Эмануил Бланк - Сочинения. Том 5. Антидепрессант

Посадка была резкой, стремительной и благополучной. Мы, с моим соседом, извивавшимся от кишечных колик, так и пережили ее, стоя в самолете, как в переполненном общественном транспорте. Запах вокруг был, конечно, ещё тот. Не сговариваясь, мы открыли дверь самолета, ещё ползущего на стоянку. Стюардессы не препятствовали, лишь поплотнее позажимали носики. Мы же, быстро выпрыгнули, так и не дождавшись установки трапа.

Среди встречавших, столпившихся за небольшой оградкой, мелькнуло удивленное лицо моего дорогого тестя – добрейшего Петра Григорьевича, с тревогой наблюдавшего за быстрым и непонятным передвижением своего новоиспеченного зятя по лётному полю.

– Ну ты меня и напугал, – сетовал он впоследствии, – Смотрю, выпрыгиваешь с каким-то странным типом из самолёта и несёшься за ним, по аэродрому, как скаженный. Что делать? Думаю и бегу вслед за вами. А вы, как оказалось, спешили в туалет

– Купи любые штаны!, – просипел мой бедный сосед и всучил пару мятых красных десяток, стремительно исчезая в одной из кабинок

– Извини, брат, что шутил не вовремя, – заключил он прощаясь, – Видишь, Б-г и наказал. Он все видит. Но в самолёт, я больше ни ногой. Поездом- поездом, возвращаться буду

…

– В этом году лэта нэ будэт, – через полчаса, уже трясясь в маршрутке" Сухум-Ткуарчал», я, с неподдельным интересом, внимал оригинальному прогнозу солидного водителя

– Откуда знаешь?, – недоверчиво отреагировал пожилой пассажир

– Адын верный чэловэк сказал!, – подкрутив усы, азартно заверил наш живописный шофер

– А..А! Тогда, конечно, другое дело, – будто, услышав абсолютное доказательство, утвердительно закивал собеседник, – Так бы сразу и сказал

Апрельский Ткварчели был прекрасен. Волны тёплого воздуха, густо-настоенного на травах, кипарисах, магнолиях, аджиках, благородных лаврах, экзотических цветах и пряностях, а главное, на добрых улыбках Ткварчельцев, немедленно вскружили голову, расцветив, и без того буйные, яркие краски влажных субтропиков.

Но главным хозяином города, гостеприимно встречавшим, всегда сопровождавшим и охранявшим, была высоченная и широченная Гора Айсра. Она, казалось, слегка прилегла отдохнуть на восточной окраине города. Ее огромное тело обильно заросло морем потрясающей зелени, приветственно махавшей верхушками деревьев, орешниками и зарослями кукурузы. Даже, тёмной-претемной, южной безлунной ночью, эта Гора, невидимая глазу, как-то особенно ощущалась.

Чувствовалось, при этом, какое-то особое, более плотное пространство сгустившейся Тьмы вокруг того добродушного Гиганта, мирно посапывавшего у порога родного Ткварчельского Дома.

Мою жену, приехавшую с нашей малышкой навестить родителей загодя, я не узнал. Показалось, что она совсем изменилась.

Нет! Внешность осталась той же. Но куда, при этом, делись горячность, непокорность и свободолюбие? Меня, внезапно, окружили не только любовью и нежностью, но и материнской заботой, абсолютной предупредительностью, да ещё вкупе с потаканием моим самым смелым, порой, сумасбродным идеям.

Целыми днями, без всяческих замечаний, я мог валяться с книжками, вкушать, как султан, разнообразные блюда и наслаждаться ласковым воркованием.

На живописном Ткварчельском базаре, благоухавшем ароматами разнообразных мацони и аджик, жена не давала поднять мне ни грамма зелени, ни картофеля, ни мандарин. Все, надрываясь, тащила самостоятельно.

– Перед знакомыми неудобно, – она решительно вырывала у меня тяжелые сетки, наполненные овощами и фруктами. Я должен был, по-кавказски – руки в брюки, медленно гулять, чинно здороваться и неспешно справляться о делах, а также прочих незначащих деталях, у таких-же уважаемых мужчин, сопровождаемых женщинами. Их прекрасные спутницы также надрывались рядом от разнообразных товарных отягощений. Поначалу, мне было, как-то, не по себе. Но, очень скоро, я привык и был, попросту, очарован, околдован, покорен таким бережным отношением к сильному полу.

_______________

– А ну! Чемоданы в руки, быстрее-быстрее! Чего, как заторможенный? Пошёл-пошел. Быстро пошёл! В своей нетерпимости ко всему окружавшему, вновь изменившаяся спутница жизни, была чересчур жестока. Вздрогнув, от ставшей уже необычной, громкой повелительной интонации, я, как-будто, резко проснулся, и, нахлобучив на себя гирлянду сумок с чемоданами, послушно поплёлся к автобусу от Кишиневского аэропорта

Прощай-прощай, дорогой Ткварчели. До свидания…

Не прошло и семи часов, как многополосная змея гигантского хайвэя равнодушно выплюнула нас в Сан-Франциско. Там проживал наш бесподобный, симпатично-оптимистичный дядюшка Герман, родной брат моего отца.

От самого Лос-Анджелеса, дорога тянулась и тянулась среди однообразных посевов хлопчатника, промеж безжизненных унылых территорий, напрочь униженных и уничтоженных вторичным засолением.

Тут и там – повсюду, виднелись преступные следы многолетнего, бездарного и неграмотного орошения.

Бело-засоленные помертвевшие пространства значительно понизили мои наивные представления о рачительных американских фермерах, незаслуженно прослывших хорошими хозяевами.

Июль девяностого, проведённый в промозглом Торонто, на всемирном научном конгрессе по химии, сменился началом августа, раскалённым добела по всей Калифорнии.

Только Сан-Франциско, благодаря холодному заливу, щедро обдал бодрящей свежестью и вновь заставил надеть свитера, снятые сразу после прибытия в Нью-Йорк.

Первого августа, мы, конечно же, попали прямо к праздничному столу.

Светочка Бланк – моя энергичная тетушка, отмечавшая свой полувековой юбилей, носилась по кухне. Бегала как угорелая.

– Нет, дорогой!, – не согласилась она со мною, – сегодня отмечать будем, именно-именно, твой день рождения, – выбежав к холодильнику на секунду, Света вернулась с какой-то огромной и неизвестной рыбиной

– Тридцать пять, также как и пятьдесят, бывает всего один раз в жизни!, – решительно отрезав голову селедке, она поставила в споре жирную точку, – твой день отпразднуем сегодня, а мой, отметим на выходные, в хорошем русском ресторанчике

– Тем более, что и женушке твоей сегодня стукнуло целых тридцать три. Страдает, наверное, оставшись там одна, в далеком Кишиневе. Горюет без тебя, одна-одинешенька

– Она уже не одна!, – улыбнулся я, – УЗИ показал, что беременна. Будет мальчик. Даже имя подобрали подходящее – Поль. Хотя заранее называть, кажется, не совсем принято

– Поль Эмануилович! А что? Звучит вполне себе отлично!, – обрадовался Герман, – сегодня выпьем и за его здоровье

– Попробуйте-попробуйте, суши. Сегодня я приготовила их впервые! – Аннушка, моя двоюродная сестричка, вызвалась накормить неведомым блюдом, спровоцировавшим мою, немного опасливую реакцию