Максим Коляскин - Минус два. Просветление. Том 4. Роман

– Вижу, что ты приходишь в себя и многое вспомнил, – с улыбкой произнесла она, останавливаясь в нескольких шагах от постели. – Хватит разлёживаться, пойдём со мной!

– Но как? – ахнул Андрей. – Я не ощущаю своего тела и не могу управлять им!

– Просто встань и иди.

Осознать смысл двух глаголов оказалось непросто. Но, произнесённые Ма, они перестали быть просто словами, а превратились в побуждение к действию. Смыслом жизни Андрея стало совершение этого действия… Как же это нелегко – постичь смысл и совершить усилие над собой! Секунды ли прошли, минуты или часы, прежде чем он решительно оттолкнулся локтями от поверхности постели и поднялся на ноги? Ощущения Андрей испытывал странные. Ему не хватало уверенности в себе даже для того, чтобы твёрдо стоять на ногах. Но прежде всего он устыдился своей наготы. В голове засела мысль: стоять перед Ма голым – верх неприличия. Однако, взглянув на своё тело, Андрей с удивлением обнаружил, что облачён в свободные белоснежные одежды, и стыдится ему нечего.

Склонив голову к плечу, самая прекрасная женщина на белом свете с улыбкой наблюдала за первыми, несмелыми шагами своего блудного сына, а затем протянула ему руку и медленно повела его за собой. Такой лёгкости своего тела Андрей не ощущал никогда ранее. Движения постепенно приобретали плавность, ритмичность, гармонию, сродни музыке и полёту птиц. Вскоре, неведомым образом, Ма и Андрей оказались в другом, столь же белоснежном помещении, посреди которого находился накрытый на двоих белый столик и два белых стула. Усевшись напротив Ма, Андрей заглянул сначала в её удивительные глаза, а затем на приготовленные яства. Есть и пить ему не хотелось, но белый хлеб, многообразие фруктов и бокалы, наполненные кроваво-красной жидкостью, притягивали взгляд.

– Что это, Ма? – спросил он, поднимая и разглядывая бокал.

– Местное вино, а не то, о чём ты сейчас подумал, сынок! – нежным колокольчиком засмеялась женщина, и на мгновенье помещение наполнил хрустальный звон бокалов. – За что мы пьём?

– За тебя, конечно!

– Нет, это не правильно. Выпьем за нашу новую и неожиданную встречу…

– Для тебя она тоже неожиданна? – с интересом спросил Андрей, с удовольствием пробуя на вкус удивительную жидкость, которая почему-то не убавлялась в бокале, и отведав невероятно мягкого и душистого хлеба.

– Да, ты меня удивил, – ответила Ма. По тональности голоса и выражению лица Андрей не мог понять, рада она или огорчена. Он ждал разъяснений, и Ма заговорила вновь: – Я не ждала тебя так скоро. Скажи, тебе известна причина происходящего?

– Ма, я не знаю, почему оказался здесь, вижу Белый Свет и тебя…

– Ты верил, что мы встретимся вновь, и я желала новой встречи… Но вопрос в другом…

– Понимаю. Ты о причине событий, случившихся там… в Ультра-Петербурге? О причине моей… смерти? – Андрей вскинул тревожный взгляд на Ма.

– Да, сынок.

– Самонадеянность и самоуверенность! – жёстко проговорил он.

– Ох… Каким ты стал взрослым, а я сомневалась! – неожиданно радостно отреагировала она. – Не скрою, мне приятно слышать столь прямую и трезвую самооценку моего сына. Но там было что-то ещё…

– Ненависть! – тяжело вздохнул Андрей.

