Ольга Яворская - Руки мои, не опуститесь…

«Браво!» – услышала она от одного из врачей. Все с восхищением перешептывались, и в открытую смеясь, смотрели на ливанца. Екатерина мгновение помолчала, а потом с еще большим задором, как будто только что сама открыла этот путь, громко произнесла:

– А вот с этой стороны может притаиться патологический путь кого-о-о? – Она снова выжидательно посмотрела на лицо Али, – Бах…ма…на, – по слогам, смеясь, продолжила она.

Ординаторская взорвалась дружным хохотом, Али тоже уже улыбался во весь рот. Кто-то из ординаторов попросил взять этот лист на память. Катька без сожаления протянула его в стену из белых халатов, собравшуюся вокруг их стола. Под восторги коллег она покидала ординаторскую, прихватив манометр и фонендоскоп, спешила на обход в свою палату. Али догнал ее в коридоре:

– Екатерина Владимировна, вы были сегодня на высоте. Если честно, я не ожидал, – голос его уже не звучал надменно.

Катька пожала плечами и с улыбкой глядела на него:

– Спасибо. В этом есть и ваша заслуга тоже, – откровенно сказала она.

Он остановил ее перед палатой.

– Я хочу вам сказать, насколько вы удивили меня сегодня. Такого полного ответа я не слышал ни от одного уважающего себя врача. Многие из них работают уже годы, но так и не знают досконально эту тему.

– Я не думаю, что это незнание делает их хуже. Они могут быстро все восстановить в памяти. А мне эту тему вы задали не больше двух недель назад, – глядя прямо ему в глаза, сказала Екатерина.

– У меня никогда не было такого ординатора. Я бы вам полностью доверил ведение больных. Давайте на «ты», если, вы, не против, – заходя в палату, уже шепотом произнес он.

Екатерина кивнула в ответ.

Школа женственности от Анжелы Валерьевны, мужества и терпения от Али Хасановича, самостоятельности и анализа в принятии правильного решения от Виктора Петровича, приобретения знаний и владения методами функциональной диагностики от Елены Васильевны, а также бесконечные конференции, дискуссии и разборы тяжелых больных незаметно трансформировали Катьку-домохозяйку в Екатерину Владимировну – врача-кардиолога. Она уже лихо консультировала больных из других отделений, вела самостоятельно, без Али, больных 10 палаты, принимала активное участие в дискуссиях и получала взамен одобрение со стороны своего сурового руководителя, чем очень гордилась.

Как-то во время очередной вечеринки Игошин попросил спеть по куплету любимых песен каждого присутствующего за столом. Пиршества в отделении устраивались охотно по поводу юбилеев и праздников с особым подходом к накрытию стола и выбору музыкальных композиций для танцев. Игошин так же любил хорошо отдохнуть не меньше, чем хорошо поработать. И всегда был заводилой в компании. Все дружно откликнулись на эту идею и под аплодисменты исполняли свои любимые песни. Екатерина обладала звонким, но не поставленным голосом, зато могла вытягивать сложные песни. В их с мужем компании считалось нормой петь песни на вечеринках, особенно русские народные. Когда очередь дошла до нее, она подняла бокал, произнесла тост в честь юбиляра и зазвенела своим народным голосом русскую, с переливающимися мелодиями, то понижая, то повышая голос, вкладывая всю свою душу и четко передавая эмоциональный фон песни. Она не отрывала взгляда от Виктора Петровича, который на глазах просто менялся в лице. Когда она допела, восторгам вокруг не было конца.

– Она еще и поет!!! – Услышала Катька со всех сторон и смущенно засмеялась в ответ.

Весь вечер она упиралась в прищуренный в ее сторону взгляд Игошина. После вечеринки остались самые приближенные к заведующему отделения. Когда Екатерина вместе со своей новой подругой Анжелой направлялась в гардероб, из кабинета заведующего высунулась голова «приближенного» и прокричала им вслед:

– Екатерина Владимировна, Анжела Валерьевна, а мы вас попросим остаться с нами.

Девушки переглянулись, но возвращаться не решались.

– Просим, просим, просим. Совсем на чуть-чуть. Ну, пожалуйста, не отказывайте своим коллегам в общении в неформальной обстановке, – голова подтянула за собой тело и распахнула настежь дверь в кабинет.

Екатерина и Анжела повернули назад. За столом они увидели Игошина, Али, врача палаты интенсивной терапии и пару кафедральных работников. На столе бутылка дорогого коньяка, коробка конфет, икра. Им предложили места около их руководителя со смешливыми замечаниями в его сторону, что конкурентов на красоту у него быть не может. Беседа была не на отвлеченные темы, обсуждалась совместная работа отделения с кафедрой, получение нового оборудования, обучение на нем врачей. Девушки тоже принимали участие в разговоре. Их интересовала жизнь в отделении так же, как и работающих здесь врачей.

Речь зашла о том, что нужно выращивать свои кадры, что с ними проще. Только где взять выносливых и трудолюбивых, вокруг одни хлюпики или потенциальные мамаши с продолжительным декретным отпуском. Игошин, принимая участие в разговоре, внимательно рассматривал дно в рюмке коньяка, разворачивая ее пальцами в разные стороны.

Развеселившиеся врачи наперебой осыпали девушек комплиментами, уже приняли в свой коллектив, продолжая разливать коньяк по рюмкам и выплескивать вновь родившиеся тосты. Екатерине нравилась эта компания, нравилось то, что она сидит среди своих коллег, нравились разговоры про медицину, нравилось, что к ней прислушиваются и соглашаются с ее точкой зрения. Она чувствовала себя здесь своей.

– Вот такие у нас проблемы, дорогие мои ученицы, – наконец Виктор Петрович поднял голову и по очереди посмотрел на девушек. – Ну, что скажете? – улыбнулся он. – Хотели бы работать в нашем отделении? Только работать, а не… сами понимаете. Вы уже знаете, что нагрузка колоссальная.

Анжела закивала головой. Екатерина окаменела, сердце сжалось: «Где он был раньше? Ведь это мечта для каждого молодого специалиста – работать в таком сильном научно-практическом центре», – в голове стучала и билась мысль о том, что принимать решение с ходу нельзя – здесь нужно думать, чтобы не ошибиться.

– Что задумались, Екатерина Владимировна? Я вам пока еще ничего не предлагаю, а только спрашиваю.

Катька очнулась от своих мыслей, и молча, смотрела ему прямо в глаза. В них была боль, усталость и что-то еще. Что же? И вдруг резануло сознание – одиночество! Он был одинок! Эта «кардиологическая супермашина», просчитывающая возможные ситуации исхода болезни до мелочей, знающая, умеющая, обучающая, исправляющая промахи и недоработки других, – принадлежит только своей профессии. Где его семья? Почему он сейчас не с ними? Сердце сжалось еще больнее.

– Нам очень интересно было посидеть с вами и принять участие в разговоре, – выдавила она из себя. – Новое оборудование – это здорово. Мы всегда должны стремиться к перспективам в своей работе, – улыбнулась она, не зная, что еще сказать.