Людмила Андреева - Слабинушка

– Ты пошел бы в школу, поговорил с директором… – мать искоса взглянула на сына. – Петрович хочет уйти на пенсию окончательно, только доработает учебный год. – Лёня непонимающе взглянул на мать и та пояснила: – А то Нина Петровна будет искать на его место замену. Чем в соседнюю-то деревню по три километра туда и обратно пешком шастать, лучше в школу устроиться…

Он пожал плечами:

– Меня устраивает должность, на которой я работаю. Нога вроде не беспокоит, а там видно будет…

В разговор вмешалась Валя:

– Ты бы лучше послушал маму, она дело говорит. Не век же ходить за семь верст, киселя хлебать… а тут, всё же дома будешь. Обедать домой придешь. Сходи к директору, поговори. Ну что тебе стоит? Когда ещё такая возможность привидится, коль найдут нового человека… – она умоляюще посмотрела на мужа.

Ему ничего не оставалось делать как шутливо поднять руки вверх – дескать, сдаюсь:

– Уговорили! Пойду и поговорю!..

– Когда?.. – чуть ли не хором произнесли женщины.

– Ну, может, на следующей неделе, – неопределенно начал он. – Выходной вот будет в Доме Культуры, я и загляну…

Мать возмутилась:

– А чего выходного ждать? Чего ждать, вот сегодня… – она посмотрела на висящие на стене ходики. – Нет, сегодня уже поздно. Завтра. Завтра пойдешь на работу – зайди. Что откладывать в долгий ящик…

– Ну, женщины!.. Ну нетерпеливый народ!.. Загорелось у них… – с усмешкой на губах проворчал Лёня.

– Правда, чего тянуть-то?.. – снова поддержала свекровь Валя. – Пока претендентов на его место нет – давай! А то потом получится так, что останешься при своих интересах.

– Так меня эта должность не манит… – хмыкнул он. – Скорей всего, это вы останетесь при своих… мне не плохо и на месте художника-оформителя. Меня всё устраивает, а вы всё что-то придумываете…

– Это я-то придумываю?.. – обиделась мать. – Ему добра желаешь, а он… тебе ж трудно ходить, не мне…

– Ладно, схожу я в эту вашу чертову школу!.. Далась вам она… – он раздраженно встал со стула. – Спасибо. Я пойду, покурю. …И не надо меня так опекать! Я пока ещё себя вполне прилично чувствую!.. Слава богу – совсем не беспомощен!

Женщины молча переглянулись и, тяжело вздохнув, стали убирать со стола.

Лёня в раздражении затянулся сигаретой. Черт бы побрал этих женщин с их чрезмерной заботой. Думал, женившись, вырвался из-под материнской опеки, а вот и нет! То была одна мать, теперь ещё и жена! Вот угораздило, что называется – из огня и в пламя! Когда уезжал из дома лет семь назад, надеялся, что всё в его жизни устроится лучшим образом. Поступил учиться, но закончить институт не удалось. Преподавателю марксизма-ленинизма не понравилась его вольная трактовка материала. Вышвырнутому из ВУЗа Лёне ничего не оставалось делать, как отправиться из того города восвояси. Так он оказался вначале художником-оформителем на одном из предприятий (в общем, работа по профилю – он учился на преподавателя черчения), а затем и на атомной станции. Оттуда его уволили по состоянию здоровья. От перегрузок стало подводить поврежденное колено. Так-то оно его и не особо беспокоило, но врачи постоянно предупреждали о возможности ухудшения дел. Он раньше думал, что всё пройдет. Но нет, травма колена оказалось серьёзнее. Организм то и дело стал давать сбои. Что-то там нарушилось – Лёня не особо-то вникал в медицинские термины – и грозило очень серьезными последствиями в дальнейшем. Вообще-то, что в них разбираться, если он не врач. Это их дело заниматься болячками и лечить больных. А он жил как мог, по своему разумению и понятию. Стремился к чему-то и старался ничем не отличаться от других. Точнее, быть как все. Жаль, что диплома не удалось получить – отчислили под конец третьего курса за вольнодумство. Но он тогда только высказал свои рассуждения, не думая о последствиях. Другие его товарищи оказались гораздо умнее и не лезли на рожон. Помалкивали в тряпочку. А он по дури – закусил удила и… вперед, галопом по Европам! Не дурень ли? Недаром говорят: язык мой, враг мой. Надо думать, о чем говоришь – хоть и Сталинская эпоха прошла, но Хрущевская оттепель отзвенела. Наш Генсек не любит, когда народ выказывает инакомыслие. Диссидентство вошло в моду, но это отнюдь не дает дополнительные привилегии. Скорее неприятности так и будут липнуть к тебе. Лёня вообще не мог сдерживать себя, вспыхивал как порох. А слово не воробей, коль вылетит, то всё – пиши, пропало. Сколько корил себя за это. Надо вначале обдумать, что сказать, а уж потом… а потом и будет потом. Что теперь мусолить прошлое. Ладно, мать права. Завтра он заглянет в школу. Может, что и выгорит с работой. Но как-то всё будет? Всё-таки вести изостудию и уроки труда – тоже уметь надо. К детям особый подход нужен. Если не сможешь заинтересовать и удержать их внимание – то делать тебе в школе нечего. Что толку об этом беспокоиться – будет день и будет пища!

Лёня загасил сигарету и, вспомнив, что его жена на сносях, улыбнулся. Неужели он через несколько месяцев станет отцом? Это кардинально изменит его статус. Теперь никто не скажет пренебрежительно и развязно – Лёнька с обязательной приставкой Хромой… в его жизни всё идет, как и других. Он женат, у них скоро будет ребенок – маленький такой «спиногрыз». Который будет носить его фамилию, продолжая их род. Род Вербиных.

– Всё куришь?.. – на крылец вышла жена. – Слушай, в конюшне балка свалилась, чуть мне по голове не дала…

Лёня испуганно посмотрел на нее:

– Когда?

– Да утром…

– И ты мне только сейчас сказала?! – возмутился он.

– Хуже было б, если бы это была не я… – понизила голос Валя. – А опасность миновала… ты, когда будешь уделывать – проверь и все остальные.

– Естественно, – вырвалось у него недовольно, вроде как хотел сказать, мол, ты ещё мне будешь указывать, что делать. – Я сейчас же и пойду, до сумерков поработаю… – и Лёня, взяв из сарайчика ящик со столярным инструментом, направился на конюшню ремонтировать.

После того, как отец бросил семью, всё тут постепенно приходило в упадок. Хозяйству требовались мужские руки. У брата была своя семья, он вошел в дом к жене и не мог постоянно бывать здесь. Хотя тот, как Лёня с Валей приехал к матери, все хозяйственные хлопоты свалил на него. Резонно заявив, что раз под материнской крышей живешь, бери на себя все заботы. Вот и приходилось хозяйничать, порой крутиться как белка в колесе. Потому что – с одной стороны чинишь, а где-то с другой рушится и валится. Хозяйство скидок ни на что не давало. А раз ты единственный мужчина в семье, то и вся мужская работа – твоя! Оглядев валяющуюся балку, Лёня принялся проверять и другие. Те вроде сидели крепко, но его нога угодила в прогнившую половицу и застряла там. Негромко чертыхнувшись, он кое-как все же вытащил её и стал раскладывать инструмент. Пожалуй, работы тут хватит и на завтрашний день.