Лариса Агафонова - Заглянуть за горизонт

– Ох, Валюшка, плохой из меня советчик. Что я могу сказать, если я за Жориком как за каменной стеной. Он у меня и муж, и друг, и отец замечательный. Я без него как без рук. Ты ж сама знаешь. И не было у меня никого другого, и не надо мне. – Ольга вздыхала, жалея подругу, так и не нашедшую своё женское счастье.

У Оли с Жорой была прекрасная семья, тёплые отношения и абсолютно другое распределение ролей. Ольга сделала в институте карьеру, защитила кандидатскую, а через четыре года и докторскую диссертацию. Между диссертациями родила вторую дочку, практически не отвлекаясь от своей любимой науки. Женщина активно занималась исследованиями, участвовала в научных конференциях, соответственно, дома бывала редко и не могла уделять девчонкам много внимания.

– Если б не Жорик, я бы так и сидела на печке ровно. Помнишь, как я ничего не успевала и злилась на всех? А теперь не жизнь, а сказка! Приезжаю, дочки накормлены, уроки сделаны, ужин меня дожидается, а Жора знай себе по клавишам своего компьютера стучит. И когда он всё успевает? Как стал работать в институтском компьютерном центре, так я и выдохнула спокойно. Я у них так, мама-праздник.

Ольга, действительно, всё по командировкам да по семинарам ездила, привозила подарки и вкусности. Ей не приходилось ругать девочек, зато она устраивала для них вечеринки с розыгрышами. При этом мама всегда полагалась на мнение папы в воспитании девчонок и не отменяла его запреты и наказания.

Как же Валентина завидовала подруге! Белой завистью, разумеется.

Взрослые уезжали на свою бесконечную стройку, Соня цеплялась с ними, а Катя чаще всего оставалась дома, в квартире, вечерами гуляла с друзьями, познавая первые «прелести» взрослой жизни. Девочка стала покуривать, попробовала спиртное. Однажды мать почувствовала запах сигарет от старшей дочери и в сердцах огрела её шваброй. А потом, опустившись на стул, заплакала от собственной беспомощности.

– Дочка, хоть ты не заставляй меня страдать, – попросила она сквозь рыдания.

Кате безумно стало жаль мать, несчастную, рано постаревшую, придавленную работой и постоянной нехваткой денег, капризами Соньки и загулами Николая.

Присев на корточки перед матерью, Катя, как котёнок, потёрлась головой о её колени, молча прося прощения. Валентина, прижав к себе голову старшей дочери, снова заплакала, а Катюша, замерев, ловила капельки такой редкой материнской ласки. Это воспоминание девочка будет бережно хранить в памяти, открывая свой «сундучок с сокровищами», когда становится совсем невмоготу. Про злополучную швабру девочка быстро забыла, как, впрочем, и про причину гнева матери, оставив себе только нежность и близость.

«Попробовала с девчонками курить. И чего они врут, что это круто? Фигня одна. Во рту вкус – как будто мыла наелась. Хозяйственного. И горло саднит. Брр. Но фасон надо держать. А то засмеют.

Мамочка сегодня такая ласковая была. Пусть хоть каждый день сначала ругается, если потом прижмёт к себе… У неё такие нежные руки и запах, как в детстве…»

Курить всерьёз Катя, кстати, так и не начала. Попробовать она решила за компанию с девчонками и ребятами, а после памятной ссоры с матерью легко отказалась от вредной привычки. В будущем затягивалась лишь изредка, когда где-нибудь в помещении дым стоял коромыслом, курили все, и на неё смотрели как на чёрную общипанную гусыню. Потому что подстриглась Катя очень коротко. И покрасила волосы в чёрный цвет (позже)…

После восьмого класса у Кати появился постоянный кавалер, паренёк из их двора, старше на пару лет, тихий домашний мальчик, играющий на скрипке. Сначала Катя смеялась, когда Серёжка стал провожать её из школы, потом привыкла к маленьким знакам внимания с его стороны. А когда он всерьёз предложил встречаться, Катя неожиданно для себя согласилась.

Ей так не хватало нежности и заботы дома, что этот скрипач с его шоколадками и походами в кино заполнил гулкую пустоту в душе девочки. Кате он немного нравился, но не до потери пульса, не до дрожи в коленках. О такой безумной любви часто рассказывали подружки, одна за другой терявшие невинность. Катя же подошла к отношениям с Серёжей очень прагматично, рассудив, что с ним не стыдно показаться в компании.

«Серёжка меня любит, а я пока не разобралась, зачем он мне. Но ведь прикольно же: стихи мне читает, на скрипке играет. Главное, не уснуть во время его трелей. И к ребятам не стыдно с ним прийти. Он, хоть и музыкант, может и в глаз заехать, если надо. Так что полный «ништяк». И деньги у него есть. Я в такой кафешке первый раз была. Классно, официант такой приветливый, на «вы» обращается.

И, вообще, приятно, когда тебя гладят. Немного щекотно только. А дальше… посмотрим. Может, и с ним попробую…»

Этой записью обрывается дневник, поверенный девчоночьих тайн и трогательных признаний. В нём нет больше ни единой записи. Есть только рисунки. Чёрные и страшные…

Пару летних месяцев Катя с Серёжей ходили в кино, ели мороженое в кафе, целовались ледяными губами на лавочках в городском сквере и обнимались в подъезде. Юность – всё самое первое, трепетное, запретное.

А потом пришла беда. Беда, о которой Катя не смогла никому рассказать, намекнуть, поделиться. Даже дневнику не доверила.

Однажды недобрым августовским вечером Николай пришёл домой в сильном подпитии. И в отвратительном настроении уселся перед телевизором с очередной банкой дешевого пива. Валентина с Сонечкой в ту злополучную ночь остались на фазенде. Катя вернулась со свидания с Серёжкой, прошмыгнула мимо злющего отчима в свою комнату, легла.

Губы горели от жарких поцелуев, мысли бродили вокруг настойчивого предложения парня встретиться у него в квартире в субботу вечером. «Родители на даче, мы одни будем», – намекал кавалер. «Ну понятно же, не чай пить предлагает, – размышляла Катя. – А что если рискнуть?.. А вдруг не понравится?.. Ну надо же когда-то начинать. Девчонки говорят, немножко больно, а потом даже приятно. Мне уже шестнадцать, раньше в это время замуж выходили и детей рожали. Ладно, я подумаю об этом завтра», – со словами обожаемой Скарлетт О’Хара из «Унесённых ветром» Катя провалилась в сон с запретными сновидениями.

Девушке казалось, что ей снится сон – продолжение их с Серёжкой встречи. Жадные мужские руки шарили по девчоночьему телу, бесстыдно исследуя маленькую грудь, нетерпеливо спускаясь ниже. «Я, что, решилась и пришла к нему домой? – мелькнула в сонном сознании быстрокрылая птичка-мысль. – А почему так противно? Он зубы не почистил? И руки потные».

Девушка распахнула глаза и сначала даже не поняла, что не во сне, а в самой настоящей реальности на неё навалилось чужое, мерзкое тело крысёныша.