Наталья Степанова - Песок

Охотник напрягся.

Впервые за долгое время он был в замешательстве: никаких внутренностей, никакой крови. Она невредима. Она дышит и, видимо, без сознания. Ребёнок посреди пустоши, кишащей тварями, один. Живой.

Аномалия, подумал он.

Такого не бывает…

Холодный голос разума говорит оставить девочку здесь и уйти, пока не взошло солнце, но охотник уже склонился над ней и вглядывается в бледное лицо. Её одежда сильно испачкана кровью, но кровь эта явно не ёё.

Да, поживиться тут нечем. Но вряд ли это остановило бы голодных тварей… И всё же, он был уверен, что глаза его не обманывают. Охотник много раз встречал людей в пустошах, и всегда исход был предсказуем – рано или поздно все они умирали от зубов или когтей монстров. Ей чертовски сильно повезло.

Ноги будто приросли к земле. Забрать её с собой? Исключено. Он всегда был один. Но тело его не слушается.

Прямо сейчас встань и иди. Двигайся, чёрт бы тебя побрал!

Он почти физически ощущает, как уходит время, приближая смертоносный рассвет. Но ещё раньше их могла найти какая-нибудь заблудшая тварь, решившая устроить себе поздний ужин. Хотя, он знал, что в предрассветные часы они все прятались по норам, скрываясь от солнца, как и люди.

Он буквально чувствует, как утекает драгоценное время, пока он сидит здесь посреди чёрной пустыни, приросший к земле словно истукан.

Охотник тихо подхватил девочку на руки и перекинул лёгкое тельце через плечо.

Звуки… Они доносятся как будто издалека.

Вязкая темнота обволакивает сознание как патока, и из неё невозможно выбраться. Разноцветные пятна, приглушённые, нечёткие, плывут, перекатываясь, переливаясь, одно возникает из другого и сливается с третьим.

Мина расслаблена, она летает в море цветов, мягко касающихся её, медленно раскачивается словно маятник. Девочка что-то чувствует, но ощущения такие далёкие, как будто это происходит не с ней. Но сладкие бессознательные видения становятся бледнее, и вовсе исчезают, уступая место бездонной черноте. Звуки становятся громче, ощущения резче, сильнее.

Её тело дёргается, и она ненадолго приходит в себя, открывает глаза, ощущая усталость и боль.

Она не может полностью открыть глаза: тяжёлая тёмная пелена давит на них, заставляя веки снова сомкнуться. Изо всех сил отгоняя сонливость, она приоткрывает глаза, но не может ничего разглядеть.

Мина чувствует, как её кто-то (что-то) держит. От страха измученное сердце пытается куда-то упасть, хотя она понимает, что висит вверх ногами. Нет.

Головой вниз.

Нос стукается обо что-то теплое и твёрдое. Девочка с трудом понимает, что её куда-то несут. Она слабо шевелится, пытаясь вырваться, но оно держит её крепко, и все попытки бесполезны. Это очень плохо.

Страх сковывает её, и она замирает. Она боится, что ей сделают больно, что её… ( разорвут на части) съедят. Как всех остальных. Она всхлипывает, но звука нет – горло пересохло, и голос не слушается. Только внутри всё сотрясается от слабых рыданий, на которые уходят последние силы.

Смерть . Она никогда не понимала весь её ужас, но сейчас, кажется, поймёт…

Остатки разума померкли. Тьма снова заполнила всё вокруг.

Охотник не понял, что она пробормотала – что-то очень тихое. Девочка начала шевелиться, пытаясь освободиться от его хватки, но попытки эти оказались столь слабыми и недолгими, что он предпочёл не обращать на них внимания.

Ей было нехорошо, это очевидно, но, по сравнению со скелетом, торчащим из песка, который проводил охотника бесстрастным взглядом пустых иссушенных временем глазниц, она чувствовала себя просто великолепно.

Он решил для себя: если девочка окажется не настолько сильной и умрёт, он оставит её где-нибудь и, как и прежде, продолжит свой путь в одиночестве.

И на кой чёрт я связался с ребёнком…

Он посмотрел на огненную полоску неба на востоке. Слишком много времени он потратил, и теперь не успеет в бункер вовремя – придется коротать день в норе. Под землёй на такой глубине, чтобы раскалённое солнце чуть согревало землю внутри, есть небольшие убежища. Охотник называл их норами. Ими была усыпана вся пустошь. Какие-то из них он обнаружил случайно – высохшие колодцы, ушедшие под землю дома, какие-то потом вырыл сам. Широкими шагами охотник сокращал расстояние до ближайшей норы, скрытой от непосвящённых где-то в песках.

Такие временные убежища были спасением от палящего солнца, которое без стыда выжигало землю каждый день. Только он один знал об их существовании… до сегодняшнего дня. Охотник снова перевел взгляд в сторону неподвижного тельца, перекинутого через плечо. Уже слишком поздно избавляться от неё…

Спина нагрелась сквозь ткань плаща, которую осветили первые отблески встающего солнца, но не это сейчас волновало охотника. Странное покалывание всё быстрее распространявшееся по левой половине тела, постепенно превратившиеся в лёгкое жжение, беспокоило охотника куда сильнее жары и усталости. Вскоре левую половину тела начало жечь как огнём.

Всё это ему чертовски не нравилось.

Дважды он останавливался, чтобы перетерпеть волну неприятной боли и подумывал всё же оставить девочку. По крайней мере, смерть на солнечном костре была бы достойнее гибели от когтей тварей…

Он снова остановился и, надвинув широкополую шляпу на глаза, обернулся туда, где всё светлее становилось небо.

Чёрт, как же жжёт.

Ноги вновь понесли его вперёд, а рука крепко держала худое обессиленное тельце.

Девочка больше не шевелилась. Она спала или, скорее всего, просто снова отключилась, и охотник счел это благом, поскольку это на время избавило его от сложностей. От слов, от мыслей. От вопросов, ответов на которые он не знал, и не хотел знать.

Почему-то ему сразу не пришло в голову, что она обязательно захочет поговорить. Захочет узнать, где она, как она тут оказалась. Ведь для людей это нормально – природное любопытство. Теперь он понимал, насколько отвык от людского общества. Насколько привык быть один.

Охотник уже видел красивый гладкий валун в форме пули, за которым ждёт заветная нора. Время поджимает, не только из-за восхода солнца, но и из-за необходимости принять лекарство, чтобы унять это адское жжение…

Словно уловив его мысли, левая рука дёрнулась. Он подавил стон, боясь потревожить ребёнка, только сжал руку в кулак. Нужно как можно скорее добраться до норы. Там он разберётся с этим. Там он подумает, что делать с ней.

Дети – жуткие существа, насколько он помнил. Он предпочёл бы сразиться с парочкой Хамелеонов, чем так коротать время. Как сражаться и убивать тварей, он знал прекрасно, а вот что делать с детьми…