лучше ВДВ на свете нет.

С каплей крови в ручной гранате…

Если трус он – друга вовсе нет!

– Всё, Захарыч, тяни, потону ведь, – взахлеб прокричал Прохор.

Когда Захарыч выключил лебедку, тот с интересом и небольшим страхом спросил:

– Ну, что, услышал? Как слухи, оправдались?

– Да, слышал. Но она всё смешала, чему я тогда её учил.