Ирен Маро - Помни обо мне. Книга третья

– Руки убрал от сестры.

– Вы кто?

– Брат. Быстро принесите одежду, я забираю ее.

– Это невозможно. Вы убьете девушку. Я вам не позволю.

Макаров поцеловал Вику в щеку. Глаза у него стали влажными от увиденных перебинтованных кистей рук. Наклонившись к уху, он тихо сказал: «Прости, любимая, все будет хорошо, обещаю».

– Слушай меня внимательно, Ромео, даю 5 минут на сборы. Сейчас подъезжает «скорая», и мы увозим её. Я ясно выражаюсь?

– Вы не имеете право, я сейчас вызову милицию.

– Она уже здесь. Прошу выполнить все требования брата, – улыбаясь, сказал следователь и показал удостоверение.

– Здравствуйте, Михаил Степанович, спасибо вам большое, что нашли сестру. Просите, что хотите, если бы не вы, не знаю, когда бы мы её нашли в этом захолустье.

– Виталий, не шуми, «скорая» уже ждет. Бондаревых будем ждать?

– Честно, не знаю. Это мы недалеко были, а они приедут не раньше, чем через два часа, а то и позже. На дороге гололед.

– Хорошо, по дороге их встретим и развернем. Вот идут врачи «скорой», они все решат после осмотра. Пойдем, выйдем, не будем мешать.

Врачи быстро осмотрели девушку и сказали, что ничего страшного нет. Просто ей сделали снотворное, чтоб меньше ощущалась боль в кистях рук. Макаров сам перенес её в «скорую» на руках и остался с ней. Отец и следователь на машине ехали следом.

Водитель Слава услышал вой сирены. Мимо пронеслась машина скорой, в сторону Москвы.

– Это не наши едут случайно? – спросил, шофер, радуясь, что недалеко выехали из города.

– Да, Слава, машина Макарова, разворачивайся, едем за ними.

Михаил Степанович увидел, что Бондаревы развернулись и поехали за ними.

Через три часа в госпитале Вика пришла в себя.

– Папа, где я, что случилось?

– Все хорошо, доченька, ты в госпитале. Больше не делай так. Надо было разбудить Виталия. Ты же могла погибнуть.

– Папа, я умерла, неужели ты не понял это?

– Дочка, прости, мы дома поговорим об этом. Можно, мама зайдет?

– Конечно.

– Викулька, как ты нас напугала.

– Простите, я думала автобусы ходят. Скажите, сколько мне здесь лежать? Я должна быть на работе 8 числа, меня дети ждут.

– О работе пока забудь, у тебя кисти рук заживут не раньше, чем через недели две. Так, что январь ты погостишь у нас. На работу папа позвонит и все объяснит.

– Спасибо вам, опять проблемы создала на ровном месте.

– Ты, дочка, отдыхай, а мы посидим около тебя. Можно, к тебе Виталий зайдет?

– Нет, не надо, он женатый человек, я не должна была ехать с ним.

Отец вышел.

– Как она?

– Виталий, выслушай меня. Иди домой, не рви ей душу. Я не знаю, что там у вас произошло, но она не хочет тебя видеть. Прости, спасибо тебе за все. Пройдет время, и она сама тебя позовет.

– Понятно, спасибо, что честно.

Он развернулся и пошел. Последний друг уходил от неё.

После праздников все вышли на службу. Иванов зашел в приемную Бондарева.

– Пряхин, привет, что-то твой генерал загулял. Все праздники не было. Вроде должен был быть на службе.

– Так у него дочь руки отморозила. Все дни с ней был.

– Какая дочь?

– Пряхин, опять болтаешь много.

– Здравствуйте, Геннадий Васильевич, так это последние сплетни по управлению.

– Вот сам, Дима, сказал сплетни, не думал, что боевой офицер заделался бабкой и несет всякую чушь. Заходи, Иванов.

– Здравствуйте, Геннадий Васильевич, я хотел написать рапорт на неделю, хотим с сыном к родственникам жены поехать.

