Ростислав Жуков - Марамойские рассказы

Букварь когда-то работал в пожарной части, откуда его выгнали за пьянство. С тех времён у него осталась синяя пожарная униформа – куртка и брюки, а также сапоги. В этой одежде Букварь и ходил круглый год.

– Сапоги, блядь, заебали, – сказал как-то Букварь. – Правый снимается, а левый – нет. Уже давно.

– Ну, и что ты с ним делаешь?

– Приходится так и спать.

Однажды летом 1997 года крыша михалычева гаража стала протекать, и он велел мне и Букварю тщательно приколотить оцинкованное железо и залить затем швы между листами битумом.

Мы с Букварём разожгли костёр, установили на него ведро с кусками битума и залезли на крышу.

– Хули он нам коротких гвоздей дал, – бурчал Букварь, – тут надо не сороковку, а семидесятку.

Букварь слез с крыши, неторопливо пересёк двор и пошёл звонить в квартиру Михалыча.

– Вот блядь, – сказал он, когда вернулся, – говорит: иди в магазин и купи. А оно на хуй мне надо?

Оказалось, что гвозди, тем не менее, самые те, что надо.

– Надо пойти у него спросить пробойник, чтобы железо пробивать, – пробурчал Букварь, слез с крыши и пошёл к Михалычу.

– Сказал – зайди в гараж и поищи, – сказал Букварь, когда снова залез на крышу. – А на хуй я у него в гараже рыться буду?

– А что Михалыч делает?

– Спал, я его разбудил.

Букварь стукнул молотком по гвоздю, и гвоздь улетел.

– Что за молотки такие хуёвые, – пробурчал Букварь. – Что он, нормального молотка купить не может?

Букварь слез с крыши, пошёл в гараж, долго рылся там, но ничего не нашёл и пошёл к Михалычу снова.

– Сказал – хоть хуем пробивай.

Мы приколотили железо, и тут Букварю что-то понадобилось опять. Он слез с крыши и пошёл к Михалычу, однако сразу вернулся.

– Звонил, звонил. Вышел, рот открыл – меня как хуем смело.

Мы залили крышу битумом, и Букварь немедленно пошёл звонить Михалычу.

– Заплатил? – спросил я, когда Букварь вернулся.

– Да хули, десять тысяч дал, – пробурчал Букварь. – Ну что, пошли?

Мы пошли в центр, купили бутылку винного напитка и выпили её.

– Ну чего, по домам? – сказал Букварь.

Позже выяснилось, что Михалыч тогда дал Букварю на нас двоих не десять, а двадцать тысяч.

Как-то я, Вова и Букварь работали во Втором магазине, заканчивая последние приготовления к его открытию после капитального ремонта. Михалыч же сидел неподалёку на стуле, внимательно наблюдал за трудовым процессом и время от времени подавал разные советы и указания.

Я, в частности, занимался тем, что выпиливал деревянные декоративные уголки и затем мелкими гвоздиками прибивал их на разные углы. Замерив рулеткой очередную длину, я на секунду отвлёкся, размер забыл, и собрался было отпиливать кусок уголка на двадцать сантиметров длиннее, чем нужно, но это дело вовремя заметил Михалыч.

– Слава! – сказал он. – Возьми рулетку и замерь ещё раз!

Я замерил.

– Ну, что? – сказал Михалыч. – Я отсюда вижу, что ты не то делаешь!.. Если будешь и дальше пить с этими бомжами, то станешь такой же деревянный, как они!

Вова и Букварь обиделись.

Стены в торговом зале Второго магазина мы обшили пластиком, а низ по периметру – фанерой, дабы потом покрасить эту полосу в чёрный цвет. Ну, и лежу я как-то на полу, прилаживаю к стене полосу фанеры да уровень к ней прикладываю.

Вова же с утра ёбнул, после обеда добавил, и весь день занимался только тем, что грузил продавщицам по ушам.

