Арина Крючкова - Обрывки газет

Купили Джиму Моррисону цветы. Мне несколько раз успели сказать, пока я их несла, что они мне идут. Это плохая примета – сочетаться с будущими могильными цветами?

Вообще, я за сегодня придумала столько плохих и хороших кладбищенских примет!

Оказалось, могила Моррисона огорожена (иначе фанаты исписывали все окрестные памятники). Пришлось перелезть через ограждение, чтобы почтить могилу цветами.

Доползли до дома, купили еды, оказалось, что ресурсы не позволяют её приготовить. Пришлось вусмерть застеснять хозяйского сына, что вусмерть застесняло нас с Асей. Наташа весь день устало закатывает глаза на наше поведение.

Мы, кажется, целыми днями только и делаем, что хохочем. Замечательный отдых!

Кажется, я съела всю еду.

Оказывается, я обожаю покупать платья. И скоро буду обожать носить… надеюсь.

Нас покормили эклерами, которые вкуснее, чем некоторые мои мечты.

Нам отчаянно не везёт на блошиные рынки, возможно, это знак свыше. Зато на всё остальное очень повезло.

В местной Великой опере совсем не сочетаются общий декор и потолок. Я умею спать в опере… ужас.

Я вообще везде умею спать (а ведь ещё даже не студент).

Мы нашли птичий рынок, там (внимание!) птички такие классные. Оранжевые попугаи!

А на улице рядом – классные жирные воробьи.

И Нотр Дам.

Нотр Дам!

Нотр Дам!!!

Очередь в него закрыта, посмотрим со стороны…

Я всех бросила и уехала в Лувр. Мона Лиза мне не понравилась. Всё остальное – очень. Ника особенно.

Теперь я уехала в Помпиду. Самая романтичная штука, которую я когда-либо творила – прождав полчаса в очереди и прометавшись час в поисках по центру, найти Поллока, порыдать над тем, что я вижу оригиналы Поллока, потом над тем, что их всего два, уйти пробовать фалафель.

Я почему-то умудрилась ни одну музейную кассу не найти и везде протопать контрабандой…

Мы снова поехали в Нотр Дам. Очередь такая, что мы быстрее приземлимся в Амстердаме, чем войдём в собор. Мы не попали в Нотр Дам…

Мы покидали в реку денег, чайки попытались их съесть, но надежда на возвращение у нас осталась. Факт – чайке пофигу, даже если ей в бок случайно прилетает монетка, пока она летит. Чайка и клювом не поведёт.

Мы снова в кришнаитском магазине. Из меня получается хорошенький кришнаит, вроде.

Гранадиллы в лавке зеленщика! Мои гранадиллы!!!

Хозяйский сын и его девушка посадили нас в такси. Париж, ты что, прощаешься уже?

Полтора часа сидения в аэропорту. Почему мы не могли эти полтора часа гулять?!

Супер-пробежка по Амстердаму, ибо один наш самолёт опоздал к другому. Но мы покупаем мамам цветы и бежим. Бежииииим.

Здравствуйте, дорогая Москва.

Не спать ещё несколько часов, топя маму во впечатлениях и подарках.

До официального начала весны – 1 марта – осталась неделя. Люди вокруг меня, с ума сходя от предвкушения, чувствуют запах этого чудесного времени года, шепчут тихо уже мантрические фразы из песен: «уснём под снегом в январе, проснёмся в марте», «когда придёшь ты, весна?», «первое марта на календаре», «любая зима однажды закончится» [3] Строчки из песен Операции Пластилин. … И я шепчу, конечно – а как ещё-то? Считаем понедельники до лета: уже всего четырнадцать. Через девять понедельников мотор будет пульсировать в груди (да, ещё быстрее), а впереди останутся только дни улыбок.

Пока – последние несколько глотков едкого февраля. Как противное лекарство, особенно осточертевшее под конец болезни. Заставляешь себя каждое утро щуриться, дышать, вставать с постели и жить этой дурацкой зимней жизнью, которую из всех моих знакомых любит, по-моему, один Егор Гугаев.

Но на улице действительно совершенно особенный мартовский ветерок. И настроение внутри – открыть глаза! влюбиться в жизнь! танцевать, поймав экстаз! Оно не приходило ко мне с декабря. Радоваться весне – это так по-ОПшному [4] Вы, наверное, догадались – но речь снова об Операции Пластилин. . Наверное, просто потому, что нет никого более гармоничного, открытого и честного среди знакомых мне собирателей больших залов, чем состав Операции Пластилин. Какими титаническими усилиями они остаются такими?

То, что внутри, пытается превратить пост в очередное признание в прайдолюбви, но удержусь: я начинала не для этого.

Какой человек придумал календарь? Вот уж действительно был гений! Так искусно заставить людей (и котов) учащённо дышать просто от того, что злые двадцать восемь февральских дней почти канули в Лету, и на пороге стоит он, Март! В ярких салатовых джинсах, свитере и лёгком шарфе, без куртки, дурачок, и в тонких тряпочных кедах: такой же смешной и совсем-скоро-простуженный, как мы.

Я в восхищении. Это же искусство манипуляции во плоти. Сквозь века. Повсеместно. Пожмите от меня руку его реинкарнации, те, кто рядом, прошу! Даже часы ускоряют свой бег от того, что это последняя неделя зимы. И кажется, что мы будем счастливы всегда.

Иду ставить чайник, настежь открываю все окна и дверь, выношу из дома накопившийся хлам. Здравствуй, весна, пойдём гулять?

Интересно, как надолго хватит радостного запала, и скоро ли мы снова начнём мёрзнуть и прятаться по чьим-то прокуренным подъездам просто чтобы согреться?

такие мы сумасшедшие: всё время куда-то мчащиеся, что-то придумывающие, поющие, ловящие солнце, курящие весну

доверчивые: зачем-то же доверили друг другу весь свой мир, весь этот мир, все эти жизни, одну за другой, вечность

бесконечные: ведь у нас со всех сторон начало, мы не умеем стареть, мы из взрослых становимся не пожилыми, а снова юными, мы даже разучимся однажды разговаривать, но никогда – понимать друг друга

влюблённые: в каждое чайно-кофейное утро, в глаза своих друзей и улыбки незнакомцев, в города, в страны и просто в дома

нематериальные: просыпающиеся через утро в новых постелях, областях, регионах, мирах, телах