Анаит Сагоян - Дом из парафина

– Не тронь мальчика! – послышалось вскоре издалека.

Кто-то добежал до толпы, протиснулся сквозь нее, увидел драку и со всей силы растолкал обоих в стороны, встав между ними.

– Мальчика не трогай, сука! – Мужчина средних лет проследил, как «трубочист», остервенело ругаясь, отступает вглубь толпы, и оглянулся на Сандрика. Выдохнул и уже тихо сказал, смотря ему в глаза: – Иди домой, слышишь?…

Сандрик резко поднял голову. Вытирая кровь с губы, он крикнул:

– Иди к черту! Чего пришел?! Откуда вообще взялся?!

– Лампу он керосиновую пришел покупать. А деньги в толпе украли. Кто ж его, вора, теперь отыщет? – сообщил мужчине кто-то из зевак.

– Лампа, значит, нужна? Идем со мной. Груз развезу и куплю тебе.

– Да иди ты к черту, повторяю! Не хочу я с тобой. И лампу твою не хочу! – прошипел Сандрик, вытирая мокрые глаза.

– Пошли, дурак, куплю и отдам! Понесешь домой.

Сандрик отвернулся и стал уходить, стиснув зубы. «Никогда! – повторял он сам себе. – Больше никогда!»

– Даром не хочешь, гордый, так отработай ее! – не унимался грузчик. – Есть тут дело немудрое, но попотеть придется.

На мгновение Сандрик засомневался и приостановился. Перед глазами плыла кровать, на ней мать поводит головой из стороны в сторону. А потом достает из кошелька последние деньги на лампу.

Приехала Жанна подменить его у кровати. Надел ботинки, вышел…

Сандрик помешкал. Но кровь внезапно снова ударила в лицо, и он продолжил уверенно шагать прочь, вытаптывая пыльную землю.

– Да стой же ты! Дело тебе дома доверили. Небось за старшего в семье. С пустыми руками, что ли, вернешься?

Сандрик сломался.

В конце ярмарки был припаркован грузовик. До него дошли молча. Грузчик снял куртку и забросил ее в кабину.

– И ты сними, сейчас разогреешься, – обратился он к Сандрику, стараясь на него не смотреть.

Выносили груз, разносили по лавкам. Кровь на губе спеклась, а в венах вскипела. Тем не менее, думал Сандрик, брать лампу просто так – не мужской поступок. Так часа два-три, без остановки. Разгружай, нагружай. Спина трещала.

Грузчик, незаметно поглядывая на мальчика, выкурил всю пачку.

– Дай сигарету! – грубо бросил Сандрик во время передышки.

– Ничего себе! – оглянулся грузчик. – Дай костям вырасти, а потом делай что хочешь. – Затягивается, молчит некоторое время. – Куришь уже, что ли? – осторожно спросил он, снова искоса посмотрев на мальчика.

– Курю. И ширяюсь. Осторожно, конечно, без повторных шприцов, – Сандрик нагло уставился на грузчика, тот отвел глаза.

– Байки одноклассникам рассказывай.

– Засосало как-то. Вчера выпили, до подъезда еле добрел. Там и ночевал.

– Да что ты?! – иронично переспросил грузчик. – А мешочков под глазами не вижу. В школе-то как дела? Учеба идет?

– Бьет ключом.

– А чего так?

Сандрик молчит, царапая веткой восьмибитные танчики [3] Имеется в виду консольная игра Battle City , известная под неофициальным названием «Танчики». на рыхлой земле.

– Ну не расшевелить тебя на нормальный разговор! Скажи хотя бы, кто твой любимый учитель?

– Ница.

– Че?

– Учитель-ница. Инесса Альбертовна.

Грузчик хмыкнул и отвернулся.

– Прогуливать позволяет, потому?

– Часто посылает нас за дровами и сухими ветками в местный парк. Весело же. У нее руки всегда в саже: она в школе печку топит целыми днями. Так увлеклась этим делом, что утерла бы нос любому кочегару.

