Вячеслав Григорюк - Осокин. Том 1

Данил соврал. Придумал какое-то абстрактное дело и «хотел бы проконсультироваться у опытного коллеги». Дымов с охотой ответил.

Спустя пару недель Осокин напросился на задержание. Хотел посмотреть, как работает милиция. Потом на второе, третье, а через восемь с лишним месяцев, когда окончательно притерся к капитану, попросил его замолвить у полковника за него словечко.

Через неделю Осокина перевели в убойный отдел. Демин, подписываю бумагу о переводе, косо смотрел на Осокина.

– И не сидится же тебе в тепле, – отдавая подписанные бумаги, сказал полковник.

Осокин выдавил из себя улыбку, и помчался дальше подписывать бумаги. И теперь он уже работал там третий год. Дослужился до лейтенанта, был чуть ли не лучшим другом капитана.

Но все попытки узнать у капитана, почему тот никак не получит повышение, проваливались. Дымов вечно отшучивался, говорил какие-то несуразные вещи, приплетал семейные ценности, или же доказывал, что только с возрастом Данил сможет его понять.

Осокину это надоело, и он принес капитану припрятанную папку с делом брата. Дымов повертел папку, пролистал дело и сказал, что его фамилию по ошибке сюда вписали.

– Не вел я это дело, Даня. Это ты к секретарю иди, пусть она тебе все точно скажет, – капитан посмотрел на дату. – Так это было больше десяти лет назад. Даже если и я его вел, то теперь уже точно не вспомню, – и отдал Осокину папку.

Данил смотрел на капитана внимательно. Хотел сказать ему, что он помнит, как Дымов приходил к ним домой и расспрашивал мать, как задавал вопросы ему, и то громкое обещание, что «все виновные будут наказаны». Но просто продолжал стоять и молчать.

– С тобой шо? – капитан помахал перед лицом ладонью.

– Ничего, – Данил вернулся на свое рабочее место.

В голове у него появилось два варианта. Первый: капитан действительно забыл это дело за давностью лет. Но ведь он сам ни один раз повторял, что откуда-то помнит и знает Данила. И второй: Дымова просто заставили молчать. Потому он и сидит до сих пор в капитанах. Видимо, ни одному Данилу в этой жизни «везет».

Попробовал раскрутить капитана на кабак, но тот наотрез отказался куда-то идти.

– Я закодирован, – сказал тот. – И если уж хочешь идти пить пиво, то зови кого-нибудь другого. А я домой пойду, меня жена ждет.

Осокин почесал в затылке. Вышло так, что все его попытки узнать хоть какую-то маломальскую информацию по делу брата сыпались, не успев окрепнуть. Осталось только одно, забыть все это и больше никогда не вспоминать. Но нет…

Маршрутка остановилась. Осокин при выходе рассчитался с водителем. Во дворе резвилась ребятня, играли в снежки, боролись и катали друг друга на санках. Звонко смеялись, кричали, обижались, ругались и спорили.

Данил зашел в подъезд. Жил на третьем этаже в маленькой однокомнатной квартире. Стены были до безобразия тонкими, что любой соседский шорох, кашель или поход в туалет слышался так, как будто все это делают прямо в квартире. Из мебели же у стены стоял старый диван, две табуретки, письменный стол, заваленный кучей мятых листов и старых тетрадок, покосившийся шкаф для одежды. На кухне была еще одна табуретка, холодильник и старый, покрытый накипью электрический чайник. Плита была газовая. Посуду хранил в шкафчике над раковиной, в нем же держал вилки, ложки и два ножика. На стене под шкафчиком висели две поварешки, «толкушка» для пюре и дуршлаг в мелкую сеточку.

Под кухонным столом валялась коробка с крупами и макаронами. На столе стояла банка с солью, лежал целлофановый пакет с сахаром, и пачка дешевого печенья. Овощи Данил хранил в нижнем ящике холодильника. В основном это были картошка, лук и морковка. В редких случаях на Осокина находило кулинарное прозрение, и он покупал капусту, огурцы и помидоры. Окно в кухне было занавешено посеревшем тюлем, в комнате же болтались выцветшие зеленые шторы. Типичная дешевая съемная квартира с живущим в ней молодым холостяком. С возрастом приходит любовь к комфорту. Тогда уже хочется, чтобы все мебель была новой и дышала свежестью. В двадцать пять же главное, чтобы можно было выспаться, и чтобы была маломальская крыша над головой.

Данил поставил чайник. Тяжелый выходной день. И надо же было капитану его выдернуть. Дымов сегодня дежурный следователь, который под вечер наглым образом оставил свой пост. Сейчас он дома пьет чай и выслушивает жену. «Интересно, от работы у него плешь вылезла, или жена ее проела?» – думал Осокин.

Данил и сам бы с удовольствием сейчас посидел на кухне и послушал женскую болтовню, кивая и делая вид, что полностью увлечен разговором. Хоть на короткое время отвлекся бы от грызущих размышлений. А мысли были простые: почему именно сегодня убили Ягудину? И почему именно в доме у Федорковых?

За короткий период работы Данил уже научился различать, какой человек способен совершить преступление, а какой – нет. И Эдик попадал именно во вторую категорию. Слабый и физически, и морально, такой только может огрызаться и хвастаться, а когда происходит что-то серьезное, тут же убегает в кусты, как заяц.

И кокаин был Эдика, а не жертвы. Студентка, возможно, живущая в общаге, вряд ли может позволить себе десяти граммовый пакетик порошка. А Федорков, прикрывая свой зад, все «стрелки» перевел на жертву. Правильно, мертвая не ответит. Остается только ждать заключение экспертов. Можно попытаться надавить на друзей Эдика, глядишь, кто-нибудь из них обязательно расколется. Не зря же этот тощий Илья с модной челкой примчался в отделение.

И вспомнил, что за всей этой суматохой, бесконечными допросами и построениями гипотезы, они с капитаном забыли предупредить родственников жертвы. Осокин дал себе ладонью по лбу. Взял телефон и позвонил Дымову.

– Ты родне жертвы звонил? – спросил он.

– Эксперты позвонили, – ответил капитан. – Не переживай.

Данил допил чай и лег на диван. Руки положил за голову и смотрел в потолок. Прошелся взглядом по стенам, остановился на шторках, посмотрел на шкаф. В который раз понял, насколько сильно ему опротивела квартира. А денег на нормальное собственное жилье нет. Для молодого опера это непозволительная роскошь. Приходится терпеть.

Взял мобильник и запустил приложение «вконтакте». Полистать новостную ленту, оценить фотографии сослуживцев и друзей, почитать умные и не очень посты и лечь спать. Работа с людьми, особенно с жертвами и убийцами, сильно утомляет.

«Вконтакте» никто не написал. Да ему редко кто пишет первый. Обычно к нему обращаются за помощью, когда «знакомый знакомого попал в передрягу, ты ж можешь помочь, да?» Последний раз грубо ответил на такую просьбу. Обозвали сраным ментом и добавили в черный список.

– Прекрасно, – сказал на это Данил. – Когда я прошу помощи, никто не спешит. А когда им что-то надо, так сразу «Данечка, помоги, там права забрали, или административный штраф выписать хотят». В жопу!