Виктория Булдашова - Осень давнего года. Книга первая

– Ладно, девчонки, сдаюсь! Извините дурачка за грубость! – завопил Иноземцев. – Но все равно ты меня обманула, Ковалева, вот и…

Невыразимо приятный звук вдруг наполнил пространство вокруг нас, будто кто-то тронул серебряную струну. У меня от радости запело сердце глубоко-глубоко в груди. Светка и Санек заулыбались, оглядываясь по сторонам.

– Что это? – спросил Иноземцев. – Как красиво звенит…

– А это вы, все вместе, начали выяснять истину. Честно и не кривя душой. Нелживия подает вам знак: так держать! Молодцы, ребята.

Конечно, Кирилл был тут как тут. Скворец весело качался на веточке рядом с нашими головами, а мы и не заметили, когда он подлетел.

Светка сузила глаза и прислонилась спиной к стволу дерева. Наверное, искала поддержки у Нелживии.

– Значит, я обманщица, Санек? И меня за это жук оцарапал? А вот ты сейчас шишкой по башке получил – это как? Мальчику, наверное, дали приз за честное поведение?

Вы не поверите, но Иноземцев просиял! Почесав ушибленную голову, Сашка затарахтел:

– Вот, наконец-то дошло до тебя, Ковалева! Понятно, что шишка в меня не случайно вмазалась! Смотрите, она же кедровая. Нам отец такие всегда с Севера привозил, пока на вахте работал. А мне он на картинке кедр показывал, и я знаю, что это за дерево. А ну скажи, Костина умная, где тут рядом кедр?

Так, лихорадочно соображала я, это хвойное дерево, растущее в тайге. И достигающее огромных размеров. Я оглянулась вокруг. Да ведь тут одни сосны и ели, их-то я хорошо знаю! Стоп! Вон там, далеко, вздымается вверх темно-зеленая громада… Была не была! Я ткнула пальцем в неизвестное дерево.

– Молодец, Костина, – кивнул Санек. – Уважаю. Все знаешь, обо всем читала. Но тогда скажи, почему эта шишечка здесь-то оказалась?

Он выразительно покачал на ладони увесистый кедровый плод. Я не успела ничего ответить, как Светка шагнула навстречу Иноземцеву и сказала:

– Точно, ты прав. Шишка тяжелая, а кедр вон где находится, метров за пятьдесят от нас! И ветра почти нет, тихо. Значит, это тебе наказание за обман? За то, что ты неправду про Нелживию орал?

– И во вр-ранье ее обвинял! – строго каркнул скворец.

– Ну да! – расставил руки Сашка. – А чего мне не орать-то? Я точно знаю, что песенку про жаворонка не пел. И уж тем более никогда под девку… м-м… девчонку не косил.

– Но тогда где же истина? – осторожно поинтересовалась я, на всякий случай оглянувшись. – Кто из вас врет – ты или Нелживия?

Странно, но ничего плохого со мной не случилось. Видно, предполагать здесь можно что угодно – только обманывать нельзя. Санек сокрушенно вздохнул и покачал головой:

– Получается, мы здесь находимся… э-э-э… посреди правды. И она нас постоянно контролирует. Но тогда выходит, я с ума сошел. Взял и нарядился в платье, нацепил кружевные штаны, шляпу дурацкую и пошел себе на сцену романсы петь… Да еще перед этим косы себе отрастил белобрысые.

