Наталья Степанова - Песок

Однако меры предосторожности он соблюдает всегда, независимо от ситуации. Быть может, благодаря этой привычке, он до сих пор топчет эту проклятую землю.

Наконец всхлипы прекратились, Мина вытянула тонкие ноги вперёд, почти коснувшись его сапога, и утёрла ладонью слёзы, размазав засохшую грязь по лицу.

– Ты спас меня? – Девочка взглянула на него наивными детскими глазами, в которых сквозила совсем не детская боль, – как тебя зовут?

Он не назвал ей своего имени. Отчасти из-за того, что не считал нужным это делать, отчасти из-за того, что почти забыл его. Никто не просил его называть своё имя уже очень давно.

Молчание затянулось, девочка ждала ответ на свой вопрос и, похоже, совсем забыла, о чём её спросил он.

– Ты из Урбана? – Повторил он, и она неуверенно кивнула.

Хорошо, одной проблемой меньше.

– Спи, ночь не скоро, – сказал он и надвинул шляпу на глаза.

Какими бы жесткими ни были меры предосторожности: если он не сможет поспать днём – не сможет выжить ночью.

Девочка смотрела на человека в плаще сквозь пелену слёз, вот-вот снова грозящих перелиться через плотины век. Она больше не ощущала страха, но теперь её сердце разрывалось на части от обиды. Папа всегда учил её никогда не уходить из города. «Пустошь не место для таких маленьких девочек как ты», говорил он, потом подмигивал и трепал её по голове.

Она обижалась – она-то не считала себя маленькой. Но на Пустошь всё равно не ходила.

Папа…

Мина прерывисто вздохнула, набирая в грудь воздуха, будто ей нечем было дышать.

Своим детским умом девочка понимала, что незнакомец спас её, не дал пропасть, значит, он не причинит ей вреда, раз уж до сих пор не причинил. Значит, он не страшный, и теперь можно не бояться.

В горле скребли кошки.

– Пить… – прошептала она, глядя словно сквозь него.

Охотник вздохнул и достал флягу из-за спины. Он бросил её девочке, но она не поймала, даже не попыталась, и фляга плюхнулась рядом с её ногой, тихо булькнув.

Вот она видит лицо отца, добродушное, улыбающееся, с густой седой бородой.

Вот она видит, как закрывается дверь на лестницу, ведущую на поверхность. Она плачет. Они оставили его лежать там. Одного. Почему он не встаёт? Почему не идет к ней?! Рыжеволосая женщина, Риган, кладет шершавые теплые ладони ей на плечи, наклоняется к её уху, обдавая его теплом дыхания. Она говорит, что папа ушёл и больше не вернётся.

Он бросил меня.

Мина вздрогнула, словно очнувшись, и набросилась на флягу, с жадностью глотая уже тёплую воду. Струйки стекали по подбородку, тонкой шее, образуя на её выцветшей футболке когда-то красивого жёлтого цвета, тёмные пятна. Напившись, девочка отдала флягу обратно охотнику.

Нет… НЕТ! Это не так… он не бросил…

– Спасибо.

Он убрал флягу обратно за спину.

– Привет, дитятко, я дядя Леон, теперь ты будешь жить со мной .

Совсем другое лицо. Костлявое. Злое. Глаза – щёлочки. Говорит заплетающимся языком, растягивая слова. Он пьян, от него плохо пахнет… Другие сказали, что он тут главный уборщик, а она теперь должна работать.

Охотник молчал. Ему было, в общем-то, всё равно, о чём она думает. Он до сих пор не понимал, почему не оставил её там, на обед тварям, как делал это с другими.

Только потому, что она ещё ребёнок?

Да какая разница, ребёнок она или нет? Он нашёл себе проблему.

Проблему со светлыми, почти белыми волосами, которая сидит напротив и пялится на него своими большими глазами.

Раздражает.

Тихий детский голос зазвучал в норе:

– Я услышала грохот и видела, как люди стали кричать, я очень испугалась. Какой-то человек схватил меня за руку, и я побежала, потом меня уже никто не держал, но я всё равно бежала, пока не почувствовала боль вот здесь, – она ткнула себя пальцем в бок, под рёбра, – я упала, было очень больно, а потом… какие-то вспышки, глаза перестали видеть от них, и… туман… пятна…, – она хмурилась, стараясь вспомнить, – я ничего не помню…

Он не просил её рассказывать, что произошло, но теперь узнал кое-что интересное. Значит, этой ночью на Урбан напали, и, судя по всему нападение было серьезным.

Охотник задумчиво склонил голову: в последнее время он замечал странности в поведении тварей. Если раньше они нападали очень часто, то последнюю ночь или две стали какие-то странные, вялые, а один падальщик даже в сторону его не посмотрел, пробежал мимо, унося за собой шлейф вони. Мужчина еле заметно поморщился, на секунду ощутив в носу знакомый запах одного из видов хищных обитателей пустошей.

Да и сам он тоже ощущал странную активность: за последний месяц он израсходовал куда больше лекарства, чем обычно…

Значит, девчонка чудом выжила в атаке на город, смогла сбежать и не погибла на пустоши. Во взгляде охотника впервые за очень долгое время промелькнул интерес.

Воздух в норе заметно прогрелся, стало душно. Пробудившись от короткого сна, нарушенного жарой, охотник открыл глаза и посмотрел на девочку. Она не спала и тихо сидела, прислонившись к стене, тонким пальцем водя по пыли на полу.

Он снял шляпу. Голова была закрыта обтягивающим капюшоном, он снял и его.

Наконец Мина смогла рассмотреть незнакомца во всех деталях. Он так отличался от людей из города, что девочка разглядывала его во все глаза, со всей силой своего детского любопытства. В городе все были низкие, коренастые, словно придавленные тоннами земли, под которыми вынуждены были существовать. И грязными: с водой была напряженка, колодцев было мало, поэтому банный день устраивали не часто, в основном умывая лишь руки и лицо.

Человек, сидящий перед ней, разительно отличался от всех, кого она когда-либо видела.

Высокий, широкоплечий, одет совсем не так как горожане. Кожа на лице смуглая, волосы чёрные, длинные, блестящие, завязанные в хвост. Только пара прядок на лбу свисала до плеча. Лицо вытянутое, нос прямой, губы чуть тонковаты. На левой половине лица, от виска до губ, белеет старый шрам, заметно выделяющийся на тёмной коже. Эта белая полоса ничуть не портит его, даже наоборот, украшает. И острый взгляд красивых изумрудных глаз, прожигающий насквозь.

Охотник заметил, что девочка смотрит на него во все глаза. Хоть она и испытывает страх, всё равно остаётся ребёнком. А детям всегда всё интересно, и пусть даже у него не будет половины лица, девочка не станет от этого разглядывать его менее внимательно. А может интерес её только возрастёт.

Мурашки пробежали по его спине. Он чуть вздрогнул.

Она это заметила?

Когда он последний раз ощущал это? Когда он последний раз вспоминал, что тоже когда-то был ребёнком. Таким же, как она.

Он отогнал непрошеные мысли.

– М… меня зовут Мина, – тихо сказала она, надеясь, что он в ответ тоже назовет своё имя. Он не посмотрел на неё. Не издал ни единого звука, – ты тоже убежал из города?