Наталия Вико - Неформат. Запретная тема

Матушка, встретив меня с плохо скрываемой тревогой и, очевидно, решив, что я первым делом отберу у нее все деньги, которые ежемесячно присылала из Усть-Илима, старалась на глаза не попадаться. Вариантов устроиться на работу с моими рекомендациями было много, я успела после навигации по Ангаре поработать и маляром, и штукатуром, и электриком, поэтому через день после приезда уже работала в ОТК на электрозаводе. И вот в первый же обеденный перерыв, который я проигнорировала – не люблю есть по расписанию – произошло совершенно неожиданное. Сидя на подоконнике с книгой, я подняла голову на звонкий стук каблучков по кафельному полу. Навстречу мне шла шикарная женщина с копной роскошных каштановых волос. В каком-то непонятном оцепенении я уставилась на нее, как удав на кролика. Коридор упирался прямо в окно, на котором я сидела, и для того, чтобы пройти в столовую, ей надо было свернуть налево. Время замедлило ход, шум голосов исчез, только звук ее каблучков отдавался где-то внутри меня. Она не могла не заметить моего взгляда, и она его заметила. Остановившись рядом, почти коснулась телом моих коленей и, заправив за ухо прядь волос, указательным пальцем подцепила обложку книги, произнеся хрипловатым голосом: «О-о… „Жизнь замечательных людей“? Занимательная серия!» Я спрыгнула с подоконника и захлопнула книгу. «„Поль Сезанн“, – продолжила она, глядя на обложку. – Странный выбор для сотрудника ОТК. Вы ведь в ОТК работаете? Новенькая?» – из ее глаз брызнули зеленые смешинки.

«А что это у вас за имперские замашки? Нам что, уже и книг таких нельзя читать? – хмыкнула я и, посмотрев на часы, висящие на стене, неожиданно для нас обеих спросила – Вы на обед? У вас есть нормальный кофе? Я бы не отказалась! Угостите?» Дальше все было как во сне. Ее уютный кабинет в помещении архива, цветы на подоконнике, мягкий платок, переброшенный через спинку стула, ароматный кофе, оставшийся нетронутым на столе… Жизнь часто дарила мне встречи, и за каждой из них была недосказанность. Это – как новая книга. Хочешь – читай, нет – оставь незамеченной. Выбор за тобой.

Несколько дней мы встречались в перерывах, гуляли после работы и говорили, говорили – обо всем. Недавно случайно прочитала в Интернете отзыв на какую-то книгу одной младой девы: «Автор нас за дураков держит?! Да люди, которые любят друг друга, разве будут говорить на такие умные темы? Книги, политика, фильмы, поэзия… За дебилов нас принимают?!» Будут, будут, будут… Нащупывая общие нити восприятия жизни, начиная непроизвольно ткать из них полотно совместного существования в этом огромном мире, где есть место только для них двоих. С каждым совпадением взглядов люди делают шаг навстречу друг другу, и, наконец, оказавшись так близко, что смешиваются дыхания, понимают – души тоже обладают способностью сливаться в экстазе, и это – ничуть не меньшее удовольствие, чем переплетение тел.

Вскоре она пригласила меня к себе. К тому времени я уже слышала о посиделках в ее доме, средоточии ереванской мысли, интеллекта и культуры. Туда постоянно приходили художники, поэты, писатели, музыканты, и ей захотелось непременно познакомить меня со своими друзьями. Собравшись, я уже подошла к ее подъезду, когда вдруг поняла, что не спросила номер квартиры. Вспомнив, что у нее есть кот, я нашла квартиру по блюдечку с молоком, трогательно стоящему у обитой дерматином двери. Стук каблучков. Смех. Голоса гостей. Распахнувшаяся дверь. Она на пороге – в черном облегающем платье. И я поняла, что пропала. Ей было тридцать три. Мне – восемнадцать. Ее звали Вика…

Любовь бывает разной – тихим журчанием ручья, звоном капели с черепичных крыш, ароматом хвойного леса, мягкими лапами хищника, играющего с добычей, акварельными цветами пространства, густым, неслышным снегом, падающим лавиной с гор, необычной птицей, взмывающей в небо, шелестом листьев, гонимых по асфальту, игривым ветром. Многообразием масок. Выбирай, выбирай своей химией тела, своей душой, своим настроением, своим отсутствием любви. Выбирай… У меня ее так много – этой разной любви…

Я хотела видеть ее каждый день. Мне необходимо было наблюдать за ней – ее движениями, улыбкой, тем, как она хмурится, удивляется, спорит, жестикулирует. И на протяжении нескольких месяцев, день за днем мы погружались в интереснейшие разговоры с ней и ее гостями: о жизни, поэзии, литературе, искусстве. Прекрасно помню возникший из ничего яростный спор о депрессии с одним томным поэтом, который вечно грозил всем то застрелиться, то повеситься. Да, я считала и считаю, что депрессия – это область эгоизма. Люди уходят в депрессию от безысходности, страха, что они не смогут поменять ситуацию, от собственной лени. То есть – от слабости. Самое главное – это уже тайны подсознания – желание, чтобы кто-то помог и все исправил. Это, собственно, и рождает эгоизм. Несчастный лежит на диване, свернувшись, как зародыш в утробе матери, и всем своим видом призывает пожалеть его. И вот что интересно! Чаще всего в депрессию, желая вызвать к себе внимание, впадают именно люди гордые, самодостаточные, которые даже сами себе не могут признаться, что им в жизни не хватает всего-то таких мелочей: тепла, любви и нежности. Можно подумать, что всем вокруг их хватает в избытке…

Я не открыла Америки, заявив, что в депрессии есть свой плюс – это возникновение творчества. Безусловно, настоящее творчество взрастает на почве страдания, потерь, ощущения близости смерти. Вика в тот вечер с интересом наблюдала за мной, словно специально сталкивая лбами то с одним гостем, то с другим. «Вы ничего не понимаете, деточка! – кричала мне подвыпившая художница, время от времени бросая в сторону какого-то заезжего актера многозначительные взоры, полные огня. – Умереть от безответной любви! Это ли не прекрасно?» Заметив заинтересованный взгляд Вики, я разошлась не на шутку: «Самоубийство из-за любви? Если человек уходит из жизни из-за проблемы, он там столкнется с чем-то более худшим. Человек не имеет права перед самим собой умирать из-за кого-то! Не сотвори себе кумира! И это очень верно! Берем, к примеру, ситуацию: женщина умирает из-за любви к мужчине…»

Народ начал подтягиваться к нам, заинтересовавшись разговором.

«…он ее не любит – она уходит из жизни. Из-за чего? Из-за того, что она хочет, чтобы он был рядом с ней. Чтобы он принадлежал ей. Это значит, что она его по высшему калибру не любит. Потому что любовь к человеку должна быть совершенно иной. Если, конечно, это любовь».

Вика, поставив бокал вина на стол, улыбнулась: «Ну хорошо. Допустим, ты меня безумно любишь. А я люблю другого человека. И?..»

Я расхаживала по ее комнате с огромными окнами и продолжала философствовать: «Не стала бы из-за кого-то убивать себя, в твоем примере – из-за тебя. Хотя бы потому, что тебе это – по фигу баян. Умереть – нет. Уйти – да. И пусть никогда не увижу любимого человека, себя я не убью».