Виктория Булдашова - Осень давнего года. Книга первая

«Замуж? А нам об этом ни словечка не промолвила?! О-ох, доченька милая!» Потрясенная Анна Никифоровна глухо зарыдала. «Вот и я говорю, – пробормотала Елена. – Дура она, Зинка. От таких хороших родных взяла и отказалась!»

«Погодите, – Сергей схватил девушку за руку. – А куда, куда моя сестра уехала? Вы поймите, у нас папа при смерти. Нужно ей об этом сообщить!» – «Да не знаю я. Зина сказала: хочу, дескать, денег заработать и кооперативную квартиру купить. У меня, мол, теперь появилась семья, а жить негде. Вроде они с Колей – это муж ее – куда-то в Надым подались за длинным рублем. Я один раз случайно их разговор слышала: что-то про полярные ночи и морозы за пятьдесят градусов». – «А писать она Вам не обещала?» – «Ну-у… Сказала, если будет настроение, черкнет пару строк. Тебя как зовут-то?» – «Сергей». – «Не сомневайся, Серый. Ты мне домашний адресок оставь. Если Зинаида напишет, я сразу к вам приду и сообщу!»

На следующий день была суббота. Утром мама разбудила Сергея и сказала: «Слава Богу, сегодня мне не надо на работу. Весь день смогу рядом с Гошей провести. Ты, сынок, давай в школу собирайся». Но мальчик, мучимый предчувствиями, наотрез отказался идти на занятия. Он заявил: «Я с тобой, мама. Ведь неизвестно, что…» – и, испугавшись, замолчал. Но Анна Никифоровна поняла Сергея и заплакала.

В палате еще царили сумерки. Георгий Петрович дышал тяжело, со всхлипами. Мать и сын тихо позвали его, но папа не услышал. Они терпеливо ждали. Прошел час, яркое солнце залило комнату. Руки отца внезапно задвигались, судорожно перебирая складки одеяла. Мама ахнула: «Это папа обирается, сынок! Конец уже близок». Сережа затрясся от рыданий. Потом всмотрелся в черты умирающего: лицо Георгия Петровича истончилось, стало как будто восковым. Мучительно шли минуты. Наконец папа широко открыл глаза. «Мы здесь, Гоша. Мы с тобой». – сказала Анна Никифоровна. Отец силился что-то вымолвить и не мог. Он только строго смотрел на своих родных. «Ты хочешь видеть Зину?» – спросила мама. Папа с трудом кивнул. «Нет тут, Гоша, нашей доченьки – горестно прошептала Анна Никифоровна. – Замуж она вышла и уехала. Не может Зиночка с тобой проститься». Отец нахмурился и замычал. «Что ты хочешь сказать, милый? – голос мамы сорвался в хрип. – Ты простил ее?» – «Давно», – ясно произнес Георгий Петрович и закрыл глаза. Жизнь оставила его.

На похоронах было много народу. Оказалось, что столько людей – знакомых и даже вовсе незнакомых Сереже – знали и любили Георгия Петровича! Пришла, к его удивлению, и Елена. Объяснила: «Я хоть чем-то помогу Вам, Анна Никифоровна. Зины-то нет». Самая страшная минута настала, когда все гости разбрелись после поминок. В доме повисла тишина. Сережа стоял у порога и думал: «А папа больше никогда, никогда, никогда не войдет в эту дверь».

Потянулись тоскливые дни. Анна Никифоровна очень старалась, но никак не могла оправиться от горя. В доме пахло валерьянкой. Сергей с головой ушел в учебу, надеясь порадовать маму своими успехами. А она, казалось, не замечала ни наступающей светлой весны, ни сочувствия соседей, ни любви сына. Бухгалтерское дело женщине пришлось оставить. Анна Никифоровна быстро слепла и уже не могла разбирать цифры в подсчетах. Поэтому она устроилась мыть полы в подъездах, как тогда, в Москве, – ведь им с Сережей надо было на что-то жить! Мальчик, стиснув зубы, думал: «Ладно, ничего. Учебный год скоро закончится. Я пойду работать, освобожу маму от тяжелого труда. Пусть спокойно лечит нервы и отдыхает».

