Ирина Мальцева - Лабиринты любви

Помнит ли он тот день? Помнит ли, как своими словами буквально расстрелял меня? Пожалеет ли он сейчас об этом, видя перед собой меня, воскресшую как птица Феникс?

– Здорово выглядишь.

Я пожала плечами, мол, так сложилось.

– У супруги сегодня день рождения…

Он взглянул на пушистые головки цветов, зачем-то потрогал один из них. А потом глянул на меня.

Чему-чему, а уж читать мысли людей по их лицам жизнь меня научила.

«Хорошо сохранилась. Птичка божья не знает ни заботы, ни труда…Умеют же некоторые устраиваться. Вовремя упорхнула, когда здесь все развалилось к чертовой матери, не испробовала, как мы, почем фунт лиха. Это моя с утра до ночи…, а таким красоткам все на блюдечке преподносится. Ишь, нарисовалась, хрен сотрешь. Думает, растаю! Нет, детка, я теперь женщин ценю не за смазливую мордаху, не за торчащие сиськи и парижский прикид, а за то, что им можно доверять, за то, что они не требуют, а добиваются цели, и любят они не за что-то, а несмотря ни на что! Вот так-то птичка. Возвращайся в свое теплое гнездышко, радуй своими прелестями другого. А мне пора, меня верная подруга ждет. И пусть на тебя сейчас оборачиваются мужики, меня это не волнует. Я люблю Её, и сегодня я буду целовать её руки, не такие гладкие, как твои, без маникюра. Но чтобы она не поранилась, принимая мой букет, я обдеру шипы со стеблей роз».

– Пока, спешу. Увидимся, может …

–… быть.

Ушел. Автоматически я прошла оставшееся расстояние до кафе и бессильно рухнула в пластиковое креслице. Немолодая полная официантка лениво подошла и спросила, что я буду заказывать.

– Самое большое мороженое, – выдала я, насмерть позабыв о запрете на калории. Оставив после себя запах мятной жвачки, официантка удалилась, и минут через десять передо мной стояло мороженое, соблазняя шоколадной подливкой и россыпью мелких орешков. Я взяла ложечку, но с первого раза не попала ею в вазочку – рука дрожала так, словно я от пола отжалась. Со второй попытки мне все же удалось зачерпнуть чуть-чуть мороженого и положить в рот. Холодная приторная влага растеклась по языку, охладила нёбо и зубы. И больше никаких ощущений. Нет, неверно, ощущения были, но никак не связанные с десертом. Обидно. И стыдно. Очень стыдно.

Сгорая от стыда, вспомнила себя, стоящую год назад возле базара и гипнотизирующую чужого мужа. Вспомнились мысли о том, как сражу его своим моложавым видом, а Он (обязательно) умрет от сожаления, что не на мне женился.

В памяти всплыли картины изнурительных часов на тренажерах, в бассейне, реки пота в сауне, бессонные ночи из-за доводящего до безумия чувства голода.

Со мной ли это все случилось?! Куда на целый год исчезла умная, осмотрительная, с чувством умора женщина, упорным трудом достигшая прочного положения в бизнесе, выстояв в таких переделках, что и Штирлицу не снилось?! Откуда в моей голове взялась глупая, тщеславная мыслишка кому-то что-то доказать, к тому же таким детским способом. Надо же, маленькая девочка нарядилась в новое платьице, а мальчик из песочницы её усилий не оценил. Фу-у-у, как стыдно!

Порция мороженого благополучно растаяла и выглядела неопрятной грязно-кофейной лужицей.

– Принесите еще, – обернулась я к официантке, вольготно развалившейся в креслице неподалеку. Лениво обмахиваясь газеткой, та сфокусировала на мне свои сонные глазки и, вдруг разглядев что-то новое в моем лице, моментально сгруппировалась, легко поднялась и, коротко кивнув в знак того, что расслышала, исчезла за прозрачной перегородкой.

Мороженое появилось через минуту. Поведение официантки навело меня на мысль, что я сама виновата в том, как жестко меня поставили на место. Зря я обиделась на бывшего любимого. Он только защищался. Нет сомнений, что он тоже умел читать по лицу, и «текст» его задел за живое. Что я там «нарисовала» лицом? «Вот я какая! Вся из себя! Жалей, что выбрал не ту! Да я…Да мне..»

Не больше, не меньше! Так чего же я ждала? Как говорится, каков привет, таков ответ.

В пору было зареветь, прямо при посторонних, но вовремя одумалась: любая женщина, даже самая разумная, хоть раз в жизни хоть одну глупость, но совершит. И я не исключение.

Удержала слезы. Ладно, проехали! Тем более, что все равно осталась в выигрыше и в очередной раз доказала, что способна на многое, даже вернуть молодость. Не было бы счастья, да несчастье помогло: не встреть я Его тогда, не подначь меня бес тщеславия, так была бы сейчас похожа на перетянутую в талии плюшку.

И на глазах изумленной работницы кафе я опрокинула вторую порцию мороженого в вазочку с уже растаявшим.

– Принесите минеральной воды. Очень холодной.

Подброшенная моим голосом, словно пружиной, официантка кинулась к холодильнику, выдернула из ячейки золотоголовую бутылку, в спешке чуть не выронила её и с явным облегчением поставила передо мной.

За считанные секунды я большими глотками выпила трехсотграммовую бутылочку, зачем-то подмигнула не сводящей с меня глаз официантке и покинула кафешку, расплатившись американской купюрой.

– Петр, завтра я вылетаю, – обрадовала я своего референта по сотовому телефону. – Подготовь документы по последней сделке.

– Ну, как? – донесся до уха взволнованно заинтересованный голос Петра Ангелова. – Победа?

– Полная!

А разве не так?

Диета

Лето. Жара. Пыль. Автомобильные пробки. Что может быть лучше и полезнее в это время для измученной работой и бытом женщины?! Только долгожданный отпуск, проведенный на море. Три недели плавания, лежания на солнце, бездумные прогулки по набережной, мимолетные знакомства…И легкое чувство вины перед теми, кто по разным причинам не сидит сейчас как я на нижней полке в купе поезда, отправляющегося через десять минут в черноморский рай.

– Провожающие, просим покинуть вагон!

Грузная проводница в форменном кителе протопала по коридору, заглядывая в каждое купе. Дверь моего купе отъехала в сторону.

– Здравствуйте.

В дверях стояла миловидная женщина со спортивной сумкой на плече.

– Семнадцатое место здесь, кажется…

– Да-да, заходите. Мы с вами попутчики.

Меня распирала радость, оттого что я еду в отпуск, мне хотелось с кем-нибудь поговорить, рассказать, как удачно все сложилось, и я теперь еду в этом чудесном поезде к чудесному морю, а впереди, я уверена, только чудесные дни и часы полного блаженства.

Женщина вошла, пристроила сумку на багажной полке, села у окна, зажала ладони между колен, повернулась к окну и…застыла. Ни слова, ни движения больше.

Да-а-а-а, не о таких попутчиках я мечтала. Ну ладно, еще две полки свободны, может с другими повезет.

Когда состав чувствительно тряхнуло и где-то под полом вагона что-то задрожало, появилась Татьяна. Она как протиснулась в купе с сумками, коробками, так прямо и заявила: