Анна Маркова - Спасительный парус

Это теперь уже все понимают, что ставить ультиматумы начальству – просто неразумно. Но тогда такие попытки отстоять себя были довольно распространенными. Заканчивались всегда плохо.

На самом деле, последний вариант – наиболее реальный. Интуитивно я понимаю, что как-то так все и закончится. Но пытаюсь сопротивляться. Как можно этому варианту противостоять?

Выбрать любую фразу, как можно короче, и, зажмурившись, периодически её повторять, независимо от того, что говорит оппонент. До того, как я перешла в нормировщики, я работала технологом на этом же участке. Мой тогдашний начальник такой метод практиковал, когда я начинала возмущаться. Этим он доводил меня до белого каления. Но не бросаться же на него с кулаками? В результате я ничего не добивалась и получала очередную психологическую травму. Может, и мне удастся таким образом вывести своих обидчиков из равновесия? Как говориться, не догоню – так согреюсь.

Ну, допустим, накажут меня материально, если у них хватит совести. В самом худшем случае могут пригрозить, что меня не сократят, а уволят. На это я придумала ответ: «Вы хотите меня этим напугать? Только не думайте, что я от вас этого не ожидала!»

Если до этого дойдет, то я остаюсь, между прочим, без копейки денег. У меня даже на книжке ничего нет…

Интересно, что же на самом деле будет завтра?

Четвертый день новой эры. Тот самый, про который очень хотелось знать вчера.

Прихожу на рабочее место, так и не решив, стоит звонить или не стоит. Но рука уже сама тянется к телефону. Ею руководит не разум, а желание мести за причинённую обиду.

– Виктор Николаевич?

– Да, это я…

– Здравствуйте, это Петрова.

– Очень приятно, – тон весьма дружелюбный.

– Мне тоже, – машинально отвечаю я.

– Все работают? – он решил, что я звоню к нему отметить присутствующих. Если начальник не на работе, за него это делает любой из бюро.

– Да нет, я не по этому вопросу…

Далее – «по тексту», до слов «под зад коленом» включительно. После этого Ященко пытается убедить меня, что такого никто никому не говорил и делать не собирается.

– Ну, мы не будем уточнять формулировку. Суть, мне кажется, ясна.

…Я все-таки сказала, что работу делать не отказываюсь, но и торопиться, «переламываться», как делала раньше, оставаясь безвозмездно после рабочего дня, не собираюсь.

Дальше тона начали повышаться. Он сказал, что перечень работ уже расценен Толиком. Он сам его видел. Его остаётся только выдать. И если я собираюсь эту работу растянуть на неделю, то у меня ничего не получится.

На самом деле этот перечень ценил не Толик, а я. Это были прикидочные нормы. Так сказал мне сделать Толик. Мол, для предварительной оценки. А потом расценим подробно.

Я кричу Ященко в ответ, что этот перечень ценила я, что он не соответствует объёму незакрытых работ, и то, что он предлагает мне выдавать по этому перечню наряды – не работа, а халтура, чреватая последствиями. На что он отвечает, что если я эту работу делать не буду, то он меня и этой зарплаты лишит.

В общем, мы кричим в трубку «на два голоса», друг друга не понимаем, но в конечном итоге сходимся на том, что он сам подойдет ко мне на место, и мы во всем разберемся.

– Только имейте в виду, что это много времени займет! – ехидничаю я.

– Ничего, не в первой. Я работаю не до четырех-пятнадцати, а сколько надо.

Да, я тоже часто так делала, но этого никто не оценил.

Потом весь день жду его, настраиваюсь на разговор. Чувствую себя достаточно спокойно. Видимо, «выпустила пар». Настроение – обычное. Только со вчерашнего дня сильно болит голова. Слегка подташнивает, болтает из стороны в сторону. Женщины говорят, что по симптомам это похоже на повышенное давление. Пошла в медпункт, измерила. Сто двадцать на восемьдесят. Вообще-то, моё обычное давление – пониженное. Так что, это можно расценивать, как повышение. Правда, для врача – это не аргумент.

Проходя по территории, встречаю много знакомых. Мимоходом всем сообщаю, что меня сократили. Ведь все равно же узнают! Кажется, все относятся с искренним сочувствием и удивлением. Спрашивают, что собираюсь делать, предлагают помощь. Одна сотрудница вспомнила по свою знакомую—бизнесмэншу. Ей, вроде, нужен продавец в ларек. Обещала позвонить. Тогда появилось много ларьков, и торговали они всякой импортной всячиной, которая стоила очень дорого, и была нам в диковинку. Советовали обратиться к одному нашему бывшему строителю, который теперь работает в бюро трудоустройства. Даже дали его телефон.

И я тоже молодец – «сопли не распускаю». Только вот, с Ященко, кажется, была напрасная затея. Пройдет время, и я буду вспоминать об этом с досадой, но сейчас, в состоянии аффекта, я так не думала. Быть может, мне собирались что-то предложить в смысле трудоустройства, а я своим поведением все себе испортила. Впрочем, такое маловероятно. А если и вероятно, то не стоит об этом жалеть. С завода все равно надо уходить.

Да, завод потихонечку разваливается. Разваливают, растаскивают его руководители высших рангов. Вот бы с кого сокращения начинать надо! Но в том-то и дело, что такое право дано только им. Они вдруг стали хозяевами положения, удельными князьями своих подразделений, никак это не заслужив. Кстати, это не относилось к самому директору. Он был одним из тех немногих, кто действительно переживал за завод. Большинство начальников рассматривало завод исключительно как инструмент собственной наживы. Выжать все, а дальше – трава не расти!

Ященко я так и не дождалась. Видимо, решил, что много чести – ко мне на рабочее место приходить. Однако, в конце рабочего дня мы созванивались с Толиком, и он сказал, что ему звонил Ященко и просил передать, что он очень занят, и придет завтра утром. Мне, значит, не позвонил.

Завтра утром он не пришел. И вообще не пришел.

Вечером звоню девочке с референтских курсов. Звоню, собственно, чтобы получить подтверждение, что никого никуда не трудоустроили, и пора идти устраивать скандал. Каково же было моё удивление, когда Маша мне сказала:

– Да нам с Татьяной от предложений отбоя нет!

Татьяна живет с Машей в одном доме, и они часто общаются.

– А какие оклады?

– Меньше восьмисот не предлагали.

Для сравнения скажу, что мой оклад тогда был сто с небольшим. Жить на эти деньги уже было невозможно.

Хорошо, что я имею привычку разговаривать по телефону, лежа на тахте. А то бы я упала.

Вот это сюрприз!!! В чем же дело? Почему мне не звонят? Возраст? Я ведь из всех самая старшая, намного старше. Отсутствие в деле фотографии? Тесты, результаты которых от нас держали в секрете? Ведь по оценкам у меня все было неплохо.