Майк Логинов - Десять писем к подругам. Рассказы

Арина Юрьевна замолчала и посмотрела на часы.

– Ну, что же, Потапов, мне пора. Ни о чем не беспокойся. Девчонок твоих не оставим. За тобой здесь будут хорошо смотреть, им за это платят уйму денег. И даже если со мной или с банком завтра что-то случится, на вас это никак не отразится. Фонд в Люксембурге. Все продумано. Прости, пожалуйста, мне надо идти. У меня сегодня сложный день.

Женщина взяла руку мужчины и вложила его ладонь в свою.

– Спасибо тебе, Потапов, за все.

И ей почудилось слабое, едва уловимое пожатие.

Арина Юрьевна достала из кармана телефон и набрала номер.

– Ольга Константиновна? Я ухожу. Позаботьтесь, пожалуйста, о Ярославе Николаевиче…

Арина Юрьевна вышла из ворот клиники и пошла вдоль кирпичной ограды парка. Она шла, как обычно, не быстро и не медленно, энергично, уверенно, не оглядываясь по сторонам. Дойдя до угла, она повернула направо, в узкий переулок… Случайным прохожим в то утро открывалась там странная картина. Крошечный проулок весь был заставлен роскошными автомобилями. Ближе всего к выезду стоял огромный чёрный «Мерседес 600», за ним чёрный джип «Тойота Лэндкрузер», дальше большой угловатый минивэн «Мерседес Виано», тоже чёрный. Дальше выстроились полтора десятка БМВ, «Лексусов» и «Инфинити». Возле джипа курили несколько крепких, коротко стриженых молодых людей в одинаковых тёмных костюмах. Увидев приближавшуюся Арину Юрьевну, они быстро побросали сигареты и застегнули пиджаки. Один из них, судя по всему старший, направился навстречу женщине.

– Всё в порядке, Арина Юрьевна? – почтительно спросил он.

– Да, Сергей, – ответила женщина. – Предупредите, пожалуйста, всех, что выезжаем через десять минут.

Мужчина кивнул головой и распахнул перед Ариной Юрьевной заднюю дверь «600-го». Однако женщина не сразу села в автомобиль. Сначала она, не торопясь расстегнула пуговицы, сняла плащ и шарф и отдала их охраннику. Под платьем на Арине Юрьевне было облегающее белое платье без рукавов, с неглубоким V-образным вырезом. Арина Юрьевна села в машину, дверца за ней мягко захлопнулась.

В «мерседесе», кроме водителя и охранника на переднем сидении, обнаружился ещё один пассажир. Это был крупный мужчина лет сорока с густыми русыми волосами и полным румяным лицом. Одет мужчина был смокинг и лаковые туфли. Увидев Арину Юрьевну, он расплылся в улыбке и развёл руки в стороны, словно готов был принять женщину в свои объятия.

– А-р-и-и-н-а-а, – протянул он голосом капризного мальчика, – ну что так долго? Все ждут…

– Подождут, – произнесла Арина Юрьевна тоном, не терпящим возражений, и лёгким движением скинула туфли-лодочки, в которых ходила в больницу. Затем достала из лежавшего на полу пакета коробку, а из коробки – другую пару туфель, на высоком каблуке.

– Подождут! Ха! Твой fiance уже просто телефон оборвал, – не унимался румяный. – Наверно, боится, что ты сбежишь…

Арина Юрьевна покосилась на мужчину, но ничего ответила. Рядом с ней на сидении лежала белая кожаная сумка. Женщина достала из неё плоский футляр, отделанный чёрным бархатом, и открыла его. Внутри лежали украшения – бриллиантовое колье и пара серег, тоже с бриллиантами. Арина Юрьевна сначала надела серьги, а затем достала из футляра колье.

– Вместо того, чтобы болтать, лучше помог бы мне застегнуть, – сказала она мужчине.

Тот с готовностью придвинулся поближе и на удивление ловко защёлкнул карабин цепочки.

– Спасибо, – сказала Арина Юрьевна.

– Что вообще за странная идея, – продолжал мужчина, – ехать в такую рань, в какую-то больницу… Кто он вообще этот твой знакомый?

– А вот это тебя совершенно не касается, мой дорогой кузен.

– Но почему ты едешь навещать его в день…

– Так было надо, – отрезала Арина Юрьевна.

Она вынула из сумки зеркальце, взглянула на себя, провела рукой по волосам и, немного наклонившись вперёд, негромко сказала водителю:

– Едем, Петя. В ЗАГС.

В один из январских дней 2008 года два нестарых ещё мужчины шли по Большому Палашевскому переулку к Патриаршим прудам. Одеты оба были в чёрные кашемировые пальто. Один, что повыше, носил кепи. Другой, несмотря на крепкий морозец, шёл с непокрытой головой, и встречные с любопытством разглядывали его красивое восточное лицо – живые тёмные глаза, крупный нос, густые волосы, тронутые сединой, и профессорскую бородку. Был восточный человек коренаст, грузен, но двигался легко, широко размахивая руками с большими, как лопаты, ладонями. Второй господин внешность имел вполне европейскую, был высок, сухопар, носил очки с небольшими прямоугольными стёклами без оправы и руки держал в карманах. Приятели уже дошли до угла Малой Бронной и остановились как будто в нерешительности. Они хорошо выпили и поговорили, но теперь все темы были исчерпаны, и пришло время расставаться…

– Слушай, Борис, забыл тебе рассказать! – воскликнул вдруг восточный человек и хлопнул приятеля по плечу.

– Что такое?

– Знаешь, с кем я недавно задружился в «Одноклассниках»?

– Ну, и с кем же?

– Ни за что не догадаешься!

– Ладно, Рашид, говори уже!

– С Бортниковой! Ритой Бортниковой! Помнишь её?

Тень пробежала по лицу Бориса.

– Бортникову? – Борис постарался, чтобы голос его звучал равнодушно.

– Ну, да! Такая брюнетка невысокого роста… Она училась на экономическом факультете. Слегка замороженная. Царевна-несмеяна. Ты ведь, кажется, был в неё влюблён?

– Да, было дело, – как будто неохотно согласился Борис. – В неё многие были влюблены.

– Но только не я! Она была не в моем вкусе.

– Вот как?

– Я предпочитал светленьких. Кстати, у этой Риты подруга была – блондинка. Они все время ходили вместе… Её Людой звали, вот только фамилию не вспомню… Что-то на «о»…

– Остаповская, – сухо сказал Борис. – Люда Остаповская.

– Точно! Остаповская! Её ещё на последнем курсе из института попёрли, Остаповскую эту. Говорили даже, что чуть ли не дело какое-то завели… В общем тёмная была история.

– Да, что-то такое смутно припоминаю.

– А вот мы с этой Людой и некоторыми другими известными тебе персонажами иногда гуляли у Бортниковой на даче на Николиной горе. Когда родителей поблизости не было… Отец у этой Риты был какой-то большой шишкой – то ли военный, то ли кэгэбист, не помню… Суровый такой дядя, я один раз видел его мельком – в кожаном пальто и дорогой меховой шапке. Дома перед ним все по струнке ходили.

– Интересно, я не знал…

– Да! А сразу после института Маргарита наша вдруг пропала с горизонта – ни слуху, ни духу! Помнишь, тогда, после института все ещё как-то поддерживали связь, перезванивались, рассказывали, кто и где. А про неё никто ничего не знал! Как в воду канула!