Виктор Вассбар - За право жить

Повернувшись лицом к ординарцу, полковник приказал показать лейтенанту Берзину место расположения разведывательного взвода.

– На смерть посылаю тебя, сынок, но другого выхода у меня нет, – подумал полковник, провожая взглядом нового командира взвода пешей разведки.

Сержант Чигилейчик и рядовой Цыцыков – бойцы разведвзвода встретили нового командира насторожено.

В рейде по тылам врага, завершённом день назад, погибли двенадцать разведчиков вместе с командиром взвода и вот сейчас перед ними – сержантом, опытным разведчиком-следопытом и рядовым, лучшим снайпером полка, стоял молодой безусый лейтенант в новой гимнастёрке, который, по их мнению, порох не нюхал.

– Чему он нас может научить? – думали они, глядя на его новое обмундирование. – Видно, только что прибыл в полк после военного училища.

Унылый вид разведчиков сказал Берзину о возможных трудностях в налаживании доверительных отношений с подчинёнными.

– Познакомимся? – спокойно выдержав взгляд настороженных и одновременно испытующих глаз, проговорил Филимон и поочерёдно пожал руку сержанту и рядовому. – Лейтенант Берзин, на фронте с января, с этого же времени и в нашем полку, родился и вырос на Алтае в таёжной деревне. Не могу сказать, – посмотрев на рядового, явно из северной народности, – что хорошо разбираюсь в следах зверей, но в тайгу до войны много раз ходил… с ружьём. Утку и гуся на лету сбиваю. Чего не знаю, с вашей помощью выучу. Постараюсь быть вам не только хорошим командиром, но и добрым товарищем.

– Сержант Чигилейчик Игорь Петрович, из Перми, в полку с августа сорок первого, товарищ лейтенант, – как-то сразу собравшись, ответил разведчик. – Извините за откровенность, подумал, было, что вы к нам прямо с училища.

– Это по новой форме?

– Так точно, товарищ лейтенант, по ней.

– С госпиталя я, ранен был в голову во время выхода из окружения. Моя форма пришла в негодность, выдали новую. Ошиблись вы, сержант.

– Бывает! – дружелюбно ответил Чигилейчик.

– Товарищ лейтенант, а я Цыцыков Цынга Цынгович, охотник, – увидев направленный взгляд лейтенанта на себе, бойко представился рядовой. А больше и не знаю, что сказать. Да! – вспомнив, что не сказал с какого времени в полку, добавил, – я тоже, как и сержант Чигилейчик с августа в нашем полку.

– А я помню, вас Цынга Цынгович, – как давнишнему знакомому радостно улыбнулся Берзин. – Видел вас рядом с высоким лейтенантом… ещё там, – кивнув в сторону, – когда выходили из окружения.

– Это наш командир взвода, лейтенант Акимов… был. Умер от ран два дня назад… в нашей последней разведке. Он «языка» взял, а мы… – махнув рукой, – не смогли доставить его. Пуля «языка» зацепила, его же, немецкая, – грустно проговорил Цыцыков.

Эвенк по национальности Цыцыков Цынга Цынгович с рождения был обучен охоте в тайге, и уже с двенадцати лет самостоятельно ходил в тайгу на добычу пушного зверя. Куницу из винтовки бил, а соболя добывал обметом, кулемой, капканом. И на медведя ходил, но не ради спортивного интереса и даже не по нужде, а по необходимости, когда тот зимой шатался и досаждал людям. Тогда собирались мужчины всего посёлка и шли в тайгу с рогатинами и гарпунами. Это и многое другое о своих бойцах узнал Филимон, а пока…

– Вдвоём только и остались, – вздохнул сержант. – Полёг весь наш взвод, а с начала войны был полный штат – пятьдесят три человека, командир взвода, пять сержантов и сорок семь рядовых.

После краткого знакомства Берзин сказал, что командир дивизии требует «языка».

– Наша вина, что уж тут говорить, не уберегли командира и «языка» мёртвым притащили, – потупив взгляд в землю, с тяжестью в голосе проговорил сержант. – Только вот, – слегка замялся, – лейтенант Акимов, думается, поторопился.

– О чём вы, сержант? – удивился Берзин.

Поджав плечи, сержант замялся, вероятно, думал, раскрывать свои мысли или промолчать, потом коротко взмахнул рукой и проговорил:

– Мы вот тут до вас с рядовым Цыцыковым, Цынгой, значит, товарищ лейтенант, всё думали о нашей последней разведке, правильный ли участок перехода линии фронта выбрал лейтенант Акимов.

– Давайте-ка подробнее, Игорь Петрович, – заинтересовался Филимон.

– Лейтенант Акимов, товарищ лейтенант, повёл группу напрямки, по полю, значит, говорил, что так ближе до немецких окопов, а можно было иначе. Вчера с Цынгой, извините, с рядовым Цыцыковым передний край нашего полка непосредственно на местности обсмотрели и думаем, извините, товарищ лейтенант, не наше это дело, только кто же знал, что нам нового командира дадут.

– Сожалеете, Игорь Петрович? – улыбнулся Берзин. – Сами, небось, хотели командовать взводом.

– Вы извините, товарищ лейтенант, сожалел я не об этом, а о том, что «языка» не доставили, потому и на передовую пошёл, чтобы ещё раз внимательно осмотреть все подступы к немецким окопам, – уныло ответил сержант и решил прекратить разговор на эту тему.

Поняв, что обидел хорошего человека, душой болеющего за порученное дело, но к несчастью не выполненное, Берзин сковался в своих действиях, направленных на создание товарищеской обстановки во взводе и умолк, от смущения вспыхнув ярким румянцем.

Увидев замешательство командира, и поняв, что в словах его обидело сержанта, Цыцыков перевёл разговор на второстепенную тему.

– Товарищ лейтенант, вы сказали, что с Алтая. Значит, вы тоже охотник, – обратился он к Берзину.

– Не так, чтобы очень, но на лося ходил, – ответил Филимон.

– А белка, соболь и какой другой пушной зверь у вас водятся? – допытывался Цыцыков.

– Всё есть, Цынга Цынгович, только вот… – Берзин повернулся лицом к сержанту. – Вы уж прости меня, Игорь Петрович, за несдержанность, не хотел обидеть, по недомыслию.

– Да, я что, товарищ лейтенант, я и не думал… чего там… что мне обижаться.

– Вот и хорошо. Вы сказали, что были на передовой. Может быть, что-то новое разведали?

– Дело тут такое, товарищ лейтенант. Высмотрели мы с рядовым Цыцыковым участок, где у немцев разрыв в их обороне. Он как раз на участке третьей роты первого батальона. Там справа болотце есть и рощица, скрывающая его от немцев. Нам-то это хорошо видно, а они туда ни шагу, в болотце-то. Мы вчера весь день там вели разведку. У местных я сегодня уже поспрашивал про болотце, сказали, что можно его пройти незаметно и прямо в тыл к немцам через заимку Спиридоновскую, старовер там сейчас в ней проживает, толи внук, толи ещё дальше как, того первого Спиридона, что заимку ту поставил. Вот и думаю, там надо идти и выходить там же надо, это как снова за «языком» пойдём.

– Третья рота первого батальона, – радостно проговорил Берзин. – Друг там у меня, младший лейтенант Трусов.