– Верно, но не твоя…

– Человеческая, а значит и моя. В любом случае, мне не удалось заранее прочувствовать разрушительную силу этой ненависти, не удалось адекватно оценить и отреагировать на неё. Я пошёл напролом и совершил непоправимую ошибку. Люди погибли напрасно…

– Не напрасно, сынок! Твоя группа помогла спасти Северо-Западное Княжество от разрушения, хаоса и неминуемого погружения в глубины мрака. Теперь там всё постепенно наладится. Твои люди работают эффективно, да и тёмная Княгиня сделала надлежащие выводы. Ты же понимаешь, что ей жизненно важно сохранять определённый баланс между тьмой и проблесками света, иначе она никому не будет нужна. Твоя последовательная позиция: никаких революций, только просветляющая, гармонизирующая эволюция – это верный, добрый путь, даже Демоны – Княгини начали понимать…

– Но революция, а точнее путч в Ультра-Петербурге всё-таки произошёл!

– Да, попытка путча имела место. И в этом есть моя вина, – неожиданно заявила Ма. – После возвращения из Золотого Дворца мне следовало немедленно дезавуировать Дмитрия, а я решила, что он сам себя накажет. В сущности, так и произошло, но пострадали и многие другие люди. Не казни себя, сынок, верным и безвинным воздастся!

– В самом деле?

– Да, и ты знаешь это!

– Пока ещё не знаю, – возразил Андрей, – но верю.

– Во многих случаях эти слова – почти синонимы, сынок! – он снова увидел чудесную улыбку Ма, но через мгновенье её лицо помрачнело: – Есть у меня и дурные вести для тебя лично: защищая нашего Илюшу, погибла Тамара.

– Тома?! Какой ужас… Я… Я виноват!

– Прекрати, Андрюша! Через пару дней ты сможешь увидеть Тамару, если захочешь…

– Конечно, хочу! – горячо воскликнул он. – Но как? Где?

– Здесь, – Ма внимательно посмотрела на Андрея и добавила: – Но только в случае, если примешь на себя ответственность за её дальнейшую судьбу.

– Как это? Я?! Я не в праве…

– Выслушай меня внимательно, сынок! Вопросы к тебе у меня закончились, ответы получены, и ты остаёшься здесь, на Белом Свете…

– Что это значит, Ма?

– Это значит, что прав у тебя становится много, а ответственности ещё больше, и каждая ошибка – критическая! Не напрягай своё сознание сию же минуту. Выпей вина и отдохни. С завтрашнего дня тебе предстоит изрядно потрудиться, многое узнать, многому научиться, чтобы впоследствии принять важные решения и сделать выбор.

Ма хорошо знала, о чём говорит. В последующие дни Андрей сделал для себя так много открытий, что сильно засомневался, уживётся ли огромный объём новой информации в его мозгу, в едва успевшей восстановиться памяти. Однако опасения оказались напрасными, а возможности не знали границ. Впрочем, он слишком хорошо помнил, куда приводит завышенная самооценка, а потому старался быть предельно внимательным в познании неизведанного и осторожным в суждениях. Вскоре Ма переспросила Андрея о желании увидеться с Тамарой и взять на себя заботы о её судьбе и получила утвердительный ответ.

Андрей очутился в белом помещении, аналогичном тому, где недавно находился он сам. На снежно-белой подушке покоились милые светлые кудряшки Тамары. Хорошенькому личику Томы не хватало привычного румянца на щеках. Женская кожа казалась избыточно светлой и стерильной, в ней не было ни кровинки. Подспудно Андрей хотел вести себя так, как поступила с ним Ма в аналогичной ситуации. Но Тамара спала и вносила смятение в душу Андрея. Он присел к ней на постель, откинул край покрывала и удивлённо уставился на женскую грудь. «Значит и я лежал обнажённым под покрывалом, – подумалось Андрею, – а затем белые одежды появилась на мне неведомым образом». Нагота Тамары вызвала в нём не привычное возбуждение, а эстетическое удовольствие и щемящую нежность. Андрей приподнял почти невесомую, чуть тёплую женскую руку. Тома открыла глаза. Взгляд её был полон непонимания, но не отчуждения. Пауза тянулась несколько минут, после чего женщина прошептала: