Андрей Сонин - Кончина века. Роман

Итак, двухкассетник, привезённый Васей из Финляндии, теперь следовало с выгодой сбыть. Для начала наш герой решил проконсультироваться по этому поводу с аспирантом Рафиком Раздолжибовым, большим знатоком импортной радиотехники. Осмотрев принесённый Васей в лабораторию двухкассетник, Рафик заключил, что аппарат – говно, но загнать его, и довольно дорого, можно. Он посоветовал сдать магнитофон в комиссионный магазин подмосковного городка Долгопрудного: «там – xарошый цэны, а в Москвэ дорого нэ возмут».

– Савэтую тэбэ, продав эту шарманку, купыт сэбэ харошый атэчэствэнный абарудаваныэ. Звукаваспраызвэдэныэ будэт намнога лучшэ! – продолжил Раздолжибов и предупредил. – Аднака, сматры, кагда паэдэш с аппаратам в элэктрычкэ, – спряч эго в балшой сумка. А то дажэ ы за такой дэрмо в нашэ врэмя можно пэро в бок палучить!

Магнитофон в указанной Рафиком комиссионке был, действительно, неплохо оценён и быстро продан. В результате Вася окупил своё заграничное путешествие в полтора раза. Отдал долг тёте, а на оставшиеся деньги, добавив ещё немного своих кровных, купил по совету Рафика неплохое музыкальное отечественное оборудование: кассетную деку, вертушку для пластинок, усилок и огромные напольные колонки. Очень уж захотелось Васечкину завести качественную музыку у себя в доме!

Собранная Васей музыкальная система, действительно, давала звук, не шедший ни в какое сравнение с дребезжанием двухкассетника: низы – богатые и сочные, – ударяли в грудь, а верха лились тонко и изящно, заставляя позвякивать стеклянные бокалы. Вася остался очень довольным своим приобретением, чего нельзя было сказать об остальных обитателях квартиры.

Роман с Симочкой, поездка в Финляндию и приобретение музыкального центра, несомненно, пошли на пользу нашему герою. Он постепенно стал забывать о своём неврозе. Ещё некоторое время Вася походил к доктору Кубышке, а потом бросил занятия психотерапией за ненадобностью.

Вернувшись как-то в пятницу, ноябрьским вечером (вскоре после приезда из Финляндии) с работы, усталый и продрогший, Вася с удовольствием ввалился в тёплую квартиру; и обнаружил её обитателей в полном сборе. Вика, Томочка и Таисия Петровна что-то оживлённо обсуждали в коридоре, а кругленький Антоша копошился у их ног.

– А, дорогой зятёк явился, – возбуждённо кинулась к Васе Таисия Петровна. И, не давая ему опомниться, стала рассказывать: «Ты послухай, чему я сегодня была усвидетельницей! Стояла, значить, я у очереди, у гастрономе, – давали мороженых американских цыплят, – по двое у руки. Очередь огроменная, стоим долго – часа два, наверное, – однако – всё тихо-спокойно. Ужо скоро должна была подойтить моя очередь, как, удрух, к самому прилавку подскакивает наглая такая, молоденькая дамочка. Уся из себя разодетая такая, культурная, – в очках. Подскакивает она, значить, к продавщице и говорить: „Вы мне, Марья Ивановна, отложите, пожалуйста, пару цыплят, каких покрасившé. А я вечерком, когда народ схлынет, заберу. Премного, мол, вам заранее благодарна!“ И собралась было ужо энта фря уходить. Так, ушто тут началось от ейных слов у очереди! Бабы завопили: „Ты ушто же это, стерьва учёная, на нас, на людёв, плюёшь?! Мы тут цельный день стоим, а ей, видите ли, – „отложите, пожалуйста“. Ничего ей, шельме, не откладывать, – ушоб она поперхнулась!“ А стоявшая передо мной пенсионерка уконец рассвирепела: схватила с прилавка за ноги синюшного цыплёнка и давай лупить им по морде энту молодуху. А та – ну орать не своим голосом, очочки её модные, естественно, тут же – удребезги, красочка по напомаженной морде потекла. Пенсионерку оттащили, вызвали милицию, составили протокол. Во, зятёк, до чего докатились, – звереет народ. А, упрочем, так и надо энтой стерьве, уштоб знала своё место!»

