Ирина Альшаева - Из ящика стола

– Да вспомнилось что-то…тебя ведь собаки погрызли – ты тогда не к родне в райцентр уезжал?

Леха помрачнел и отошел, закуривая, в сторону.

– Не собаки. Мне никто не поверил – мол, фантазия, шок…Черти это были. Со двора бабки твоей. Большие, лохматые. Я к вам полез за сливами – помнишь, крупные у вас были, медовые? Мы с ребятами поспорили, кто отважится к ведьме сунуться. Вот я и сунулся.

– Эй, оба, вы чего? – замахал руками Антон. – Что за ведьмы, черти, общее прошлое?

– Тоха, подожди, – скривился я. – Лех, а что еще помнишь?

– Психушку. Я тогда не в райцентр к родственникам на год уехал- хорошие родственники, да. Сначала – в больнице лежал, а потом как про чертей рассказывать стал – меня сразу в другую определили. По профилю.

Повисла липкая тишина. Леха молча курил, Антон отошел к машине, я сидел на земле и рассматривал свои пальцы.

– Безымянный, – услышал я еле уловимый бабушкин голос рядом с ухом.

Ритуал

"Может, не пойдем,а? Тебе же УЖЕ не нравится. Ну зачем ты идешь. Ну КУДА ты идешь? Поворачивай", – одна половина моего мозга, видимо, та, которая за рациональное , уговаривала свою творчески сдвинутую "напарницу".

"Раз решили, значит- пойдем! Ну, подумаешь, грязный квартал, дохлые вороны под бордюрами, темные подворотни. Да, не твой Проспект Мира, но и не такие уж и трущобы",– настаивала она, хоть и понимала, что УЖЕ здесь что-то не чисто.

Дружной компанией в 10 часов вечера по Москве мои ноги мозг и интуиция шли смотреть для меня новое пристанище. Да, такая вот "расчлененка" – в постоянных поисках себя вот уже пять лет к ряду , без права на хоть какой-нибудь мало-мальский перерыв, эту самую "себя" как нечто целое я перестала ощущать.

В этом нашем походе, по-моему, ничем не озадачены были только ноги – они не остановились даже тогда, когда угодили в кучу битого стекла аккурат на ступеньках заветного подьезда.

Всю дорогу мозг разрывался между "идти-не идти", но все же внятной команды поворачивать назад не давал. Интуиция же надменно гнула бровь – или что там у нее- и усмехалась, мол, сто пудов зря потратите вечер. А она у меня закаленная, виды видавшая, везде бывавшая – как скажет, так и будет.

"Ну, звони хозяевам, чего стоишь" – пробурчала та половина мозга, которая за рациональное.

"Нет, ты посмотри, посмотри какой дом! Это же музей! Это же…начало , наверное, 1900, не позже! Смотри, даже облицовка местами как при постройке",– вздумала восхититься его творческая часть.

" Иди и убедись уже, что это не вариант",– нудела интуиция.

И только ноги молчали, хоть им и досталось как всегда больше всех – ну-ка, поноси эту компашку всю жизнь !

Район, действительно, выглядел угнетающе. Битые фонари, сырые черные подворотни, разметанный по тротуарам мусор, дохлые птицы. Причем чем дальше от Проспекта Мира к Сокольникам, тем, как в поговорке, страшнее. Да и дом скорее отталкивал, чем восторгал – ни одно окно из пяти этажей в нем не горело, откуда-то изнутри неслась пьяная ругань, а красоту старинной лепнины на его фасаде портил годами, видимо, не смывавшийся, птичий помет.

– Павел, я подошла, – позвонила я хозяину. Он сказал, куда подниматься и отключился.

Подъезд оказался наудивление чистым и просторным – а свиду и не скажешь, что здесь может умещаться столько пространства. Я нашла нужную квартиру и не успела поднять руку к звонку, как дверь открылась. Нет, не "хозяин открыл дверь", а "дверь открылась".

За ней было тихо и темно. И тянуло нафталином.

"Все, пошли отсюда!" – закололо во мне рациональное.

"А мало ли, вдруг там что-то интересное",– протянула другая моя часть.

"Как-то не але, согласна",– причмокнула интуиция.

Пока они оценивали ситуацию, ноги сами взяли и ступили за порог.

– Добрый вечер! – громко позвала я.

Мне никто не ответил. Откуда-то из глубины квартиры донесся нервозный смешок. И вдруг прямо перед своим носом я уловила какое-то движение и в глаза ударил холодный свет телефонного фонаря.

– Вы это, извините, у нас света нет,– прогнусавил стоящий напротив меня мужчина, тыкающий мне телефоном чуть не в нос. – Но это не беда, мы свечами спасаемся – дом-то старый, с проводкой беда. Идемте, я покажу комнату,– пошаркал он в нутро квартиры.

Я достала свой телефон, включила фонарь и разглядела перед собой стеллаж с книгами. Ну тут не знаю кем надо быть,чтобы не прочитать названия из огромных букв на толстенных корешках: "Хиромантия", "Практическая магия", "Вуду. Техника и приемы".

Всего увиденного уже было достаточно, чтобы наконец-то развернуться и пойти восвояси, но тут во мне проснулось любопытство. Оно меня и толкнуло взашей следом за хозяином квартиры, игнорируя увещевния мозга и интуиции.

Квартира оказалась крошечной : прихожая- пятачок в пол метра, какое-то подобие кухни между двумя комнатами и спрятанный в стену санузел без двери.

– Идемте же! – поторопил меня хозяин, светящий фонарем своего телефона на дверь сдающейся комнаты. Я подошла к нему и только тогда он повернул ручку. Я снова услышала чей-то смешок, но не успела спросить, кто смеется – мягко говоря, в комнате, заставленной горящими свечами, я увидела то, чего ну никак не ожидала увидеть.

– Это что?– кивнула я на крышку гроба, прислоненную к кровати.

– Это…это мы уберем! – метнулся к ней хозяин.

– Стоп, это бред какой-то. – Моя рука потянулась к выключателю и щелкнула язычок. Комната тут же озарилась. Электричеством. Но лучше бы я этого не делала.

Пепедо мной в скрюченной позе , силясь отодвинуть крышку от кровати, стоял мужчина лет 50. В перепачканной чем-то бурым майке и застиранных гавайских шортах. Взлохмаченный, не бритый, какой-то рябой, он походил на лешего. Вся комната была увешана полками, на которых сидели, стояли и лежали куклы. Барби, пупсы, резиновые младенцы в натуральную величину…И снова раздался чертов смешок.

– Кто смеется?! – не удержалась от возгласа я и перехватила беспокойный взгляд хозяина. Он смотрел на огроменный шкаф – который был ровесником, наверное, ей-богу, царя Гороха. Смех исходил оттуда. Тонкий, заикающийся, сменяющийся бормотанием.

– Это…это не надо. Не надо вам туда, мы все это уберем!

– Кого ты там убирать собрался ! Я тебе! – донеслось дребезжащее из шкафа.

Хозяин оставил крышку, подошел ко мне и тихо сказал :

– Там бабушка.

– Вы держите в шкафу бабушку?!– подняла я на него бровь. Ну, допустим, я видела уже не мало и порой мне казалось, что меня уже почти ничего не может удивить. Но это все…

– Нет, бабушка сама.

– Вас держат в шкафу?– зачем-то стукнула я костяшкой пальца в дверь этого исполина.

– Сама! Сама! – завизжало оттуда.

" Иди, иди уже отсюда!" – орало все мое существо. Но любопытство, будь оно неладно, засыпать обратно не собиралось.