Rain Leon - Чёрный молот. Красный серп. Книга 1

Самуил Шаевич Кукуй, пятидесятилетний дед Лёвчика и Яши, работал главным инженером в строительном управлении. Уезжал на работу спозаранку и возвращался затемно. Работы было невпроворот, а поставки цемента, кирпича, сантехники и столярки постоянно срывались. По полдня он проводил вися на телефоне, выбивая, требуя, уговаривая, пугая вышестоящим начальством, давя на совесть и обещая все блага мира. Плотники, каменщики, кровельщики и сантехники работали не спеша, а после обеда, приняв на грудь, и вовсе расползались по щелям, вытащить из которых их было делом непростым. Срывался план, и это тоже было головной болью главного инженера.

– Ох, Давид, снимут с меня шкуру. Скоро уже иностранные гости приезжают, а мы объекты для них никак сдать не можем.

– Так для них вроде как военные строят?

– Так и они не успевают, пару объектов нам подкинули.

– Кто к нам? Летуны или танкисты?

– Да не поймёшь. Под Ольховым лётное поле сооружают, а под Солёным рвы копают. А жить вроде как вместе будут. Ну и дела начинаются. Ну, давай ещё по пятьдесят.

– И я не пойму, у них под Зелёным Станом уже ведь есть аэродром, зачем им ещё один?

– Значит, мало им одного. Вооружается немец, а наши помогают. Будем надеяться, знают, что делают. Ты вот что, Давид, поосторожней с тканью. Уже вся родня и все знакомые в защитном ходят. Как бы не взяли тебя за одно место.

Давид Наумович Соркин служил закройщиком при закрытом ателье, обслуживающем офицерский состав расквартированных в Новооктябрьске частей. С недавнего времени ателье получило заказ на пошив парадной военной формы германским лётчикам и танкистам, проходящим обучение по Рапалльскому договору. Сталин принял решение не входить в союз с Францией и Великобританией, он предпочёл Германию как возможного будущего противника стран-победительниц. И с 1925 года в СССР стали строить военные аэродромы и создавать танковые полигоны. Расходы на содержание объектов немцы брали на себя и перечисляли оговоренные суммы точно в срок, настаивая на такой же педантичности со стороны СССР. Собственно, соглашение было взаимовыгодным. Германия после поражения в Первой Мировой не могла иметь современную армию и поэтому должна была вдалеке от посторонних глаз тренировать своих лётчиков и танкистов на любезно предоставленных Москвой аэродромах и полигонах. В свою очередь советские специалисты внимательно изучали немецкий опыт авиа и танкостроения, каждый раз убеждая немецкое военное командование присылать для тренировок всё более совершенные машины. И к тридцатым годам на совместных аэродромах прописались «Фокеры», «Юнкерсы», «Хейнкели» и «Альбатросы». Танковые полигоны постепенно сворачивали свою деятельность, и немецкие танкисты, носившие во время занятий исключительно форму Красной армии без знаков различия, отбывали потихоньку на родину спецрейсами, увозя хорошо пошитые новенькие мундиры. И германский «Панцерваффе» пополнялся свежими кадрами, прошедшими качественную подготовку на восточно-украинских равнинах, очень напоминавших многие европейские пейзажи.

