Евгения Мелемина - Выжившим

За наблюдением прошло минут пятнадцать. Кит снова посмотрел на время, потом по сторонам. Никакой Минди и в помине нет.

Кит замерз, от воды несло сыростью, могильным холодом глубины.

Звонить Минди не хотелось. Обиды не было. Помогло то самое спокойствие, которым миссис Хогарт огораживалась от всего, что могло затронуть ее длительную безмятежную спячку.

Пробиться сквозь толщу этого спокойствия было сложно. Кит подумал, что ему должно быть обидно, неприятно… но на самом деле ничего этого не было.

Хотелось побыстрее убраться с моста и перестать уже ждать – самое глупое и выматывающее занятие на свете.

Он выждал еще десять минут, сунул мобильник в карман и спустился с моста, но повернул не направо, а налево и вдоль берега, а потом опять свернул и пробрался через густой занавес ветвей, осыпающий его холодным дождем.

Бережок, издалека казавшийся крошечным, на деле таким не был, и Кит пошел к реке, увязая в мокрой почве.

Первым его заметил Алекс, развернулся, приставил ладони ко рту на манер рупора и завыл с интонациями спортивного комментатора:

– А-а-а-а теп-е-ерь! На поле! Появляется номер семьдесят два! Кьюби-и-и с историей в десять победных матчей подряд! К-и-и-ит Х-о-о-га-а-арт!

Томми в очередной раз поднялся с бревна, Карла обернулась.

– Группа поддержки! – продолжил орать Алекс, тыча в нее пальцем. – Где танец? Встречайте!

– Придурок, – сказала Карла.

Она смотрела на Кита настороженно.

– Привет, – сказал Томми. – Алекс, заткнись.

– Почему? – спросил Алекс. – Ему приятно. Нам приятно. Сидели на помоечном берегу, и вдруг сюда скатилась такая звезда… Карла, задирай свитер, он распишется у тебя на груди. Томми, сделай пару кадров, через пять лет я продам их за миллионы.

Кит глянул на него с интересом. Да, такого сложно пустить под пресс травли.

Потом все трое затихли и неловко переглянулись. Кит явно нарушил единство их маленькой команды, влез в процесс общего дела. Никто не знал, о чем с ним разговаривать и зачем он сюда приперся.

Кит знал, что поставил всех в неловкое положение, но ему нужен был Томми.

Он кинул взгляд на джинсы Попугайчика. Так и есть, перемазаны грязью и тиной.

Вся троица замершая, взъерошенная.

– Пойдемте в кино, – сказал Кит. – Я хотел сходить один, но…

– Денег, – сказал Алекс, – денег у нас нет.

– У меня есть.

Карла нерешительно посмотрела на него.

– В долг?

– Нет. Просто мне скучно одному. Вы тут закончили?

– Закончили, – тут же отреагировал Алекс и выхватил фотоаппарат из рук Карлы. – Закончили давным-давно. А попкорн входит в стоимость билета? А ты на машине? Проедемся потом по трассе?

Кит кивнул в сторону Попугайчика.

– Да, если Митфорд снимет штаны.

Томми вспыхнул. Он стоял молча, держа руки в карманах, и вдруг так залился краской, что цвет его лица практически сравнялся с цветом волос.

– Ты не нажимай на него так сильно, – театральным шепотом посоветовал Алекс. – Сначала первое свидание, цветы и коробки конфет – Томми любит сладкое, а потом уж можно и про штаны разговор заводить.

Карла не выдержала и рассмеялась.

– Они у него грязные, – попытался объяснить Кит. – Я имел в виду, у меня новые чехлы, а он в грязи по уши…

Карла хохотала все громче, Алекс улыбался, а Томми попытался отряхнуть джинсы, посмотрел на свою измазанную ладонь и спросил:

– Я что, весь такой?

– Я даже не уверен, что тебя пустят в кинотеатр, – ответил Кит.

Что-то скрипнуло и сдвинулось. Словно тонкий слой целлофановой упаковки разошелся и треснул пополам.

Киту потом приходило в голову странное сравнение: будто это лопнули упаковки, в которые и он сам, и Томми Митфорд были завернуты с самого рождения.

Золотые львиные морды раскалены до белизны. Блики бьют Томми в глаза. Щит не помогает – голову нужно держать высоко. Утомленный жарой, Томми держится стойко, а по спине ползут едкие капли пота. Перед рядом воинов, выстроенных для смотра, ходит Кит Хогарт – он в джинсах, футболке. Но львиные морды… откуда эти золотые львиные морды. Шлем съехал Томми на глаза.

Мучительно, словно от этого зависит вся жизнь, изнемогая от жары, Томми вспоминает: легат? Лавагет?

Нет, все не то… не легат, не лавагет… Кто же ходит перед ним в обличие Кита Хогарта? Кто держит его на изнуряющем солнце и слепит львиными мордами?

Прелат?

Нет, это что-то совершенно другое. Думай, Томми, думай. От этого зависит все – жизнь в пыльном походе к северным германским горам. Думай, иначе в самый ответственный момент порвется ремешок калиги, и ты грохнешься на землю, не успев прикрыться щитом, и короткий меч выпадет из руки, а германский топор войдет точно между глаз и с хрустом, раскачавшись, выйдет обратно, с пылающим алым острием…

Кто он? Легионер? Нет… Центурион? Декурион?

Алый плащ.

Подсказка была в пьесе Минди. Вспомни, Томми, иначе…

Жара, какая жара сегодня в Риме…

Так тяжело думать, так тяжело напрягать память… И вдруг Томми осенило: ну конечно же! Децимация! Вот и выход из сложившегося положения. Каждому десятому – снести голову одним взмахом меча.

И все будет хорошо. Раскроются германские горы, топор останется в мозолистой руке, Томми не потеряет свой меч, а принцепс накинет на раздражающие золотые морды спортивную куртку, и станет спокойно, прохладно и тихо.

Солнце погасло.

Томми открыл глаза. Видимо, за окном ночь, все еще ночь, а он никак не может выпутаться из долгого изнуряющего сна, наполненного бредом по милости высокой температуры.

К трем часам она обычно поднимается под сорок. Быстрее бы все закончилось, подумал Томми, брезгливо сбрасывая влажное от пота одеяло.

Некоторое время он лежал на спине, наслаждаясь прикосновением свежего воздуха к коже, а потом замерз и пришлось поднимать чертово промокшее одеяло, переворачивать и пытаться согреться.

Томми надеялся, что матери не придет в голову заявиться с инспекцией, горячим чаем и парой пилюль. Она неизменно сопровождала эти визиты пояснением:

– Я не сплю из-за тебя третью ночь. У меня жутко болит голова. Доктор запретил мне нарушать режим сна, потому что бессонница влияет на мое давление…

– Прости, – хрипел Томми, страдая от чувства вины.

– Ничего, – говорила миссис Митфорд, – ты мой милый мальчик, ты заболел, я готова умереть от головной боли, но буду рядом.

– Не надо умирать. – Томми сворачивался в клубок. – Иди спать.

Он старался, чтобы этот совет прозвучал ласково, но про себя кричал: «Вали спать, черт бы тебя побрал! Не издевайся ты надо мной, старая сука!»

– Я посижу с тобой, – отвечала миссис Митфорд. – Ничего.

Томми скрипел зубами.

Угораздило же так простудиться. К досаде за собственный идиотизм, который подсказал отличную идею: щедро смочить грязные джинсы ледяной водой из реки и после шататься в таком виде по городу, прибавлялся стыд за произошедшее в кинотеатре.