Максим Коляскин - Минус два. Просветление. Том 4. Роман

Встречи с Поэтом подарили Андрею счастье, невероятное состояние единения душ. При первой же встрече Поэт решительно отказался общаться с Андреем по схеме учитель-ученик. На второй день общения оба прониклись друг к другу особенной симпатией, а вскоре подружились. Если Андрей и опасался, что перед ним предстанет умудрённой жизнью, печальный философ или мрачный мизантроп, то ошибся категорически. Общаться с Поэтом оказалось легко и радостно, а его тонкие, ироничные, но вовсе не ядовитые шутки не раз заставляли Андрея смеяться до слёз. Ученик прекрасно осознавал масштаб личности Учителя и черпал у него уникальные знания, но весь процесс обучения превращался в свободную, предельно искреннюю беседу. Самые острые и заковыристые вопросы Андрея не остались без ответа.

– Радость и свобода жизни, общения, творчества – вот чего мне не хватало в земной жизни, и что я получил на Свете Белом, – говорил Поэт.

– Но и там ты был лучшим…

– Нет, друг мой! Лучший – тот, кто в эту самую минуту берёт в руки перо и без страха кладёт на чистый лист бумаги строки нового труда. Ему неведомы сомнения. Самую мучительную работу он воспринимает, как открытие неизведанных далей и глубин внутри самого себя. Пусть невдомёк ему, что рукою движет Проведение. Главное, что он верит – шаг в будущее за него не сделает никто другой. И это – чистая правда! В сей прекрасный момент наш новый творец – самый лучший, слагает ли он стихи, пишет прозу, сочиняет музыку или занят научным трудом…

– Не за каждой рукой, вооружённой пером, стоят высшие силы… – засомневался Андрей.

– Верно. Например, для того, чтобы писать стихи недостаточно овладеть навыками стихосложения. Нужно почувствовать себя Поэтом – проводником стихий! А рифмовать слова может каждый. Ты умеешь? Нет? Могу научить!

– Звучит заманчиво, но я сомневаюсь, что из меня получится хороший поэт…

– Сомнения – признак поэтического дара! – весело рассмеялся Поэт. – Но если тебя не прельщает начертание букв на чистом листе, могу научить рисовать на нём изображения.

– Ты считаешь, что мне и это доступно?

– Каждому человеку доступно освоение творческих профессий во всём их многообразии. А здесь, на Свете Белом, тебе дана возможность брать уроки у лучших мастеров своего дела сколь угодно долго, не теряя земного времени. Парадокс? Пользуйся им, но помни, что научившись виртуозно играть на фортепьяно, ты не станешь Пианистом до тех пор, пока не почувствуешь себя им! А почувствовав себя творцом, обретя дар, тебе станет совестно зарывать его в землю. Учись многому, но выбирай для себя занятия, без которых твоя жизнь опустеет…

Впервые в жизни Андрей учился с безудержным желанием, вдохновением, с радостью, о которой так часто любил говорить Поэт. Уроки плавно перетекали в философские беседы о мироздании и живых существах, без которых любой, самый прекрасный мир пуст. Беседы переходили в легкомысленные разговоры с многочисленными шутками, вином, знакомством с друзьями Поэта. А знакомства эти становились поводом для того, чтобы вернуться к урокам…

Однажды Андрей взял в руки карандаш и начал наполнять чистый лист бумаги своим вдохновением. Он просто не мог не делать этого. Андрей рисовал и рисовал, почти без пауз, долго, очень долго. А когда остановился, увидел перед собой три замечательных портрета Эммы. Он не слишком удивился тому, что у него получилось, потому что поверил словам Поэта. Но Андрея поразило, КАК это получилось. Он задумался и довольно быстро создал ещё один рисунок – портрет Вероники… «Как трагически грустна твоя юная подруга! – воскликнул Поэт, с одобрением рассматривая работы Андрея, и добавил: – А жена – удивительна и прекрасна! И они обе ждут тебя…»

Третий Учитель – Государственный Деятель воспринял Ученика настороженно, пока не разобрался, откуда тот прибыл и почему оказался на Белом Свете. А разобравшись, заговорил с ним уважительно, без тени собственного превосходства. Он заявил, что не имеет морального права учить Андрея чему-либо, но с радостью поделится с ним собственным жизненным опытом.

– Ты спрашиваешь: как лучше, как правильнее? – говорил Наставник: – Но единых правил для всех человеческих общностей не существует. Ты же сам только что говорил о несовместимости равенства и свободы, сам цитировал мудрые мысли по этому поводу. Как там? «Общество всеобщего равенства – это общество бедных, слабых и глупых, основанное на насилии». 3 3 «Теорема неравенства Николая Бердяева» С этим трудно не согласиться, ибо стремящаяся к свободе личность вырывается из тесного круга равных посредственностей.

– Но для того, чтобы поднять общество хотя бы на одну ступень выше, я мечтаю объединить людей, каждый из которых – личность! – восклицал Андрей.

– Ты думаешь, что у меня есть готовый рецепт? – улыбался Учитель. – Могу рассказать только, как поступал сам. Когда я видел в саду пробитую тропу, говорил садовнику: делай тут дорогу.

Собственный опыт управляемой эволюции государственного устройства в тёмном мире не давал Андрею покоя. Он хотел разобраться в этом вопросе и считал, что лучшего советчика, чем его Наставник – Государственный Деятель, не найти. Но тот хмурился, выслушивая особенно заковыристые вопросы, и стараясь отвечать на них максимально подробно, признавал, что идеальное государство – столь же парадоксальная и недостижимая цель, как и общество свободы и равенства.

– Я пришёл к выводу о невозможности реализации всех выстраданных тобой идей, какими бы благими они не казались. Важно задать направление движения и своевременно отойти в сторону, освободив дорогу тем, кто освежит твои намерения свежими мыслями…

– А, может быть, уйти, чтобы со стороны взглянуть на плоды дел своих и… покаяться? – с интересом взглянул на Учителя Андрей. Наставник вздохнул, широко улыбнулся, обнял Ученика и тихо произнёс:

– Так кто из нас с тобой – Учитель, Андрей? Ты во многом прав. И подтверждением тому – окольные пути, которыми я добирался на Белый Свет…

Учёба неизменно радовала Андрея, но оставаясь в одиночестве после ежедневных занятий, Андрей начал испытывать мучительную тоску. Ма почувствовала это и однажды вызвала его на разговор.

– Что тебя мучает, сынок? – спрашивала она, усадив Андрея подле себя и взяв его за руку.

– Я не знаю, что со мной, мама! Там что-то происходит… без меня… Там мои близкие страдают и любят…

– Сейчас тебе не надо об этом думать.

– Я не могу об этом не думать, Ма! Время уходит…

– Ты ошибаешься, сынок. Время – странная штука. То спешит, то медлит, ты сам знаешь. Там, внизу, оно течёт медленно, это правда. Но здесь оно подвластно тебе. Не ломай голову, позже и поймёшь, и прочувствуешь это. Важно, что грядущие события твоей жизни произойдут вовремя или не случатся вовсе. Опять не понимаешь? Андрюша, у тебя сейчас два тела. Одно, тяжёлое – в тёмном Княжестве, другое тело, совсем лёгкое – здесь, на Свете Белом. Тел может быть и больше…