Сигита Ульская - Золотые желуди

– Да, – с жаром ответила она. – Главное, чтобы это не было сложно для тебя. Но ведь мы сможем встречаться все выходные. Ведь в выходные я буду свободна.

– Ну, тогда тебе придётся отрабатывать в выходные за всю неделю, – прищурившись, пошутил Джек и поцеловал её так страстно, как только умел.

– И теперь мне срочно надо сделать перестановку в верхних спальнях, ты же понимаешь. Начну прямо сейчас, а после приезда детей продолжу. Времени осталось очень мало!

– Я готов тебе помогать каждый день после работы. Если нужны деньги, я сниму со счёта то, что накопил за последние десять лет. Ещё немного, и там бы хватило на отдельную ферму, но зачем она мне, если мы будем вместе? Так что можешь смело рассчитывать на мои сбережения, я тебе полностью доверяю.

– Нет, Джек, – мягко ответила Тесс, – деньги есть и у меня, да их и нужно-то не так много, но вот от твоей помощи не откажусь.

Рано утром следующего дня Джек уехал, а для Тесс началась новая жизнь. Вроде бы всё по-старому, но котята внесли в неё коррективы.

Всё так же постоянно трезвонил телефон: одни хотели записаться на приём; другие – те, что платили Тесс не почасово, а за месяц, – тоже консультировались с ней по своим насущным проблемам. Тесс много работала. Теперь она принимала даже по четыре-пять посетителей. Она почти не уставала, её любимые карты читались легко. Но в перерывах между визитами посетителей Тесс неизменно бежала к котятам и Мелани – узнать, как у них дела. Хватало её и на сад, и на огород. А вечерами, поужинав на скорую руку с Джеком, она шла вместе с ним разбираться в комнатах второго этажа.

Кроме спальни Тесс и ванных комнат, там были ещё три помещения. Все они выходили окнами на передний двор и нижнюю дорогу. Из них хорошо была видна долина с красивейшими закатами над ней. Две большие комнаты в прошлом были детскими, а в третьей, самой маленькой, Тесс рисовала, отведя её под мастерскую. Вот с ней-то и было больше всего возни. Вытащив из неё вместе с Джеком нехитрую мебель, они содрали старые обои и к приезду детей даже успели поклеить новые, с рисунком в весёлый мелкий цветочек. Вечером, после оклейки, Тесс ещё долго сидела в обновлённой чистой комнате на одиноко стоящем здесь сундуке и любовалась их работой.

Накануне приезда ребят Джек свозил Тесс в большой магазин, где продавалось абсолютно всё для дома и уюта в нём… Они долго выбирали три кровати и остановились на добротных сосновых, с резными изголовьями. Купили тумбочку и трюмо, новые шторы в маленькую комнатку и туда же – красивый абажур. Всё это им обещали доставить через неделю, что их очень устраивало.

Расплатившись, они уже собрались уходить, когда Тесс совершенно случайно, сделав шаг назад, чтобы получше рассмотреть необычный торшер, задела какого-то мужчину, несильно пихнув того локтем в солидное пивное брюшко. Она тут же поторопилась извиниться. Но бородатый толстяк, расставив ноги и приняв высокомерный вид, зашипел:

– Куда прёшь, дура невоспитанная? Или не знаешь, что надо под ноги смотреть?! – и замахнулся на Тесс большим волосатым кулаком. А потом, вглядевшись в лицо женщины и узнав её, добавил: – А, ведьма. Вот ведь ведьма!.. Таких раньше на костре сжигали – и правильно делали! Ненавижу…

– Но вы меня совершенно не знаете, – обомлела Тесс от такого неожиданного выплеска негатива.

– Да мне и знать не надо, уж известны мне такие ушлые проныры. Тебе бы только денежки наши грести!

– Не нужны мне ваши деньги, вы ошибаетесь.

– Сам ты ведьма, – подскочил, заслонив собой Тесс, Джек, – да ещё и с тонким воспитанием, как я погляжу! Поспорь со мной, если так хочется! – Джек приготовился к драке.

Мужик посмотрел оценивающим взглядом на взъерошенного Джека, на его атлетическую фигуру и предусмотрительно решил ретироваться.

– Дебилы, – бросил он напоследок через плечо и удалился.

– Он дурак, Тесс, больной человек. Пойдём, я куплю тебе мороженое. Твоё любимое.

– Пойдём.

Тесс быстро успокоилась, поедая холодное лакомство с горкой сливок, и уже весело поглядывала на Джека. А он, довольный, хотя и немного ещё возбуждённый, смотрел на любимую и думал, что защитит её от всего мира, от любого врага и от любой напасти.

– Я порву каждого, кто будет обижать тебя, Тесс! Потому что ты самая лучшая!

– Джек, – она мягко накрыла своей рукой его руку, – не распаляйся. Я совершенно не обиделась на этого человека. Плохим не является никто из нас. Просто мы разные. И мир видим по-разному. У каждого своя точка зрения. Он видит во мне зло, ты – добро. Но кто прав? Ведь для кого-то и он близкий друг или возлюбленный – самый лучший на свете. Да, нам с тобой он неприятен, но ведь мы не судьи. Он высказался, мы услышали. Я не смогу, да и не готова убеждать его, что я хорошая. Каждый остался при своём мнении. Давай всё забудем и постараемся просто выкинуть его из головы, из нашего с тобой мира.

… Позже, испытывая удовлетворение от того, как много дел переделали, с чувством выполненного долга они ехали домой. Джек аккуратно вёл машину, а Тесс дремала. Иногда он смотрел на неё и думал, какая же всё-таки она мудрая. И как правильно всё говорит. Но тому толстяку он всё равно надавал бы – чисто по-мужски.

Джек остался на ночь и даже взял на работе отгул, чтобы на следующий день помочь Тесс встретить из аэропорта детей.

Наутро влюблённые обнаружили, что у котят открылись глазки. Малыши, смешно попискивая, смотрели на этот мир удивлёнными голубыми глазёнками. За неделю они выросли почти в два раза и выглядели как забавные меховые игрушки. Два мальчика и три очаровательные пушистые девочки.

Пока они с Джеком ехали в аэропорт, Тесс, открыв в машине окно, полной грудью вдыхала свежий воздух с полей. Таким тот бывает только ранним утром, перед самым началом горячего безоблачного дня. Она думала о том, как прекрасна жизнь, и её сердце замирало от предстоящей радостной встречи. Тесс пыталась насладиться и этим ожиданием, и пейзажами, проносящимися за окном. Насладиться и запечатлеть в душе эти счастливые минуты.

В гулком зале аэропорта она сразу увидела в толпе дочь и сына. Оба прилетели хоть и разными рейсами, но с разницей всего в десять минут. Дети рады были увидеть друг друга; они хохотали, обнимались и вместе кинулись к подошедшей матери. Мартин нежно чмокнул Тесс и потёрся о её щеку своей. Аделаида целовала мать и не могла на неё наглядеться:

– Мамочка, какая ты у нас красивая!

– Как же я рада вас видеть! Пойдёмте, Джек довезёт нас.

Дорога домой пролетела незаметно. Дети шутили, наперебой рассказывали, как доехали. Джек то и дело поглядывал на счастливую Тесс. Та всё больше молчала, и только глаза её возбуждённо блестели. Хорошо, что Джек поехал с ней: она бы не могла сейчас вести машину. Развернувшись на переднем сиденье в сторону детей, она внимательно их слушала.