Валерий Иванов - Повесть о «царском друге». Распутин

Распутин сжал кулак перед лицом дворецкого.

Мужчина, завидев кулак, не смел более что-либо ещё говорить. Все же, отрезвив обстановку, едва пошатнувшись от чрезмерно выпитого алкоголя, Григорий, успокоившись, принял покорность со стороны главного лакея, позволив надеть на себя уличную одежду – шубу. Тут же, ощутив тепло, почувствовав бурлящий алкоголь, он вновь едва не взорвался, пожалев про себя привратника от того, что тот не был низкочинным собеседником, но и на всё согласным – просил лишь вызвать карету.

– Всё учтено-с, Григорий Ефимович. Дарья дала, посыльного запрягают. Вы уже не серчайте Григорий Ефимович, – урядник поймал его осознанную выдержанность, – мы никак не знали-с, что вы вот так сидели-с, сидели и…

Урядник не договорил, получив удар в лицо.

– Учить меня вздумал, собака!.. – произнёс Распутин стоявшему у дверей лакею.

Но тут же, пока тот не очнулся и не оброс злобой, к нему спешил успокоить упавшего от его кулака мужчину.

– Завтра, Никодим! Завтра прибудешь ко мне, и мы с тобой, словно лучшие друзья, по чарке красного выпьем, – произнёс Григорий.

Он хотел помочь бедолаге привстать, но от подоспевшей кареты к Никодиму поспешил каретный, приоткрыв дверь для гостя, тот спешил уладить и к управляющему дома Юсуповых, в указание которого и входил извозчик. Распутин сожалел, что так поступил, но теперь от продолжения гуляний его сдерживала его совесть, он спешил сесть в тарантас.

Время уже было позднее. Первый час ночи. Муж Зинаиды Юсуповой, истинной последовательницы рода Юсуповых, что проводила последней из хозяев дома буйного гостя, Сумароков-Эльстон относился к крестьянскому сыну Покровского села неоднозначно, с уважением, но тот быстро ему надоел, как не под стать его противоречивости. Супруга же не имела против к нему интерес и даже, по тайному её женскому естеству, желание сближения со «старцем», более как с мужчиной, чем правоверным, и склонности, в отличие от других женщин, к религиозному наставлению.

Распутин не раз бывал на набережной Мойки, 94, где располагался дворец Юсуповых, в частности, чтобы поговорить о высшем духовном поведении, а также при возможности употребить чарку с уважаемыми людьми, что было и крайне редко, при таких встречах Феликс Феликсович, глава семейства Юсуповых, редко употреблял алкоголь.

Но день рождения князя 17 октября являлся юбилейным годом его рождения. Тут и был отличный повод для Распутина сверх употребить, отвести свою незыблемость, поделиться с наивысшими представителями света России, равными, как представлял по себе крестьянский сын, с которыми он мог выпивать и спорить, как и с самим государем правления страной. К царю Николаю II он имел прохладу с тем, что тот всегда посмеивался над его убеждениями и не признавал его мнение, но лишь как жизненный лакей «простолюдина», как считал супротив большему числу света он царя российского государства.

Итак, на этот день в пятницу 1916 года Григорий закрылся от выпадения снега, по приметам который должен был выпасть ещё 1 октября на Покров день. И от того ли, что почувствовал он на себе лёгкий пух снежинок, Распутин поспешил в карету домой отсыпаться.

Прозорливый старец, как называли его в царских кругах знати и светского общества, которому на тот момент, несмотря на обросшее его лицо, было более лишь 45 лет. По своим меркам жизнедеятельности он ощущал себя юношей. Но у «юноши» этого было много опыта за плечами. Который и толкал его, словно наружу из некоего бытия, который его обременял и сжимал, как ощущал на своей родине Григорий Ефимович Распутин, сын крестьянина Новых по кличке «распутин» 3 3 Распута – беспутный, непутёвый человек. , лучшего косаря Покровского села.

Но в эти года всевластный, казалось, он и вседозволенный «старец», как называли его в свете, не имел Распутин Григорий внутри себя полного упокоения домашнего очага и приюта, который он принимал на съёмной квартире, на Гороховой, 64. Это небольшая комната, схожая с подвальной кельей, находилась на углу дома. Принимая женщин, отчасти распускаясь, проводить такие приёмы в свете, как ни желалось бы ему, он не мог по статусу, собирая гостей в квартире, и иметь с ними лично что-то, кроме общений. Отчего у которого, если не у каждого горожанина она была на слуху. Единственное его упоение было – это углубиться в алкоголь и отлежаться, отстранив тем самым навязчивых посетителей – тем, что не в здравии, что было правдой, считая выпивку за недуг, а лгать Григорий Ефимович не то что не мог – не желал.

Праздничный день по поводу юбилея Феликса Сумарокова-Эльстона был обозначен лампадами проведённого в доме внедрения цивилизации электричества – освещением ламп накаливания. В сознании человек, сидевших за столом, кроме развлечений, принимая увлечения к самоанализу, кто более увлечённые прагматизмом, тем являл для себя новым прагматизмом бытия, как и развлечения в новом Санкт-Петербурге 4 4 В августе 1914-го по указу Николая II город переименован в Петроград в честь своего основателя. того времени, Распутин. Ярый противник всего новоявленного и желающий этим поделиться с друзьями.

За столом были богатые закуски, вина, настойки. Что влияли на «царского друга», располагая к фривольности.

– Кто бы мог подумать, Россия! – с возмущением сетовал гость.

Время близилось к полуночи. Распутин был изрядно выпивший.

– Страна немытых и рабов крестьянам отдана! Кто бы мог подумать!

– О чём вы, Григорий Ефимович? – спросил его сосед за столом напротив.

Тут Григорий Ефимович расширил взгляд. Слова ярости от недопонимания овладели им.

– О том! Мой дорогой друг, что земли и пашни, и реки скоро заполнятся кровью, на пастбищах пойдёт и полянах чуждая нам техника! Колосья хлебов будут гореть и полыхать! Народ взбунтуется от голода, наша пища превратится в ржаной затвердевший хлеб!

Тут кто-то едва слышно промолвил, сетуя своей жене:

– Слушай старика-то, когда ещё придется слушать откровения, чай и взаправду говорит, настанут лихие времена, – сказал один из гостей и перекрестился.

Это был каким-то образом попавший в общество начальника Московского военного округа коллежский асессор. Жена другого гостя, одна среднего достатка фрейлина при царском дворце, почитавшая Распутина как праведника, желала каждым днём бывать в его квартире. Побывав однажды там за советом, женщине на ту пору было 27 лет, замужем она состояла только первый год за офицером кавалергардского полка, которому на время их сватовства было уже 57 лет. Успокоив неровности брака, она продолжала облегчения морального состояния искать в «старце», и находила, и желала бы ещё, но страсть к вину «учителя» ограничивала их отношения.