Давид Наумович, будучи классным специалистом, во времена НЭПа прошёл великолепную школу в ателье непревзойдённого мастера мужского платья Храпановича в Полтаве. Когда же советская власть решила, что достаточно с неё частных предпринимателей, и прикрыла все заведения, Давид с молодой женой Маней и первенцем Лёвой приняли предложение о перезде в Новооктябрьск, на родину Мани, в дом к её родителям, Самуилу Шаевичу и Кларе Лазаревне Кукуй. Пользуясь связями Самуила Шаевича, Давид быстро поступил в военное ателье, где благодаря школе Храпановича вовсю применял метод экономной кройки, о чем не ставил в известность коллег и начальство. И каждый раз, получая рулоны ткани для пошива парадного мундира, Давид умело выкраивал что-то и для себя. По установленным нормам, из каждого рулона полагалось сшить по девять галифе, у Давида получалось десять. Нормы на верхнюю часть мундира были иными и шились из ткани другого цвета, но и здесь Давид выкраивал свою долю, которая потом расходилась по родственникам и знакомым. В основном обшивали командирский состав Красной армии, расквартированный непосредственно в Новооктябрьске, но случались и небольшие, на пару-тройку дней, командировки в Зелёный Стан, Солёное, Ольховое и ещё несколько небольших посёлков, где были расположены армейские чайсти, и учебные полигоны, и аэродромы немецких гостей. Да, следовало немного попридержать коней, для такого небольшого городка слишком много людей, одетых в одинакового цвета костюмы и юбки. Тесть прав, нужно закончить юбку для жены Сарафаныча и на время прекратить шабашки. Скоро будет выпуск в лётной школе, и тогда можно будет выкроить немного чёрного материала про запас.

Тесть, конечно, умный мужик, плохого не посоветует. Однажды Давид и Самуил Шаевич попали в неприятную ситуацию, которая их сблизила. Год тому назад они отправились в выходной на рыбалку на утренний клёв. Заблаговременно накопали во дворе червей и подсыпали им в банку вываренный чай, чтобы не засохли и могли питаться, проверили загодя снасти. Женщины собрали им по паре бутербродов и термос с горячим сладким чаем. Мальчишки, которых обещали взять с собой, вопреки ожиданиям не пожелали просыпаться, а мать не дала будить их насильно. Наскоро перекусив и выпив чая, мужчины отправились в путь. Идти было минут сорок в сторону 29-го разъезда. Не доходя до разъезда, прошли через рощицу, перешагнули через железнодорожные пути и начали спускаться к реке. Обоим показалось, что кто-то пристально следит за ними в роще. Но всё было тихо, и мужчины принялись выбирать места. Несмотря на столь ранний час, здесь уже был один рыбак. Пришлось пройти немного дальше, чтобы не мешать друг другу. Наконец места были выбраны. Немного примяв камыш, поставили рогатки, установили длину лески и насадили червей. Бросили в воду размолотый сухой жмых в качестве прикорма. После каждый закинул снасти, и рыбалка началась. Речка неспешно текла в предрассветной тишине. В месте, где сидели Самуил Шаевич и Давид, был небольшой затон шириной метров тридцать, и течение здесь замедляло свой ход. У начала затона торчал носом кверху полузатопленный старый катер. Когда-то белоснежный красавец перевозил пассажиров и мелкие грузы, но вот состарился и закончил службу в Ершовом затоне. Рыба потихоньку начала плескаться, заквакали лягушки. Сначала одна, а потом и весь хор включился в общую какофонию. Было темно, рассвет ожидался очень скоро. Белый верх поплавков был еле заметен. Остатки лунного света дробились на мелкие чешуйки в водной ряби. И в отражении этих чешуек, напрягшись, можно было разглядеть качающиеся поплавки. Утренний туман менял картинку, стелясь над водой, и лунный свет освещал только небольшие участки воды, пробиваясь через рваные края белой шали, укутывавшей затон. Вдруг поплавок одной из удочек Самуила Шаевича потихоньку дрогнул, разгоняя круги по воде, и замер. Потом ещё раз и ещё, а потом резко ушёл почти весь под воду. Самуил Шаевич быстро потянул удилище к верху, и из воды появилась первая добыча – карась размером с ладонь. Он летел прямо на рыбака, загнув хвост и замерев. Самуил Шаевич схватил на лету затрепетавшую рыбу левой рукой и, зажав правой удочку под мышкой, освободил крючок. Насадил рыбу на кукан – леску с привязанными по краям палочками, одна из которых продевается рыбе через жабры и рот, а вторая крепится к воткнутой на берегу палке, чтобы рыба, находящаяся в воде, не могла уплыть.