Таисия Петровна, была явно довольна произошедшей скандальной историей и пребывала в состоянии радостного, эйфорического возбуждения. Не переводя дух, она предложила: «Иди-ка ты, Вася, на кухню, – я тебя ужином накормлю, с пирожками. Горячие – только что напекла! А покамест ты ешь, я тебе расскажу, как раньше мы жили». Это означало, что надо будет в очередной раз выслушивать «Краткую историю жизни» любимой тёщи.

Подобная перспектива отнюдь не привлекла Вику и Томочку, так как свою историю Таисия Петровна рассказывала кому угодно и при первой же представлявшейся возможности, и все в доме слышали её уже множество раз в различных вариациях и знали практически наизусть. Поэтому сёстры потихоньку удалились в столовую, захватив с собой Антошу, – смотреть телевизор. Васечкин же был отдан на растерзание тёще. Что поделаешь, такая уж сегодня ему выпала участь. Однако его моральные страдания будут, по крайней мере, компенсированы деликатесными пирожками. Справедливости ради нужно отметить, что Таисия Петровна готовила их великолепно: кругленькими, румяными, с промасленной, хрустящей корочкой, тающими во рту, – с мясом, с говяжьей печёнкой, с капустой, с яйцом и рисом.

Вася удобно расположился за покрытым клеёнкой, прямоугольным столом, занимающим солидное пространство в центре их большой кухни. Таисия Петровна тем временем подала ужин, состоящий: из ароматного, горячего украинского борща и сочных котлет с восхитительной, жареной на сале с луком, картошкой. На стол было также поставлено внушительных размеров блюдо с пирожками.

– Ну, ушто ж, Васечка, кушай на здоровье, – проворковала тёща, – и послушай-ка, за одно, и мою историю.

– Ты знаешь, Вася, что родом я с западной Украины. У детстве пережила многие напасти, которые натворили у нашей стороне большевики. У начале тридцатых годов мой дядя Григорий – зажиточный крестьянин, тот, который говорил, ушто «большевикам надо горло красить», стрелял из обреза у пришедших его раскулачивать комсомольских активистов. А потом дядя Григорий исчез, – скрывался от нквд-шников. Их партия послала за его головой. После наша семья голодала: я, да мои братья и сёстры ели суп из картофельных очистков, а отец продал последнюю кобылу. А потом началась война, и я пошла медсестрой на фронт. Ты видел, Вася, – у меня и медали кой-какие имеются. После войны, я закончила Высшие львовские курсы машинисток и переехала у Москву, где устроилась секретаршей у крупное строительное управление. Там я познакомилась усо своим будущим мужем – инженером-строителем, товарищем Павлом Павловичем Семихватским – интересным таким мужчиной. Он был на двадцать лет меня старше, а я у то время была диваха ухоть куда – красавица, да и бойкая такая! Вот и отбила товарища Семихватского у его первой жены – неряшливой такой и безответственной особы. Расписавшись, мы поехали ус мужем у Западную Сибирь. Туда его направили конструировать нефтяные вышки. У товарища Семихватского была трудная судьба: незадолго до нашего знакомства, его сын от первого брака – шестнадцатилетний Виктор – погиб. Дело было у Сибири. Пошёл он как-то у тайгу грибы собирать, да и не вернулся. Через унесколько дней тело его нашли у лесу: говорять, – зарезали сбежавшие из зоны блатари. От горя товарищ Семихватский стал пить, но я его поддерживала, не дала усовсем успиться. Потом у нас с ним родились три девочки: устаршая Рита – лёгонькая такая, как пушинка, и болезненная; усредняя Вика – толстенькая такая и крепенькая, – мы прозвали её «Бубой», – и младшая Томочка – идеальный такой ребёнок, точная копия папы. Томочка появилась на свет через пару месяцев после смерти отца. Тот скончался от проблем ус сердцем во время операции грыжи. И была, поэтому, моя Томочка обделена отцовской лаской. Без мужа я сумела дать усвоим дочерям университетское образование, – они у меня, ты сам знаешь, – учёные, – вот так-то, Вася. Рита с Викой уже пристроены, – мужья у них хорошие и унука с унучкой мне дали.