Екатерина Перепухова-Смыгина - Проводник, или Поезд дальнего следования

Иллюстратор Виктория Лобачева

Фотограф Александр Ковязин

Благодарности:

Дмитрию Луневу и Николаю Артамонову

© Екатерина Перепухова-Смыгина, 2021

© Виктория Лобачева, иллюстрации, 2021

© Александр Ковязин, фотографии, 2021

ISBN 978-5-0051-5986-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Перрон… исчезает…

Пустой вагон поезда, монотонный стук колес, легкое потряхивание на каждом стыке рельс.

Редкие кресла из темно-зеленого бархата, немного несвежего, с белыми потертостями в углах, фиолетовые подушки с набивными львами бордовых оттенков.

Тяжелая лестница, витая, с перилами из живых цветущих растений, ведущая наверх и в никуда.

Приглушенный свет настенных старинных ламп в виде факелов с желтоватым толстым стеклом, пупсами на золоченом металле.

Стены, обитые темно-золотистым шелком, перетянутые пуговками по геометрии крупных ромбов, напоминающие внутреннюю обивку старинного сундука.

Чуть уловимый аромат свежесваренного кофе вперемешку с густыми восточными духами, обволакивающими и усыпляющими ум.

Чистейшее стекло окон, занавески из теплого желтого шелка, двойные, не пропускающие света внутрь, перехваченные бархатными лентами с цветными тяжелыми кистями.

Быстро меняющийся пейзаж за окном, все больше поля и зеленые луга, небольшие холмы с песком для гольфа.

Солнце, пытающееся зайти за горизонт, но так и зависшее над ним в бесконечности розово-румяного неба.

Проводник…

В строгом черном пальто и в тонких кожаных перчатках, обтягивающих длинные пальцы, с шумным сервировочным столиком на колесиках под белоснежной скатертью, везущим одинокую белую лилию в бокале и еще шипящий ужин под серебряным клоше с пупсом вместо ручки.

…Все – как замершая минута дня, аккуратно вырванная из несущейся за окном жизни.

Проводник, подавая белоснежную накрахмаленную салфетку:

– Сложно было вас в поезд усадить, все вы на перроне тусили, убегали, в толпе прятались. Небезопасно. Народу много, все хотят сесть, но для всех нет места.

Я, оглядываясь вокруг:

– А что, тут есть кто-то еще?

Проводник, подкатывая столик-тележку ближе ко мне, словно пытаясь меня запугать и приструнить:

– Какая вы нетерпеливая… сядьте и ждите.

Я, поймавшая страх и боясь, что колесики стола заденут меня, подхватывая ноги на кресло:

– А чего ждать?

Проводник, вооружая меня вилкой и ножом:

– Не могу ответить, не положено.

Я, крутя и как бы взвешивая серебряные приборы в руке:

– И много поездов колесит?

Проводник, приподнимая клоше, нежно обняв двумя пальцами пупса:

– Нет… Но есть еще самолеты, автобусы, лодки. Кому что – где укачивает, что посмотреть, кто-то летать боится.

Я, всматриваясь в лезвие ножа и ожидая, что зажатый пальцами Проводника пупс расхихикается:

– Кто это над дверью?

Проводник, не оборачиваясь и совершенно спокойно:

– Ваш друг – «Я так сказала».

Я, пытаясь унять нарастающий стук сердца:

– Почему он здесь? Не хотела я его брать, неправильно это – моей душой командовать.

Проводник, забирая у меня приборы и передавая мне тарелку:

– Так он сюда вас и привел. Видите везде одну сторону. Без него вам никуда. «Я так сказала» вас упреками доводит, «Я так сказала» и душу вашу спасает.

Я, немного отворачиваясь от поданной тарелки:

– Тошнит меня…

Проводник, не меняя тона:

– Дорогуша, столько пить… немудрено…

Я, беря тарелку в свои руки и ставя на колени:

– Стыдно…

Проводник, возвращая мне приборы:

– Это хорошо. Напиваются все. За вами долго бегали, четыре года… сами уже устали. Хорошо прячетесь в Страданиях и Самообмане, «Я так сказала» вас раскрыл. Хорошо хоть, вы веселая и помнили адрес.

Я, расправляя салфетку под тарелкой:

– Как вы сказали? Сесть и ждать. И там будут желания в окошке и надо просто выбирать их взглядом, и они исполняться будут?

Проводник, задумчиво:

– Все к маме да к душе в дом тринадцать просились. А то часто нам вас назначают, а вы адреса не помните, а мы в географии не сильны искать.

Я, все еще не начав есть и пытаясь слезть с кресла:

– Плохо мне…

Проводник, подпирая меня столом и пристегивая ремнем безопасности:

– Ничего… жди, пройдет.

Я, немного нервничая под ремнями и проверяя их свободный ход:

– Вот все время не могу понять предел свой… Может, хочу много или виню, что живу без дела?

Проводник, ослабив свой напор столиком, но еще не отходя от меня:

– Смешно… Мы ж тебя и не взвешивали еще. Вот ты торопыга. Взвесим – сообщим твои пределы.

Я, приняв ситуацию, успокоившись под ремнями и с тарелкой на коленях:

– А откуда я здесь?

Проводник, вздыхая по-доброму… умилительно:

– Заслужила, ну и мама, вон, картошкой аж стала.)) Чтоб до тебя достучаться.

Я, наконец заглянув в тарелку, по которой каталась картошка:

– Это поэтому я столько картошки ела последние два месяца?.. Да, эко вы меня заманили… душой и картошкой.

Я, накалывая кусок картофеля на вилку:

– Я ведь никак не хотела, и таблетки, и алкоголь, и не сплю. Спасибо, что постарались.

Проводник, расслабившись, наконец-то отлепился от сервировочного столика с колесиками и сел немного вдалеке на диван, закинул ноги на сиденье и протянул, любуясь блеском лакированных ботинок:

– А вы не спасибкайте, вы лучше не подбегайте к выходу вагона, а то мне даже пристегнуть вас пришлось. А мы ведь все сделали, как вы мечтали – посадили вас в поезд ориентальный со всеми удобствами – еда, напитки, салон велюр-бархат, свет приглушенный, как вы любите, а вы опять назад к толпе все убегаете. Странные вы…

Я, запустив руку в кудри, немного подтупливая:

– Да там в толпе как-то понятно, все знакомые, тесновато душой, но свое… Знаете, темы и разговоры такие привычные, – нытье, ранняя смерть, ничего не добился… время прошло, как бабки на лавке с семками. А тут в вагоне… тут сложнее, верить надо… несмотря ни на что… что поезд тот и еду я туда. Привязали, не сбежишь, признаваться приходится в слабости своей и сомнениях.

Я, опустив глаза в тарелку, чтобы не смущаться вопроса: