ДОМ - Исповедь Идиота 3

Я очень переживал за сложившуюся ситуацию, так как от этого зависела не только дальнейшая судьба пса, но и моя. Ведь я к нему уже прикипел душой, а он, в свою очередь, стал не только моим другом, но и моей тенью.

Пока шли долгие переговоры взрослых я и Женька прятались за сараем. Мы оба осознавали, что возможно эти мгновения последние, и нас могут скоро разлучить. Обняв Женьку, я шёпотом говорил ему ласковые слова и гладил его загривок, этим пытаясь успокоить не столько своего друга, сколько себя. Пёс всё понимал и, тяжело вздыхая, тоскливым взглядом смотрел на меня. Тихо скуля, он лизал мои щёки и руки. Мы прощались.

Могу только поклониться и отдать должное отцу. Осознавая щепетильность ситуации, он использовал все свои возможности и, не брезгуя аргументами, приложил в споре с дядькой полную мощь своего дипломатического красноречия. Ведь на кону стоял не столько финансовый, сколько принципиальный вопрос.

Прислушиваясь к голосам сторон, по их интонации я пытался определить, в чью пользу идёт разрешение возникшего конфликта. Женька, жалостно смотрел мне в глаза, и полностью полагался на мою интуицию.

К вечеру, услышав мягкий тон подвыпивших голосов, которые нас звали, мы вышли из укрытия. Первым вышел я. Женька появился лишь после того, как я его позвал. Весь его вид показывал сожаление, что он всем доставил столько проблем.

Понурив голову и слегка виляя хвостом, пёс как бы перед всеми извинялся, что из-за него разгорелся такой сыр-бор. Женька, виновато опустив уши, сначала нерешительно подошёл к дядьке и просяще глянул ему в глаза. Затем устало сделав круг, пёс улёгся у моих ног и, тяжело вздохнув, положил голову на лапы.

Выбор был сделан, и мой дядька сдался. Пока конфликтующие стороны допивали спиртное и договаривались об условиях сделки, мы с Женькой ликовали.

Ведь дядьку Петьку тоже можно было понять. Делая из щенка охотничью собаку, он вложил в него много сил и уже предвкушал наслаждение от удачной охоты. А удачу должен был принести именно Рекс, так дядька назвал подрастающего пса. Но, как говорят охотники, произошла осечка.

Гордо выйдя первый раз с ним на охоту, он отстегнув поводок, пустил Рекса по следу, и Рекс пошёл, но больше не вернулся. Очевидно по-спартански воспитывая щенка, дядька перегнул палку. Он забыл, что его оторванный от своей матери подопечный, нуждается в любви и ласке.

Видно терпя обиды от дядьки, пёс вспоминал, с какой любовью к нему относились прежде, и у него возник план побега, который он, найдя возможность, сразу реализовал. Но как пёс, принесённый в мешке отцом и унесённый таким же способом дядькой Петькой из дому, нашёл нас и какие приключения при этом перенёс – это до сих пор остаётся тайной.

Вскоре отец смастерил для Женьки будку, ведь у нас в доме появился сторож, а он должен иметь свой угол. Будка была выполнена по всем законам архитектуры. Сделанная из широкой доски, утеплённая и крытая рубероидом, с деревянным, поднятым от сырости над землёй полом, она выглядела настоящим домом. Затем по всему двору была натянута и закреплена проволока. Вот на неё и был посажен мой Женька.

Мне было его жалко, и я не упускал возможности снять нашего охранника с цепи, для того чтобы с ним прогуляться. Эти случаи происходили на столько часто, что его жизнь превратилась в сплошную прогулку. Да и сидящий на привязи пёс делал такую жалкую морду обиженного, всеми забытого, брошенного существа, что сердце ни у кого не выдерживало, и руки сами тянулись к ошейнику, чтобы его отпустить.

Родители, видя, что пёс никуда не убегает и бдя службу, не нарушает устоявшуюся в хозяйстве гармонию, постепенно привыкли к мирно лежащему, но по первому зову бегущему на помощь, Женьке.

Таким образом, мы добились для него свободы, а цепь и ошейник остались валяться на земле, как пережиток прошлого.

Однажды отец, вновь увидел сидящего с несчастным видом Женьку на привязи. Того, кто мог пса на её посадить он не нашёл и, возмущаясь, отпустил его. Такая странная ситуация повторялась несколько раз.

Но в один день всё прояснилось. Когда в очередной раз он снимал Женьку с цепи, то обратил внимание на подозрительно свободно болтающийся на нём ошейник. Тут нежданно-негаданно появилась возмущённая соседка тётя Надя и с криком: «Да я с вашей собакой чуть сегодня в штаны не наложила!» – поведала ему такую историю.

После вчерашних дружеских посиделок в нашем доме тёть Надя почувствовала себя членом нашей семьи и, не предчувствуя никакой опасности, без предупреждения зашла в наш двор. В это время Женька, потеряв бдительность, дремал на своём любимом месте, в розах, у ворот. И только звонкий голос соседки, крикнувшей: «Хозяин!» – полностью вывел его с этого состояния.

Реакция нашего сторожа на её опрометчивый поступок была незамедлительной. Так как тётя Надя успела зайти довольно глубоко во двор, пёс в два прыжка оказался у неё сзади. Неожиданное появление злющего пса, грозящегося порвать её на куски, соседку не только парализовало, но даже отключило у неё дар речи, которым она очень гордилась. Прижимая тётю Надю к забору, пёс, ругая её своим собачьим матом, постепенно вытолкнул нарушительницу границы за пределы двора.

В ходе дальнейшего расследования оказалось: то ли чувствуя вину за свою утраченную бдительность, то ли за жёсткий собачий мат, которым он обложил соседку, пёс, сам продев голову в ошейник, сел на цепь и тем самым себя наказал.

Наш сторож ещё не раз прибегал к такой хитрости, чем только вызывал у нас улыбку умиления.

Шло время. Женька, основательно завоевав наши сердца с неподдельной деловитостью и пунктуальностью, выполнял свои обязанности сторожа, а в наше отсутствие, даже хозяина. Деловито обходя свои владения, он с удовольствием общался с жителями нашего хозяйства и все, независимо от рода, звания, вероисповедания да взглядов на окружающий мир, его уважали.

Кота Барсика, который заигрывая с ним, постоянно лез к нему целоваться, а иногда, наглея, забирался на него поспать, пёс мягко с себя скидывал, как бы говоря: «Тут столько дел, так что извини, не до тебя». Когда же кот окончательно наглел или совершал по мнению пса недопустимый поступок, он его загонял на столб, и по два-три часа не давал с него слазить, тем самым подчёркивая, кто в доме хозяин.

Уток Женька приглашал в сарай на ночлег, мягко подталкивая каждую своим носом в зад, как бы пересчитывая и говоря: «Что же вы такие нерасторопные да бестолковые». Курятник тоже не был обделён вниманием: там он зачастую разгонял петушиные бои.

Но основной головной болью у него были кролики, которых отец разводил в большом количестве и которые постоянно пытались, делая подкопы, вырваться на волю. Найдя подкоп, Женька тут же приводил меня или отца к месту происшествия. Он, высунув язык и деловито крутясь вокруг, помогал нам восстанавливать порядок, всем своим поведением подчеркивая, что не зря ест хлеб насущный. Одним словом, как психолог, где кнутом, а где пряником, Женька поддерживал дисциплину, которая создавала иллюзию полной гармонии в нашем хозяйстве.