Бедного Сашку передернуло. Он с надеждой переводил глаза с меня на Светку и обратно – ждал объяснений. Мы ошеломленно молчали. Потом Ковалева разлепила губы и добавила:

– А еще потом, сорвав аплодисменты и крики «Браво!», ты ушел без шапки в ночь холодную и сразу, навсегда забыл про свое выступление. И публика, как ни странно, тоже о тебе забыла, Санек. Ведь никто позже не вспоминал о том концерте, верно? Не хвалил твой голос и артистизм? А это еще более странно – ведь пел ты просто прекрасно! Я уверена, что в зале все рыдали…

– Издеваешься, да?! – прошипел Сашка. – А я еще с ними, как с понимающими людьми! Вот сейчас…

Он двинулся к Ковалевой. Я встала между друзьями и спокойно сказала:

– Иноземцев, не бухти. Ты все не так понял. Света просто ищет логику в твоем… дебюте. И не находит. Действительно, ты не мог петь на сцене романс, да и не помнишь ничего подобного. Мы тоже об этом не слышали, а живем-то все в одном доме и учимся вместе. Все равно какие-то слухи о концерте обязательно просочились бы, понимаешь? Ну и муть зеленая получается!

– Зато другое мне ясно как белый день, – протянула Светка. – Ты и тогда, в первый раз, не случайно упал и подвернул ногу. Это было тебе наказание за обман во время пения!

– Чего? – опешил Иноземцев. – Я, по-твоему, слова перепутал или музыку переврал? У-у-у…

Сашка схватился руками за голову и завыл. Скворец слетел с ветки и сел ему на плечо. Поддерживал мальчишку. Светка упрямо продолжала:

– Нет, дело в чем-то другом. Пел ты, Санек, безупречно. У моей бабушки в деревне есть соседка. Она сказала бы: «Как божий андел», то есть ангел, понимаешь? Она ангелами всех детей считает.

Иноземцев удивился:

– Всех?!

– Да, – подтвердила Светка. – Эта тетя Маша говорит, что если дети и грешат, то поневоле. И в этом взрослые больше виноваты, чем они сами.

Сашка пробурчал;

– Полнейшая ерунда, по-моему. Но ты, Ковалева, не увиливай от ответа. Ну, и в чем я соврал перед тем, как свалиться на землю?

Подружка нехотя призналась:

– Не знаю, Санек. Не могу понять. Но ложь в твоем поведении была. Потому что эта посылка логически объясняет все. Ты прав, жук действительно ободрал мое лицо не зря. Я тебя обманула.

– Ага! – Иноземцев торжествующе ткнул в Ковалеву пальцем.

Кирилл сразу снялся с Сашкиного плеча и перелетел на Светкино. Теперь, значит, он сочувствовал моей подружке? Да, ей и правда приходилось нелегко. Мучительно покраснев, Ковалева крикнула:

– Да, обманула! Чтобы ты не расстроился! Ты был ужасно смешной, когда в певицу превратился и пищал романс! Я подумала: может, ты надеешься, что я ничего не видела? Ну, вроде как скрыть хочешь свое выступление в девчачьем платье? Потому и спрашивал с наивным видом, что случилось. Ну, я и решила тебе подыграть. Меня будто толкнуло прямо в сердце: не говори правды, не приноси горя другу…

Сашка глухо кашлянул:

– Так ты поэтому наврала? Спасибо, Ковалева. Не ожидал. Ты иногда такой язвой бываешь от ума своего – все тебе надо проконторить и нам с Костиной по пунктам выдать. Причем сразу, не откладывая. А тут…

Светка махнула рукой и отвернулась. Кажется, на глазах Ковалевой были слезы. Кирилл на ее плече приосанился и одобрительно свистнул. Честное слово, скворец гордился Светкой, да и Сашкой тоже! – он ласково косился на моих друзей своим блестящим глазом! Но тогда…

– Правильно, Ира! Теперь и тебе надо признаться во лжи, – секундой позже скворец сидел уже на моем плече. – Это трудно, девочка, но ведь Светлана с Александром сумели переломить себя ради драгоценной истины. И теперь им легко и свободно дышится, верно?

Ковалева с Иноземцевым улыбнулись и кивнули. Эх, была не была! Почувствовав, как у меня загорелись щеки, я пробормотала:

– Да, я обманула. Когда мы прилетели сюда, я не сразу показала вам, что уже очнулась от обморока.