Татьяна Богатова - Читер, или… Один процент до ста

Времяпровождением сына, свободным от занятий, родители не интересовались. Как правило, Слава проводил его с Агатой. Их привыкли считать парой чуть ли не с шестого класса. Однако со стороны они напоминали скорее отличников, которыми, кстати, и являлись, целенаправленно стремившихся получить после школы экономическое образование, чем безоглядно влюблённых молодых людей. Поэтому родители Славы и мама Агаты совершенно не переживали по поводу возможной интимной связи между ними. Единственным, кто волновался, оставалась Людмила Константиновна. В отличие от своей сестры и матери, она смотрела на жизнь с практической стороны, пытаясь по мере сил привить свои взгляды племяннице. Научив Агату готовить, тётушка посоветовала ей время от времени радовать влюблённого в неё парня, оставшегося в одиночестве, вкусными блюдами, вдобавок к приготовленным его соседкой. При этом она беспрерывно повторяла племяннице, чтобы та не вздумала вступать с мальчиком в интимные отношения, будучи неистощимой в приведении аргументов против ранней связи.

«Беременность, – говорила тётя Люся, – перечеркнёт твою мечту получить высшее образование. Об аборте, разумеется, не может быть и речи. И в то же время, некому будет побыть с ребёнком, если ты всё же поступишь в институт. Нам с Ирочкой до пенсии ещё далеко, а бабуля, ты сама знаешь, не настолько крепка здоровьем, чтобы выхаживать малыша. И самое главное, – многозначительно взглядывала на племянницу женщина, – случись подобное, Славик перестанет тебя уважать. Скажет, теперь она и так от меня никуда не денется. Или будет считать тебя легкомысленной особой, способной лечь в постель и с другим, понимаешь? Прошу тебя, девочка моя дорогая, не допускай легкомыслия».

В дополнение к своим разговорам с племянницей, Людмила Константиновна пыталась предостеречь сестру, чтобы та была начеку, со вниманием приглядываясь к дочери. Мать Агаты зачастую отмахивалась, уверяя, что та постоянно ночует дома, появляясь не позже девяти. Сестра, с изумлением и жалостью вглядываясь в лицо Ирины, уточняла попутно, неужели сестра думает, будто для этого нужно обязательно переночевать с парнем. Женщина недовольно отвечала, что дочери доверяет и не собирается третировать её, каждый раз выясняя, чем они с парнем занимались. После чего Людмила отступалась, разочаровавшись пробиться к благоразумию сестры.

Не подозревая о терзаниях тётушки, Агата беспечно относилась к её предостережениям. Дальше поцелуев, которые нравились девушке до головокружения, они со Славой не заходили. Агата полагала, что её удовольствие по силе накала равно тому, что испытывает парень, и не помышляла о более тесной связи. Назидания тёти Люси вызывали недоумение. Девушка искренне не понимала, зачем придавать такое значение интимным отношениям, если жизнь вполне прекрасна и без них.

«Успеется, – думала Агата. – Вот закончим институт, тогда и будем жить вместе. А пока можно отлично устроиться в общежитии, встречаясь на свиданиях. Надеюсь, – улыбалась она, – у нас останется возможность поцеловаться кое-когда. Или не ехать ни в какую Москву, – размышляла девушка, – а остаться дома. Наш экономический ничуть не хуже московских вузов».

Тем не менее, всё произошло вопреки её ожиданиям. Молодые люди перешли грань за месяц до выпускных экзаменов. На сей раз они втроём, вместе с Миленой, готовились к олимпиаде по русскому языку. Учительница убедила двух «великих математиков», как называли Славу с Агатой, принять в ней участие, чтобы, по её выражению, они вышли из школы разносторонне развитыми личностями. Обладая так называемой врождённой грамотностью, молодые люди писали без ошибок. Но вот заучивание правил являлось для них существенной проблемой. Для лучшего запоминания Слава шутливо перестраивал правила под математические, пытаясь применить свои уникальные способности и умения Агаты. Выходило довольно неуклюже, однако весёлость снимала напряжение, и правила оседали в памяти. Милена, обладая гуманитарным складом ума, недоумевала, почему Славику с Агатой, с лёгкостью запоминающим громоздкие формулы, так трудно даются правила русского языка. Приколы Локоткова, в отличие от заливавшейся смехом подруги, её совсем не потешали. Несмотря на это, Милена изо всех сил стремилась поддержать Агату, натянуто улыбаясь шутливым приёмам Славика. Стараясь в своих объяснениях всё, как следует, разложить по полочкам, девушка натыкалась на изумлённые возгласы ребят, уверяющих, будто ни одному нормальному человеку не придёт в голову иное написание слова. В конце концов, Милене это надоело, и она умчалась к репетитору английского, у которого занималась четыре раза в неделю.

Оставшись вдвоём, Слава с Агатой не обратили внимание на то, что заучивание пошло намного быстрее. Оставив попытки подключить логику, молодые люди незаметно для себя вызубрили правила наизусть. Сделав передышку, умолкли, посмотрев в одном направлении, очарованные невообразимо ранней весной за распахнутым окном. Едва заметный ветер, доносивший нежные запахи юных листочков; радостное шуршание велосипедных шин по асфальту и даже птичий гомон, казалось, всё излучает тепло, в завершении этого апреля, больше похожего на засушливый июнь. Губы влюблённых сами потянулись друг к другу, утонув в сладости длительного поцелуя. Опомнившись от наваждения, Слава с Агатой довольно долго не могли поверить в произошедшее между ними. Парень беспрерывно повторял шёпотом, как сильно он любит. В свою очередь Агата, невзирая на завершающий болевой аккорд, чувствовала себя счастливой, тихо откликаясь возлюбленному взаимными признаниями.

На следующий день Милена обратила внимание на необычное состояние подруги. Победоносное смущение – именно такое определение вынесла она выражению лица Агаты.

«Ой, вас даже на минуту оставить нельзя», – затаённо улыбнулась Милена после признания подруги.

«Вот и не оставляла бы», – хохотнула Агата.

«Что же мне теперь, бросить репетитора? – притворно возмутилась Милена. – Ну, да ладно, – посерьёзнела она, – а что ты будешь делать, если вдруг залетела?»

«Надеюсь, что нет, – поддержала суровый тон подруги Агата. – Во всяком случае, осталось поволноваться несколько дней».

Волнения закончились благополучно. Опасения подруги не подтвердились. Испытывая друг к другу самые нежные чувства, Славик с Агатой уединялись ещё несколько раз, причём по инициативе девушки, выбиравшей время поближе к наступлению месячных. С каждым разом интимная связь приводила обоих в больший восторг. Слава и прежде был без ума от возлюбленной, а теперь готов был повсюду носить её на руках. Агату в свою очередь перестало волновать будущее в плане секса вообще и беременности в частности. Она уже подумывала, не пожениться ли им по достижении восемнадцати, не дожидаясь окончания института. Девушка наивно полагала, будто семейным парам предоставляют отдельную комнату в общежитии.