Лариса Порхун - И вся любовь…

– Только попробуй…

– Поразительно, что же с ним было? – удивлялась Сима, – Ведь даже нос горячий был, я проверяла… Артур, управляя автомобилем, устало пожал плечами:

– Вообще он не капризный, и очень спокойный… Он подумал и добавил:

– А знаете, я уверен, что он расстроился, когда вы ушли в тот раз. Честное слово, это было заметно. Я ещё поэтому вам раньше позвонил… Но вот вы здесь, но что-то непохоже, чтобы он успокаивался… Артур посмотрел в зеркало заднего вида и поздно заметил выезжающую с какого-то двора машину. А дальше всё завертелось суматошно, неправильно и быстро, как в сломанном калейдоскопе. Раздался пронзительный сигнал клаксона, затем несильный, но ощутимый удар, и машина остановилась. Одновременно с этим, Филипп с диким воплем, оттолкнулся от Симы всеми четырьмя лапами, спружинил в правое плечо Артура, на когтях спустился на пол, раздирая его куртку, и заметался по салону. Дальше у Симы всё происходило, как в тумане, хотя никто, включая так и продолжающего подавать звуковые сигналы перепуганного кота, не пострадал. Слегка задетый бампер и две разбитые фары, – общий урон происшествия. Тем не менее, были долгие выяснения отношений, ожидание полиции и предрассветное возвращение домой. Истерзанный морально кот с видом оскорблённого достоинства удалился, почему-то прихрамывая, в комнату и только что не хлопнул дверью.

– Не переживайте, ничего страшного не произошло, – сказала Сима, – ну выплатите ущерб, в крайнем случае.

– Я не за то, – махнул рукой Артур, – простите, что втянул вас в это… Весёленькая ночка получилась…

– Да уж, – засмеялась Сима, – в Филиппа будто бес вселился.

– Да какой там бес, – воскликнул Артур, – сто чертей, как минимум, – и тоже рассмеялся. Когда от смеха на глазах выступили слёзы, Сима стараясь выровнять дыхание и успокоиться, с трудом, выдавила:

– Это нервное, – снова захохотала она, – не обращайте внимания…

– Точно, – давясь от нового приступа смеха, произнёс Артур, – а что же ещё, все болезни от нервов…

– А знаете, я варю отличный кофе, давайте позавтракаем, – успокоившись, сказал он, – мне ведь через несколько часов в аэропорт уже ехать.

– Конечно, – улыбнулась она, хотя было уже совсем невесело, – я только переоденусь.

… Очередь на регистрацию была длиной в полноводную, извилистую реку. Странно, снова гнетущее, тоскливое чувство, по-хозяйски расположилось в душе Артура. Откуда эта тревога, это ощущение, что он что-то не сделал или сделал неправильно?

– Это чей паспорт? – сухо и требовательно подняла на него подведённые глаза молодая девушка за регистрационной стойкой.

– В смысле? – Артур ещё ничего не успел понять, но откуда-то абсолютно достоверно знал, что никуда он сегодня не полетит.

Девушка, молча, продемонстрировала разворот чужого паспорта Артуру. С фотографии на него так же пристрастно и подозрительно взирало лицо вчерашнего мужика. Того, кто какого-то чёрта выезжал среди ночи со двора, не заметив автомобиля Артура на совершенно пустынной дороге.

– Ах ты ж… – Артур проверил карманы… Бесполезное занятие… Ничего и не может быть. Чёртов гаишник перепутал их паспорта… Или он сам… Или кто-то другой?

Когда всё выяснилось, прошло несколько часов. Но Артуру уже было всё равно. Конечно же, его самолёт улетел. Но и это его не беспокоило. Ему предложили поменять билеты, но он отказался.

– Мне нужно домой, – сказал он и вдруг обрадовался, от гнетущего чувства, что давило на него все эти дни, не осталось и следа. Он позвонил Симе и спросил, что купить к столу.

– Ты решил не лететь? – спросила она, вместо ответа, не заметив, что перешла на «ты».

– Я передумал… Я хочу встречать Новый год с тобой, если ты не против, конечно, – он помолчал и добавил, – просто я не сразу это понял.

– Это очень хорошо, – ответила она, – ты не представляешь, как я рада… А я боялась, что ты меня даже не заметишь…

– Нет, этого бы не случилось, мне ещё в детстве сказали, что я узнаю тебя…

Положив трубку, Сима подошла к зеркалу, сняла очки и распустила волосы… Филипп сидел на полу и внимательно наблюдал за ней. В выражении симпатичной, зеленоглазой кошачьей физиономии, внимательный человек обязательно бы прочитал:

– Всё верно, полностью одобряю вашу тактику…

Когда через пару часов Артур вошёл в квартиру, он ахнул. За красиво накрытым столом сидел Ангел из его сна. Златовласый, белокожий и голубоглазый. В чудесном платье цвета сияющей лазури.

– Это ты? – спросил Артур севшим голосом.

– Это я, – ответила Серафима и засмеялась.

– Я дома… Так вот же оно, счастье, – сказал Артур и шагнул к ней, – Спасибо тебе, господи! Спасибо, шестикрылый серафим!

Хочу поделиться с вами двумя историями о судьбах двух совершенно разных людей. Не знакомых друг с другом и никоим образом не пересекающихся. Объединяет их только одно – взаимоотношения с матерью. Или, как в первом случае – полное отсутствие таковых. Истории не просто реальные, они и записаны, примерно так, как были мне рассказаны. Практически от первого лица. Просто, честно и незатейливо. Если они и подверглись с моей стороны некоей литературной обработке, то лишь в самой незначительной степени.

Славик 17 лет не был в родительском доме. И даже не собирается, ещё чего не хватало. После того, как с ним обошлась родная мать, нет уж, извините… Да, ему сейчас – 37. И да, с тех самых пор, с матерью он так и не разговаривал. Что случилось? А ничего не случилось, просто его использовали всю жизнь, как хотели, да и выкинули… Началось всё с его «семёрки», которую он купил ещё чуть не в восемнадцать, причём на свои деньги. Что? Откуда деньги? Да оттуда… Потому что пахал всю жизнь в колхозе, как проклятый, чуть не с 10 лет. Да плюс дома своё хозяйство, так сказать, тоже само о себе не позаботится – огород, ни конца, ни края, два бычка, куры, гуси, кролики. Всё на нём, потому как именно он из троих детей старший. Мать с раннего детства внушала, что «не потопаешь – не полопаешь». Да и на кого было рассчитывать? С отцом, развелись, когда они с сестрой совсем мелкие были, ни ответа, как говорится, ни привета от него за всю жизнь. Второй раз мать замуж вышла, он уж восьмой класс заканчивал. Так что повзрослеть очень рано пришлось. Понятное дело, не от хорошей жизни. Он и привык, что с ним считаются, что его слово, его мнение, чего-нибудь да стоят. Как выяснилось ничего подобного. Ни черта это не стоит. Первый раз он убедился в этом, когда сестра взяла, да и замуж выскочила в восемнадцать лет. Ну и что, что ему самому тогда всего двадцать было? Он ведь глава семьи, по факту-то. Отчим – мужик неплохой, кто спорит, смирный, по крайней мере, и не пьющий. Не чета, прямо скажем, родному папане. Но всё равно человек пришлый, да и к сорока годам в примаки податься, такая мутноватая история тоже, знаете, не для каждого. Да таких нигде особенно не жалуют. И потом, всё равно он родной только Витьке, младшему… Так что какой он там хозяин, так видимость одна, понятное дело.