Татьяна Богатова - Направо пойдёшь…

Захлопнув дверь за Мышковцом, Сева вернулся в комнату, где обессилено привалившись спиной к стене, пыталась утихомирить всхлипывания раздавленная произошедшим Ольга. Расстроенный, не менее чем женщина, Сева обречённо опустился на пол, вплотную к ней. Прислонившись, как и она, спиной к стене, Лисицын смотрел прямо перед собой.

С трудом, будто скованная ревматизмом, Ольга повернулась к Всеволоду. Подивившись отсутствию какой-либо реакции с его стороны, она приникла к парню и бережно, словно опасаясь разбередить рану, провела кончиками пальцев по его щеке.

– Прости меня, – немного развернув к ней лицо, проговорил Сева.

– За что? – изумилась Ольга.

– За то, что не успел тебя защитить.

– Севушка, – до слёз растрогалась женщина, – не надо, милый, не говори так, пожалуйста. Я сама во всём виновата…

– Перестань, – поморщился Всеволод.

– У тебя что-нибудь болит? – обеспокоилась Ольга, уловив выражение его лица.

– Нет, – горячо помотал головой Сева.

Он с тоской подумал о том, что женщине и в голову не приходит, насколько доставшаяся на его долю физическая боль незначительна, по сравнению с болью моральной. Перевес в потасовке с Мышковцом не принёс Севе удовлетворения. Парень абсолютно не чувствовал себя победителем. Да и о каком триумфе могла идти речь, если Всеволод, всего лишь, ответил на удар, нанесённый женщине. К тому же, это оказалось далеко не тем случаем, когда следует гордиться отвоёванной у соперника победой. Смутное ощущение предательства со стороны Ольги становилось для Всеволода однозначным. Проницательно почувствовав причину его смятения, женщина растерялась, оробев от внезапной отстранённости парня.

«Как она могла? – недоумевал Лисицын. – С этим ублюдком, Мышковцом? Конечно, – попытался он унять одолевавшее его возмущение, – она нисколько не обязана хранить мне верность. Но почему именно с ним? Он же урод, вытирающий обо всех ноги».

– У тебя кровь, – неожиданно произнёс парень вслух, потянувшись рукой к разбитой губе Ольги.

– Ничего, – прошептала она и, словно опасаясь боли, увернулась от его прикосновения и даже немного подалась назад.

Сперва повисшая в воздухе рука Севы опустилась затем на колено Ольги, сжав его покровительственно и, одновременно, словно с мольбой о помощи. Они оба оказались растеряны и совершенно не знали, как себя повести в данной ситуации. Щегловой хотелось, как обычно, приласкать Всеволода, однако, она боялась вызвать своим порывом неоднозначную реакцию, предпочитая выжидать первого жеста со стороны парня. А у него в сердце копилась горечь, по поводу того, что всё, связывающее его с Ольгой, безвозвратно утеряно. Это мучило Севу и, вместе с тем, как ни странно, приносило облегчение.

Мысли мелькали одна за другой и, натыкаясь друг на друга, сбивались в кучу, словно катившаяся с ледяной горки ребятня. Всеволод оказался до крайности ошеломлён обуревающими его, противоречивыми чувствами. Испытывая незначительное презрение к Ольге, Сева слегка упивался возникшим чувством превосходства над ней, хотя у парня и оставалось сомнение в его обоснованности. И в то же время, он не представлял, что ему с этим превосходством делать. Наряду с тем, где-то в глубине сознания у Всеволода зрело озлобление по отношению к Ольге, Севе не давало покоя всё сильнее разраставшееся раздражение по поводу того, что на его глазах ударили женщину, словно в этом была виновата только она одна.

«Вот это как раз тот случай, – попытался хоть немного привести в порядок мысли Всеволод, – о котором упоминал отец. Когда стоишь на распутье, не ведая, какую дорогу выбрать. Но попробуй-ка последовать его совету: всегда отдавать предпочтение дороге направо. Что в данной ситуации следует считать правильным? Как ни в чём не бывало остаться с Ольгой? Не уверен, что после произошедшего я хочу этого. Уйти? Тогда Ольга может догадаться о моём презрении к ней, которого она, по большому счёту, может быть и не заслуживает. Уверен в одном: как прежде уже не будет, – продолжал рассуждать про себя Лисицын, – а значит, надо принять какое-то решение прямо сейчас. Вообще-то, любимую поговорку отца можно считать своего рода рецептом на все случаи жизни. Как мне представляется, дорога направо это именно та, которую ты сам считаешь единственно верной».

Придя к такому выводу, Сева, наконец, пошевелился. Достав из заднего кармана джинсов маленькую коробочку, он протянул её Ольге.

– У меня для тебя подарок, – расцвёл он своей мальчишеской улыбкой.

– Сева, зачем? – попыталась отказаться Ольга, тем не менее, обрадовавшись возможности отвлечься от горестных размышлений и разрядить напряжённую обстановку.

– Это на счастье, – продолжал улыбаться Сева. – Открой, пожалуйста.

На свет появилась небольшая, серебристая подкова, представляющая собой, не что иное, как флэш-накопитель. Ольга зажала её в кулаке, с трудом удержавшись, чтобы не расплакаться.

– Спасибо, Севушка, – произнесла она тихо и, подавив в себе порыв – обнять парня, склонила голову на его плечо.

В ответ Всеволод осторожно погладил Ольгу рукой по волосам.

– Мне пора, – проговорил он.

Подняв на Севу глаза, Щеглова сразу поверила в непреклонность его решения и не стала уговаривать остаться. Провожая у двери, Ольга потянулась поцеловать Всеволода в щёку. Нежно коснувшись лица неповреждённой стороной губ, с которых она уже отёрла к тому времени кровь, Ольга ещё раз попыталась уловить во взгляде молодого мужчины хотя бы единую искорку понимания, либо сомнения в целесообразности ухода. Не получив ожидаемого отклика, женщина рассталась с Севой, со стойким ощущением того, что он больше никогда не придёт к ней, с намерением возобновить их близость.

***

Заперев за Всеволодом дверь, Ольга глянула на себя в зеркало на стене, в прихожей. Что такое разбитая губа, по сравнению с разломанным сердцем? Отёк щеки к понедельнику наверняка спадёт, ссадину можно припудрить, предварительно замаскировав тональным кремом. А как теперь быть в этой ситуации с Мышковцом и Всеволодом?

«Он совершенно точно не позволит ему спокойно работать, – подумала Ольга. – Да Сева и сам не останется теперь в отделе. Вот только статья, по которой мерзавец угрожает уволить мальчика, может оказаться совсем не безобидной. Ладно, с этим у меня ещё будет время разобраться. А сейчас, надо позвонить Петру…»

Несмотря на принятое решение, Щеглова не могла заставить себя набрать номер Петра ещё в течение пятнадцати минут, во время которых она просидела в кухне, взирая на лежащий перед ней сотовый телефон.

– Петя, – переглотнула в волнении Ольга, – скажи, пожалуйста, Сева дома?

– Пришёл несколько минут назад, – ответил, озадаченный её вопросом Лисицын. – Душ принимает.