А тут раз – Михалыч подъезжает. Вова увидел его в окно и, дабы изобразить активную работу, схватил веник и принялся торопливо подметать пол, причём весь мусор полетел мне прямо в рожу.

– Вова, блядь, – заорал я с пола, – ты что, ебанулся, что ли?!!

– Что вы тут шумите? – спросил вошедший Михалыч.

Конфликт угас.

Когда реконструкция Второго магазина только начиналась, мы с Вовой выламывали там старый пол. Сильно похмельный Вова выдрал длинную доску, она спружинила и заехала мне по харе.

– Да это хуйня, – небрежно сплюнул Вова и взялся за следующую доску.

– Вова, я щас как пиздану тебя по твоей толстой тупой роже!! – в гневе воскликнул я.

Присутствовавшие при этом Михалыч и Олег дружно рассмеялись.

– Игорёк, ну он к порядку вообще не приучен! – говорил мне как-то Вова и осуждающе качал при этом головой. Игорёк, наш новый работник, тогда жил у него. – Я тут принёс блюдечко с мёдом и на стол поставил. Только отвернулся, смотрю – уже окурков в мёд набросано!

– Так он же, вроде, не курит, – сказал я.

– Да, конечно! Ещё как смолит, – лицо Вовы выражало неудовольствие. – Что за человек такой – я не понимаю, нет! Яблоки жрёт, а огрызки по углам швыряет. Культуры совсем у человека нет никакой.

– Пошли ко мне! – сказал как-то после работы Вова, когда, получив рассчёт, он приобрёл бутылку водки, а я – бутылку бормотухи.

Я был, в общем, не против, однако, будучи после работы уставшим, сказал, что сегодня лучше пойду домой, потому что потом, выпивши, возвращаться будет лень. Однако Вова упорно продолжал зазывать меня к себе:

– Пошли! Знаешь, как здорово Игорька подкалывать! Я приду, стопку ёбну – и давай его подкалывать. Знаешь, как он бесится!

– Да ну, ещё ему наливать…

– ХУЙ ЕМУ!.. Да он не пьёт. Он бесится, а мне по хуй. Я посижу, покурю, ещё стопку ёбну – и опять ему что-нибудь скажу. А он прямо из себя выходит! Шуток ни фига не понимает! Это у меня теперь лучшее вечернее развлечение.

Как-то раз Вова, Коля, Игорёк и я разгружали прибывшую поздно вечером из Питера машину с товаром, причём Вова подавал с кузова, а мы втроём таскали товар на склад.

Ну, значит, подходит к кузову Игорёк – Вова подаёт ему мешок с сахарным песком (50 кг), и Игорёк прёт его, отдуваясь, на своём горбу на склад. Подходит к кузову Коля – Вова вручает ему коробку печенья (10 кг), и Коля несёт одну коробку на склад, хотя запросто мог бы взять зараз если не три такие коробки, то две – это точно. Подхожу к кузову я – Вова подаёт мне коробку с чипсами, которые, как известно, вообще ничего не весят, хотя коробка и большая, и я тащу её на склад, делая вид, что несу невесть какой тяжкий груз. Возвращается отнёсший сахар Игорёк – и Вова тут же взваливает ему на хребет следующий мешок сахарного песку, Коле подаёт две упаковки йогуртов, а мне – здоровенный мешок, но не сахара и не муки, а кукурузных хлопьев, и я несу его, нарочито громко кряхтя. Ну, и так далее: Игорёк получает и прёт очередной мешок сахарного песку, Коля – коробку зефира (8 кг), я, выпучив глаза и делая вид, что сейчас надсажусь и помру, несу перед собой в вытянутых руках коробочку с 20 шоколадками, а Игорёк тем временем, шатаясь и тяжело дыша, подходит к кузову, чтобы получить из рук услужливого Вовы здоровенный, корявый и крайне неудобный, с торчащими в разные стороны кривыми гвоздями, ящик с помидорами, который к тому же надо держать снизу, иначе под тяжестью помидоров вылетит дно.