– И за это вы ее любите?

– Вполне себе повод. Да и в промежутках между топкой она репетирует с нами разные литературные вечера для целой школы: то на юбилей Лермонтова, то на день рождения Пушкина. Вовчик, хоть и кудрявый сам, по-настоящему вжился в роль Пушкина, когда Инесса Альбертовна ему той самой сажей лицо загримировала. – Сандрик выцарапал усатого персонажа Супер Марио, победоносно стоящего на одном из танчиков. Тот держал в руках, как трофей, огромную керосиновую лампу. – Вот только уже полгода как Инесса Альбертовна в школе не появлялась. Говорят, ребенка ждет. Слышали, что родила на днях.

Ловким щелчком указательного пальца грузчик стрельнул окурком, проводил взглядом дугу потухающего огонька.

– Больно он тебе вломил?

– Нормально. – Сандрик поспешно встал. – Я отдохнул. Пошли работать. Мало осталось.

– Миша! – издалека к ним бежал сутулый старик. Добежал и, едва справившись с одышкой, протянул маленькую коробочку. – Вот, возьми. Вырастет, волосы закалывать будет. Ручной работы. Поздравляю тебя, дорогой!

Грузчик открыл коробку и бережно достал из нее маленькую металлическую заколку в форме бабочки. Обнял старика за плечо. Смутился. Отвернулся от Сандрика и спрятал коробку в карман.

По окончании работы Миша отыскал лампу на рынке, покрутил, проверил. Расплатился. Но Сандрику отдавать не спешит, время тянет, рядом на бетонный выступ присел.

– Мама как? – Ловким щелчком зажег очередную сигарету и сразу затянулся, пряча в карман зажигалку.

– Слегла опять, – неохотно ответил Сандрик.

– Хуже ей?

– Может быть.

– В больницу чего не ложится?

– На этот раз отказывается. Тебе-то чего?

– Ишь какой! – грузчик ухмыльнулся, оглянувшись через плечо. – Пушок над губой повылазил, так уже думаешь, что вырос? Мало пожил.

– Лампу отдай, как договорились, и больше ни меня, ни маму не увидишь. Живи как знаешь, – Сандрик решительно собрался уходить.

– Послушай… – грузчик вдруг замешкался. – Постой. Я тут подумал… – Он неуклюже достал из кармана тощий бумажник, выпотрошил содержимое в мозолистую ладонь и спешно пересчитал. – Вот. Возьми. Там, знаешь, на лекарства, на хлеб. Маме отдай.

Сандрик улыбнулся впервые за день. Горькой такой, не по возрасту, улыбкой. Он долго смотрел грузчику в глаза, а потом произнес, сбавив тон:

– А помнишь, я ни один рисунок в детстве не доводил до конца? Начну, что-то не понравится, устану, отложу. На следующий день за чистый лист брался. А ты злился. Говорил: ничего не дорисовываешь, всё только заново начинаешь.

– Ты хочешь мне что-то сказать? – Грузчик вытянул руку с мятой горсткой мелких купюр и монет. То ли дающего рука, то ли просящего.

– Я вот подумал: а какая она, твоя новая семья? По душе?

Вечерело, но в окнах не загоралось электричество. Надо было спешить. Еще бы воды набрать. Небось и ее перекроют. Беда не приходит одна. Сандрик выхватил лампу, отвернулся и не прощаясь поспешил к остановке.

«Не иди за мной. Только не иди. Не хочу. Не хочу!»

На широкой улице стало тесно и жутко. Прошлое обросло щупальцами и огромным всепожирающим чудищем поплелось за Сандриком, выдыхая жар ему в затылок. Сгусток обиды и гнева застрял в горле, и Сандрик нарастающими волнами завыл себе под нос, стиснув зубы и едва разомкнув губы. Так хотелось быть мужчиной именно в этот мерзкий момент!