Татьяна Сороколетова - Помни обо мне

– О, Ангелина Францевна! Вы всё так же шикарны! Вам можно только позавидовать! Мне бы хотелось быть на вас похожей! Вы всегда такая жизнерадостная и улыбчивая!

– Ах, Танечка! Ты у меня такая умничка! Молодец, что зашла! Помоги мне немного по хозяйству…

…С кухни мы переместились в гостиную, где посередине стоял круглый, дубовый стол с накрахмаленной скатертью. Мы в два счёта заставили его всевозможными кулинарными изысками, вареньями и различными сортами чая и кофе.

Могу сказать с уверенностью, что ничего вкуснее пончиков Ангелины Францевны, я никогда не ела! Едва откусив кусок, я поняла что сейчас сойду с ума от блаженства!

– Мм-м, Ангелина Францевна ваши, пончики просто потрясающие! Они тают во рту, я рискую съесть за раз десяток. Пожалуйста, научите меня так же вкусно готовить!? – взмолилась я.

– Это совсем не сложно! Выбирай свободный день, бери с собой желание, авантюризм и приходи ко мне! Я научу тебя многому, что может пригодиться в жизни!

– Спасибо большое! Вы моя добрая фея! Восхищение вам!

– Ладно прекрати! Ты меня засмущала! – она улыбнулась и едва заметно смахнула рукой слезу.

В компании Ангелины Францевны, я чувствовала тепло и спокойствие на душе, её приятный голос убаюкивал, тихая и красивая речь словно патока ложилась на сердце, слушая ее я ощущала себя как детстве: в полной безопасности и умиротворении.

В тот вечер мы говорили о многом, Ангелина Францевна была потрясающим рассказчиком. Она прожила действительно не пустую (как она сама выразилась) жизнь! Несмотря на толпы поклонников, признание в профессии, и множество других трибутов роскошной жизни она не познала лишь радости материнства! Единственное о чём она жалела всю жизнь это то, что она так и не смогла стать матерью и испытать настоящее женское счастье! Сейчас, когда она сидела передо мной такая величественная, красивая, и мудрая, я не могла понять одного-почему судьба не подарила ей простого человеческого счастья? Шамиль и она – были для меня настоящими загадками, судьбы которых будоражили мой ум.

Позднее всё встало на свои места…

… – Я знаю за, что мне всё это! В 1939 году мой отец был одним из приближённых к кремлёвскому аппарату власти. Именно он приложил свою руку ко многим бесчинствам, которые творил Сталин и его приспешники! Именно под чутким руководством моего отца взрывались храмы и расстреливались священники. Каждый раз когда он уходил из дома, я с трепетом смотрела, как он идёт по Большому Каменному мосту в сторону Кремля! Уже тогда я понимала, что сегодня он будет кого-то убивать, что он идёт выполнять приказ! Как марионетка! Стремление к власти поглотило его, он стал жестоким и бессердечным! Мама никогда не вмешивалась в его дела, но когда он уходил, всегда украдкой крестила его вслед и неизменно плакала.

Я безумно любила своего отца и знала, что он попал в плен властолюбия и окончательно в нём запутался. Оттуда уже не было выхода. И когда в 1940 году он был расстрелян, я поняла, что мне не нужно злиться и ругать его. Судьба сама рассчиталась с ним. Моя мама была известной балериной, примой Большого театра. Мы часто ходили с ней на спектакли, именно она приобщила меня к искусству. После смерти отца мы освободили служебную квартиру в Доме на Набережной и переехали на Садовую. Мама до самой смерти Сталина, боялась, что в один прекрасный день за нами придут, как за семьей врага народа. Но то ли о нас забыли, то ли кто-то спас нас-этого мы не узнали. До самого 1953 года она страдала бессонницей и жуткими мигренями, лишь когда начали развенчивать культ Сталина и пал железный занавес, мама захотела эмигрировать, но не успела. Она умерла здесь, эта квартира ее родовое гнездо, здесь умру и я… Я выросла не в воцерковлённой семье, но в Бога верю. И каждый день прощу прощения за себя и за отца. Знаю, что мне скоро уходить, но знала бы ты Таня, как страшно умереть, не попросив прощения у людей, чьих предков убил мой отец. Я живу с этим грузом всю жизнь, но всё никак не могу решиться сходить в церковь и исповедоваться…

– Может быть, ещё не время и вы просто не готовы? – робко предположила я.

– Я готова, но мне нужна помощь. Помоги мне пожалуйста?! Сделай одолжение, своди меня в церковь?! Одна, я никогда не пойду туда!

– Я с удовольствием помогу вам! – с энтузиазмом воскликнула я, и решила, что теперь настало моё время говорить.

Я рассказала ей о Шамиле и о том, что накопилось в моей душе за последнее время. Не утаив ни одного момента, я рассказала всё, что жило во мне последние месяцы, то о чём переживала, думала и мечтала.

– Знаешь что, я хочу сказать тебе? Этот человек послан тебе не просто так! Он послан тебе либо для какого-то урока, либо в качестве испытания. Но я склоняюсь к первому варианту. Он подарит тебе некий опыт, и ты поймёшь, что нужно ценить людей тогда когда они рядом! Не отказывайся от него, помоги! Будь с ним до конца! Подари ему счастье! На день, на месяц не важно. Пусть он уйдёт, так как он хочет! Думаю, он заслужил это! И не бойся его, он ничего плохого не сделает тебе. Но ни в коем случае не привязывайся к нему, иначе придётся не сладко, когда его не станет. Прояви милосердие и поверь – ты сделаешь очень хорошее дело! Спеши делать добро Таня! Спеши делать добро…

…Эти слова так и стояли у меня в ушах. Я вышла от Ангелины Францевны глубоко за полночь.

Вся Москва была украшена потрясающей иллюминацией, разноцветные огоньки весело перемигивались друг с другом, начав обратный отсчёт до наступления Нового года. Я тихо брела в сторону дома поддевая ботинками невесомый снег, аккуратно выпавший этой ночью. Сегодня всё было иначе чем в будни, сказочно-добрая атмосфера пролегла невидимой нитью по улицам города!

Весь путь до дома, я думала о нашем разговоре с Ангелиной Францевной. Её фраза: «Подари ему счастье» крепко засела в моей голове. Тут же в памяти всплыл образ Шамиля, его колдовские глаза и лёгкая полуулыбка и в этот момент, я окончательно решила, что буду с ним до конца! Подарить счастье не сложно, труднее всего потом пережить утрату.

Открыв ключом дверь, я сразу же услышала дикий грохот, визг Патрика и его бешеный топот когтей по паркету. Включив свет, моим глазам предстала забавная картина: на полу валялись оторванные шторы, рядом лежала огромная, разбитая китайская ваза, чуть поодаль разодранный в клочья палантин, а всю композицию завершал Патрик Венедиктович. Он восседал в самом эпицентре событий и виновато смотрел на меня.

В этот момент, я не могла ругать его, отчего-то напротив захотелось проявить малодушие, и со смехом схватив Патрика на руки, я нежно поцеловала его в холодный нос. Он тут же с благодарностью уткнулся мне в шею и заурчал. Я чувствовала его маленькое тельце, которое тихо тряслось и урчало от удовольствия.