– Это хорошо, поезжай, Саша. Все дни на службе был исправно. Молодец! Давай подпишу.

– Скажите, а как Еся?

– Еси, Саша, уже давно нет, есть только Вика, прошу запомнить, а у неё дела идут хорошо. Работает с детьми, нравится. Вот скоро замуж выйдет, слава богу.

– И кто избранник?

– С ним она нас не знакомила пока. У тебя все?

– Да.

– Тогда иди.

В приемную вошел Макаров.

– У себя генерал?

– Да, входи.

– Здравствуйте, Геннадий Васильевич!

– Здравствуй Виталий. Саша, иди, я тебя не задерживаю.

Иванов вышел, оставив дверь чуть приоткрытой.

– Геннадий Васильевич, как Еся, как руки? Может, что-то достать надо. Поговорите с ней, может, она разрешит мне прийти.

По обрывкам фраз Саша понял, что Есения в Москве.

– Иванов, подслушивать не хорошо, – сказал, смеясь, Пряхин.

– Да пошел ты.

Настроение было испорчено, но по разговору он понял, что Макарова тоже не пускают к ней. Все должна была знать тетя Оля. Он помчался к ней.

Виктория быстро шла на поправку, через 10 дней ее выписали домой. Она ни с кем, кроме родителей и Сергея Ивановича не общалась. Теперь девушка твердо решила, что приезжать в Москву ей никогда не надо. А если приезжать на кладбище к мужу и сыну, только минуя всех, даже родителей. Господь свыше дал ей знак.

С родителями они решили, что она пробудет ещё 10 дней до полного заживления рук и уедет домой.

В дверь позвонили. Сегодня никого не ждали, родители были на работе, но Вика пошла к двери. Посмотрев в глазок, она увидела Сашу.

– Еся, открой, нам надо поговорить.

Она открыла дверь.

– Зачем ты пришел?

– Можно войти?

– Проходи.

– Кофе угостишь?

– Больше ничего? Может, поляну накрыть?

– Я бы не отказался.

Она пригласила его в кухню.

– Кофе я сварю, а бутерброды, если хочешь, сделай сам. Я не могу еще.

– Что случилось с руками?

– Пылкие любовные объятия.

– Еська, не злись. Я слышал, что ты выходишь замуж. Ты его любишь?

– Еси нет, она умерла. Не слышал? Из пепла возродилась Виктория, победа значит. Ты за этим пришел?

– Да. Не повторяй мою ошибку, если не любишь человека, то с ним очень тяжело жить. Поверь мне. Я всю жизнь буду расплачиваться за свою слабость и глупость.

– Это хорошо, что ты понял. А теперь ты можешь спать спокойно, я в надежных руках.

– Кто он?

– Тема закрыта. У тебя вопросы еще есть, а то мне руки надо обрабатывать.

– Давай помогу.

– Ну, помоги, если не боишься, зрелище не из приятных.

Она сняла бинты. Кисти рук были сплошной раной, казалось, что на них нет совсем кожи.

– Все нормально? Полей мне, пожалуйста, раствор фурацилина, я смою слизь.

Сашка сразу вспомнил их первое задание, когда она натерла ноги. Тогда он был в шоке от ее самообладания. А сейчас было просто невыносимо смотреть. Парень был на грани потери сознания.

– Эй, балагур, ты что побелел? Смотри, не упади. Я ведь помочь такими руками не смогу. Я колю, обезболивающее, поэтому терплю. Все, спасибо. Дальше я сама.

Иванов ушел на кухню. Он не понимал, почему на плечи этой хрупкой девушке выпало столько испытаний. А они здоровые мужики, не смогли оградить её от этого.

– Все, порядок, завяжи, пожалуйста.

– Скажи, Еся, как ты делаешь перевязки одна?

– Мне помогает мама или Ольга Семеновна. Но сегодня пришлось самой. Спасибо, что помог.