Ольга Яворская - Преступление без наказания

Александр и Ольга Яворские

ПРЕСТУПЛЕНИЕ

без НАКАЗАНИЯ…

Сказ о том, как армия чиновников реформировала, реформировала здравоохранение…

Да не выреформировала!

Мнение практикующего врача

в период четверть века (1993–2018 г.)

«Ненавидящихъ и обидящихъ

насъ прости, Господи человеколюбче. Благотворящим благосотвори…» —

из молитвы ко Господу.

Мы, врачи, закончившие медицинский институт в начале 90-х, в период развала СССР, талонной системы, повального дефицита во всем, помним то время, где были еще сохранены ценности милосердия и ответственности за каждого больного. Мы наследовали у наших учителей рвение к получению знаний, бесстрашие в борьбе за жизнь умирающего человека, то есть ту школу, в которой жестко и требовательно с нас спрашивали и учили быть настоящими профессионалами своего дела, достигая уровня постановки предварительного диагноза уже при входе пациента в кабинет врача.

Было ли нам тяжело? Да, было, но это для нас казалось привычным. Это наша жизнь, которая не может отделить от себя профессию. Мы сами выбрали ее. И начало этой жизни всегда вспоминаем с радостью и… грустью…

1993–1996 г.

В нашей стране никогда не было легких периодов. Даже период 70-х годов, так называемого застоя, тоже вспоминают с сожалением. Но какие бы тяжелые годы не переживала страна, врач и учитель всегда были почетными и уважаемыми профессиями и самыми ответственными в плане нравственного подхода, так как от них зависело здоровье и воспитание нации. Казалось бы, и зарплаты не большие, и работа круглосуточная, и высокая ответственность, а попасть в вузы, где можно было обучиться этому ремеслу, могли только самые одаренные и талантливые.

В жаркие 90-е, когда все потерялись в «никомуненужности», врач уже лечил не только болезни, но и морально поддерживал потерявшихся в хаосе разрухи людей. Оставшиеся без привычной жизни полуздоровые люди нуждались в его заботе и попадали на приемы, еще не выстаивая многочасовые очереди, чтобы записаться к нужному специалисту. Но все меняется в этой жизни. Поменялась сначала доступность к врачу, ну, а следом за ней и само качество медицинской помощи. Поменялись сами врачи, руководители медицинских организаций, то есть измени-лось сознание людей и их ценности. Как же это произошло, и кто принимал активное участие в этой перемене? К примеру, проанализируем работу главного врача одной из больниц, ее заботы и отношения с вышестоящими организациями в то время.

***

Ольга Ивановна, гуманитарку привезли, – радостно сообщила, забежавшая к главному врачу секретарь Татьяна Петровна. – Куда ее сначала? Там коробок пять будет.

Вот и мы, как страны третьего мира, в Союзе уже получаем гуманитарную помощь. Откуда на этот раз? – отложив документ, потирая ладонями виски, спросила главная.

Вроде из Штатов. Там приложен список и печать стоит.

Список мне. Коробки главной медсестре в кабинет.

Пусть откроет, сделает опись.

Так, так, так, – рассматривая длинный список медикаментов, озадаченно вчитываясь в название лекарств, выдохнула главный врач.

– О, одноразовые шприцы! Как это удобно, но для всех все равно не хватит. Танюш, собери-ка ко мне всех заведующих отделениями на 12 часов.

Хорошо, Ольга Ивановна. И главную медсестру тоже?

И ее, конечно, с аннотациями к каждому препарату.

Что-то тут мудрено.

Ну, что коллеги, все в сборе? – осматривая усталые лица врачей, начала свою речь главный врач больницы.

– Вы уже слышали о поступившей гуманитарной помощи. Такими лекарствами мы больных еще не лечили. Посмотрите аннотации. Выберете для каждого отделения свои подходящие препараты. Шприцы разделите поровну.

Тут все аннотации на английском языке, – вступила в разговор главная медсестра. Непонятно что для чего.

А мы что не грамотные? Иностранных языков не знаем? Читайте, переводите. А я вас подстрахую. Позвоню в департамент, попрошу их помощи. Как дела в отделениях? Всего хватает? – обратилась она к заведующим.

Пока да. Все есть, – отвечали врачи. – У нас больничная конференция на завтра. Будем разбирать сложные случаи. За неделю двое умерших, послушаем патологоанатомов.

Явка полная на конференции? – поинтересовалась главный врач.

Да. Проводим раз в неделю. Пришли интерны. Молодые энергичные с энтузиазмом берутся представлять тяжелых пациентов. Жаловаться не на что… Врачей хватает, пациентов не убывает… Работы много…

Обследование для больных не задерживаем?

Нет, конечно… Все в первые дни поступления… Аппаратура хоть и старая, но пока работает… – хором отвечали со своих мест врачи.

Вопросы есть?

Появятся, позвоним. Сейчас новые лекарства опробуем, потом соберемся, обсудим. До свидания, – поднимаясь со стульев, потянулся к выходу ровный строй из белых халатов.

До свидания, – попрощалась она с подчиненными. – Танюш, соедини мне департамент. Может Сергей Васильевич уже на месте.

Здравствуйте, Сергей Васильевич, – приветствовала она уже через минуту главного врача департамента здравоохранения. – Знаете с какой просьбой?.. А поможете?.. Вот спасибо… Мои тоже уже взялись переводить. Говорите опробованы в Москве и результаты хорошие?.. Ну, тогда мы готовы…. Очень хорошо, что завтра пришлете. Быстрее изучим, быстрее начнем лечить… Да, время не простое, но сложности в нашей работе не помеха. Мы к ним привыкли… Выдержим. Власть в стране сейчас делит власть, а мы как лечили, так и будем лечить, главное чтобы никто не мешал…

Думаете, что охотники найдутся?.. А как у них это получится? Все мы люди, все болеем. Врачи нужны всегда…

Да, будем надеяться на лучшее… Молодые доктора пришли, да и старые не перевелись еще. Свободных ставок нет. Все работают слаженно. Интересная у нас профессия, нужная. Завтра вот общебольничная конференция. Будем рассматривать подходы врачей в работе с тяжелыми пациентами. Заезжайте, всегда ждем…..

Спасибо на добром слове…

И вам не хворать. До свидания, – улыбаясь, Ольга Ивановна положила трубку.

Посмотрим дальше:

1997–2000 г.

В стране, где мораль всегда была ценнее денег, что- то в этом убеждении надломилось, и к 1998 г. понятие

«мораль-деньги» уже стояли на одной равнозначной планке. А уж после «никогданезабываемого» 17 августа 1998 г., деньги были подброшены на такую высоту, что разглядеть их было практически невозможно даже суперзрячему.