Илья Веригин - На узкой грани

Морис плохо понимал, куда ему теперь двигаться, поскольку он только примерно знал, где оказался, после горячки боя и такой же горячки бегства.

Он брел по распадку между двух сопок. Кругом была мертвая тишина, и он тоже старался не шуметь, чтоб не выдать себя. Двигаться приходилось очень медленно, поскольку местность была совсем незнакомая, а кроме того, кругом могло быть все заминировано. Одну растяжку между деревьями он уже обезвредил. Теперь хоть у него было две гранаты. За остаток дня он смог пройти, таким образом, не очень большой отрезок пути. Гористая местность потихонечку оставалась позади. Сил на то, чтобы перевалить хребет не было, он помнил примерное направление, откуда они приехали накануне, по компасу он возвращался уже лесом в обратную сторону.

Сумерки переходили в ночь, надо было устраиваться на ночлег, в мало-мальски пригодном месте. Несмотря на начало осени, ночи уже были холодные. А форма после двух вынужденных купаний, еще не просохла. Костра не развести, верное средство демаскировать себя. Найдя у подножия холма, что-то наподобие норы, Морис наломал елового лапника на подстилку и для того, чтоб укрыться сверху. Импровизированная крыша была. Оставалось надеяться, что не будет дождя. Последний протеиновый батончик Морис оставил на утро. Это все что у него оставалось от аварийного комплекта питания. Голод все сильнее давал себя знать. Он то проваливался в дремоту, то выныривал из нее. Не оставляло ощущения холодного враждебного взгляда, направленного на него. Только ощущение приятной тяжести оружия в руках его немного успокаивало.

Пробуждение было тяжелым. Голод уже не просто давал знать себя, он безжалостно драл внутренности. Все сильнее болели мышцы, двигаться было еще сложнее. Раненая рука горела. Сжав зубы, он заставил себя перевернуться на бок и подняться. Прислушался: вроде все тихо. Надо выдвигаться. Необходимо что-то решать с питанием. Иначе плохо дело.

В конце концов, с едой вопрос решился. Одна из змей оказалась менее проворной чем он. Короткий рывок, блеск ножа. Мясо есть. Он зажарил ее на маленьком огоньке из топливного брикета, стараясь при этом, чтобы не было дыма. После еды стало немного легче. Он двинулся дальше.

Распадок забирал левее, а ему нужно было в противоположную сторону. Со склона холма Морис смог увидеть в бинокль выраженную дорогу. По прямой до нее был примерно километр, но это через открытые поля. В открытую ему идти совсем не хотелось, надо по холму забирать правее. Дальше пошло хуже. Вверх, вниз, по складкам местности. Идти приходилось медленно. Местность была тяжелая. Внизу попадались островки болот. И опять надо было смотреть в оба, чтоб не нарваться на мины.

Спустя два часа пути по всем мыслимым оврагам и буеракам, он засел в небольшое укрытие из густых зарослей, возле сожженного села. В бинокль он видел вооруженных людей, которые были в этом селе, но не мог разобрать – то ли это хорватские боевики, преследовавшие его, то ли это армия Сербской Краины, которая противостояла боевикам и наемникам. То, что это не миротворческие силы, было понятно сразу. По крайней мере, хорватских шаховниц на шевронах не было. Рисковать он не хотел. Поняв, что эти люди уходить не собираются, он начал тихо обходить село.

Дальнейшие часы слились в один тяжелый, горячечный кошмар. Сил практически не было. Он плохо помнил, как смог обогнуть село, как пересек дорогу незамеченным. Перевалить холмы сил не осталось. Он брел кромкой леса, не выходя на открытые места и в поля. Усталость и боль от царапины делали свое дело, и только упали первые сумерки, он свалился без сил у подножья холма, в густом кустарнике. Сколько он там пролежал, Морис не знал.

Очнулся он от того, что насквозь промок под ливнем. С трудом распрямившись, он двинулся дальше. Сказать, что ему было худо – не сказать ничего. Спустя минут тридцать после начала движения, он вышел на очередное пепелище, которое представляло собой теперь поселение.

– Стоj! – услышал он сзади, дополняемое характерным звуком передергиваемого затвора. – Лежi!

– Да я и так падаю, – только и ответил Морис, по-английски.

Силы покинули его окончательно, последнее, что он помнил, как земля почему-то встала перед лицом и больно саданула его в лоб.

*****

Как все-таки хорошо, когда не надо думать о том, что завтра семинар, текущий зачет или практическая работа в команде. Я сегодня отработал утреннюю смену на мойке, заглянул в почту, получил уже предварительное задание на практику, и до завтрашнего утра свободен. Практика начинается только через две недели. Предоставлен пока сам себе. Красота.

Я сходил в спортзал, а вечером чтение в библиотеке. Как мне все-таки нравится библиотечная атмосфера. А тем более, сейчас, когда большая часть студентов разъехалась на каникулы. Тишина, спокойствие, никто не мешает. А если тебе не хочется читать, ты просто сидишь над раскрытой книгой и думаешь о чем-то своем.

Я и не думал, что этот вечер перевернет мою жизнь.

Утром мне на работу, и я собирался уходить. Сегодня я посвятил время любимой художественной литературе, но надо было браться за задание по практике. В письме, директор аптеки предупредил, что устроит вводную проверку знаний, надо подготовиться. Поэтому я сверял нужную мне литературу по предстоящему заданию.

– Извините, Вы же здесь часто бываете? – над ухом раздался очень нежный голос. – Вы не могли бы мне помочь?

Я повернулся и на какую-то секунду потерял дар речи. Рядом со мной стояла ОНА . Та самая девушка с юридического отделения.

Вблизи она оказалась еще красивее.

– Слушаю Вас очень внимательно, – я с трудом справился с эмоциями.

– Вы не могли бы помочь по каталогу найти эти две книги? – она протянула мне листок.

– Конечно же, – я подошел к полкам и начал искать, то, что ей необходимо.

– Практика уже? – улыбнулась она мне, указав на мой стол.

– Да, готовлюсь к ней. Уже нашел место. Но и просто для себя читаю еще. А у Вас?

– Тоже, – она рассмеялась. Какой у нее серебристый смешок! – А Вы с медицинского?

– Почти. С фармацевтического, – я посмотрел на нее. Боже мой, как ей идет улыбка. Она тогда еще красивее.

– Ничего себе. Один из сложнейших факультетов.

– Ну, не самый простой, – я протянул ей книги. – Вот книги Ваши.

– Ой, спасибо. Я и не знала, что они тут с самого края стоят.

У нее из сумки вывалился блокнот и раскрылся. Я наклонился поднять и замер. Там был мой портрет. Девушка густо покраснела. Не говоря ни слова, как будто и не заметил ничего, я поднял и протянул ей упавший блокнот.

– Ваше?

– Спасибо, – чуть слышно ответила она.

– Ну, не смею мешать. Был рад помочь, – я повернулся к своему столу.

– Простите, – я обернулся на ее голос, – как Вас зовут?