Беда грянула в середине мая. Сережа вечером был на тренировке. Мальчик не мог понять, почему у него вдруг заныло сердце. Силился настроиться на спорт – безуспешно. Наконец Сергей выскочил из зала, покидал вещи в сумку и бегом направился домой. Залетев в прихожую, крикнул: «Мам, ты где?» В ответ – тишина. Но ведь Анна Никифоровна уже давно должна была вернуться домой! Рванул дверь кухни. Мама, запрокинув голову, сидела за столом. Мертвая. Перед ней на столешнице были разложены коробочки с таблетками. Стоял стакан с водой.

Дальнейшее Сергей помнил плохо. В памяти остались клочки пережитого. Кажется, он выбежал в подъезд и с криком стучал в двери соседей. Потом в квартире толпились милиционеры, и мальчик отвечал на какие-то вопросы… Белое лицо мамы в гробу, тихие поминки. И – одна отчетливая картина. Сергей один в пустой ночной квартире. Стоит в большой комнате перед телевизором. В свете луны мерцает Царь-пушка. Мальчик с упреком спрашивает у нее: «Ну что ж ты, милая? Почему нас не защитила? А ведь создана была охранять мир и покой!»

Помнится, Сергей ходил в школу, хотя ничего не слышал и не понимал на уроках. Да его и не спрашивали – учителя только сочувственно качали головами и вздыхали. С удивлением мальчик узнал, что закончил учебный год на одни «пятерки». Настало лето, и вот тут беда навалилась на Сергея по-настоящему. У мальчика закончились деньги, заработанные мамой. Он перестал ходить за продуктами. Это заметили соседи и стали подкармливать сироту. А Сереже, по правде говоря, не хотелось ни есть, ни искать работу, ни вообще жить. «Зачем?» – угрюмо спрашивал он у Царь-пушки. Та молча искрилась своими мраморными узорами. Но тяжкий ствол старинного орудия все так же упрямо смотрел в сторону и чуть вверх. Сережа вздыхал и плелся разогревать суп, принесенный соседкой.

Но вот однажды, в конце июня, вдруг знакомо проскрежетал ключ в замке. Распахнулась дверь. Сергей почувствовал, как его сердце замерло и ухнуло вниз. «Мама!» – закричал он и побежал в коридор.

«Ну, ты с ума-то не сходи!» – сказала Зинаида, сбрасывая туфли. За ее спиной стоял незнакомый мужчина. «Здравствуйте», – пробормотал Сережа.

«Привет, привет. Давай знакомиться. Я Коля, – шепеляво отозвался пришелец. – Муж, значит, твоей сестры». Белесые глаза Коли цепко ощупывали стены и потолок. Особенно ему, видно, понравился стенной шкаф в прихожей, сделанный Григорием Петровичем. Мужчина попробовал его крепость, дернув за ручки.

Зинаида, едва войдя в квартиру, сразу принялась распоряжаться. Отругала Сергея за пыль на мебели. Велела Коле быстрее внести чемоданы: один в «зал», другой – в детскую. Сама достала из сумки продукты и полетела на кухню, готовить.

Обед прошел в молчании. «Почему Зина не спрашивает про маму с папой? – удивлялся Сережа, ковыряя вилкой вермишель. – Она ведь и не знает, что родители умерли. Думает, конечно, что мама с папой еще на работе. Но хоть бы поинтересовалась, как у них дела, как здоровье, в конце концов? И почему Зинаида вообще заявилась?»

Когда попили чай, девушка тщательно вытерла стол и снова села напротив брата. Коля делал ей какие-то знаки и даже в нетерпении хлопнул ладонью по столешнице. Но Зина не сразу решилась заговорить. Ее глаза, избегая взгляда Сергея, блуждали по сторонам. Наконец девушка подняла голову: