Ирина Июльская - Нинель, или Роль зонтика в судьбе

Они поговорили на ничего незначащие темы, попили чай с тортом и Лиза с Матвеем, попрощавшись ушли.

– Мам, я позвоню! – донеслось уже из дверей.

– Вот и манеры стали ей под стать! – От Нинель не ускользнуло, что за столом Лиза совершенно не умеет пользоваться ножом. Когда ела салат, то пользовалась одной вилкой, помогая себе кусочком хлеба, а сын, глядя на это, тоже отложил нож в сторону. Не зря: «С кем поведешься, от того и наберешься!» – со вздохом подумала Нинель.

Матвей пришел нескоро, как оказалось, он проводил Лизу до самого ее дома, Бескудниково – это другой конец Москвы. Пока сына не было, а муж смотрел телевизор, Нинель набрала номер Зиночки, та взяла трубку.

– Ой, Зина, уж и не знаю права я или не права, но я действительно пригласила эту девчонку с Черкизона к нам в гости! Ну, что сказать… молчит, как рыба, но самое главное о ней мне уже известно. Зина, я с ужасом думаю, вдруг он и вправду захочет жениться на ней! Что делать, Зина? – замерла в ожидании ответа Нинель.

– Набраться терпения и выжидать. Знаешь, как одна моя знакомая в подобной ситуации поступила? Конечно, это грязный, но очень действенный метод! —

– Ты, о чем, Зина? – Нинель напряглась, – для меня сейчас все методы хороши! – Мы, Нинель живем в век технического прогресса. А с новыми временами стало многое доступным. Я имею ввиду прослушку. Одна знакомая моей знакомой приобрела такое устройство, вмонтировала в зонтик и накануне «забыла» его в гостях предполагаемых родственников. Сын хотел жениться и совсем не слушал мать, а зря! Так вот, эта знакомая знакомой, позвонила на следующий день и сказала, что забыла у них в коридоре свой зонтик, сейчас заскочит на одну минуту с утра перед работой. Она забрала свой зонтик с «начинкой», а потом дала послушать пленку сыну. Все! Как ножом отрезало от невесты и ее семейки. У парня уши завяли. —

– Ой, как так можно! Может он мать свою возненавидел! – ужаснулась Нинель.

– Нет, не возненавидел, а напротив, спасибо сказал и вскоре женился на девушке, которая ему больше подошла. До сих пор прекрасно живут! Мать плохого не захочет, она лучше знает, кто ее сыну подойдет. —

Нинель с неприязнью выслушала эту историю. Но из головы не выбросила.

А на Лизу Смирнову косяком двинулись крутые неприятности. Впрочем, неприятности – это еще мягко сказано. Приезжал грозный хозяин с племянником Азизом и сообщил растерявшейся девушке, что у нее крупная недостача. Хозяин устрашающе раздувал черные ноздри и гортанно что-то выкрикивал на непостижимой смеси чуждого наречия, щедро приправленного русским матом, не требующего перевода. Конечно, Лиза вела тетрадь, куда записывала выручку, но приход товара подсчитать было невозможно, все сваливалось в кучу безо всякого подсчета и накладных. Бывало Азиз или сам хозяин, что-то забирали из вещей, нигде это не учитывалось и сколько всего товара числилось на торговой точке никто не знал, включая самого хозяина. И вот недостача, а Лиза оказалась крайней. На ее робкие вопросы, как такое могло случиться, южане громко кричали на своем языке вперемежку с матом, тем самым окончательно запугав девушку. Азиз, говоривший на русском лучше своего дяди, глядя в лицо Лизе сказал со злостью:

– Это ты у своего брата спрашивай. Срок даю пять дней, чтобы деньги были, иначе и тебе, и брату кости переломаем. Мы знаем где вас искать. —

Сумма, которую от нее требовали была просто нереальной, ей ее отрабатывать не один месяц, а еще надо и жить на что-то.

Матвею девушка решила ничего не говорить, но он сам заметил, как она погрустнела и осунулась. Под глазами появились темные круги от бессонных ночей и после долгих, и упорных расспросов, расплакавшись она рассказала Матвею о своей беде. Тот выслушал и успокоил: – Не переживай, заработаю на Москве-Товарной. Деньги будут. Главное, не плачь! – подбодрил он девушку.

И уже на следующий день Матвей был у вагонов на станции, куда стекаются грузы со всей страны и из-за рубежа. Бригадира Максима он не нашел, но к нему подошли двое и предложили работу. Матвей и еще несколько приезжих из Средней Азии начали разгрузку вагона до верху набитого коробками с бытовой техникой. Там были стиральные машины, холодильники, телевизоры и другие товары от дорогостоящих иностранных производителей. На этот раз в помощь грузчикам были даны тележки и подъемники, надо было управиться как можно быстрее и заполнить товаром подогнанную фуру. Они почти закончили с работой, как кто-то свистнул и «бригадира» не стало, а с ним и водителя фуры. Они словно растаяли в жарком московском воздухе. К ребятам-грузчикам подошел наряд милиции и надев на них наручники, посадил в милицейский УАЗик и повез в отделение. Там их посадили в обезьянник, где нестерпимо воняло мочой, дежурный милиционер запер на замок и ушел из этого зловонного места, оставив горе-работяг, не говоривших по-русски и Матвея единственного русского среди них.

Только через несколько часов пришел милиционер. Быстро поняв, что кроме Матвея Звонарева говорить не с кем, взял у него паспорт и начал допрос. Матвею реально светила статья за кражу со взломом, надо было серьезно разбираться. Милиционер уныло посмотрел на него, потом дал позвонить домой. Приехали родители и после подписки протокола, Матвей был отпущен до следующего вызова в милицию. О том, что чувствовал Матвей сидя рядом с родителями в такси, – простыми словами передать сложно: боль, стыд, унижение, а главное, осознание себя, как последнего лоха, которого развели на кражу.

Дома воцарилось долгое тягостное молчание. Матвей ни за что бы не признался матери, что деньги нужны для Лизы, а отцу говорить без толку, денег у него нет. Что делать дальше Матвей не знал и лишь поздним вечером, когда Нинель улеглась в спальне, состоялся разговор между отцом и сыном. Матвею пришлось рассказать всю правду для чего ему потребовались деньги. Лизу на счетчик поставили и ей долго придется отрабатывать, чтобы рассчитаться. Отец, желая успокоить сына, сказал, что что-нибудь придумает. Конечно, Анатолий сам был в замешательстве и не знал, чем он может помочь. Их разговор в гостиной подслушала Нинель, для этого она использовала пустой стакан, приложив его краями к стене, а дном к уху. Она все расслышала и поняла: – Все несчастья из-за этой девчонки с Черкизона. Ее материнское сердце не обманешь, сразу было ясно, что она доведет сына до беды и это случилось. Будет суд, позор и пятно в биографии. Нинель встала и заметалась по комнате, в голове стучало: – Что делать? Что делать? – Нинель вспомнила о спрятанном коньяке и крадучись вышла на лоджию, где отпила прямо из бутылки приличную дозу. Она заснула только под утро.