Нина Романова - Повести в Белых Халатах

– Лучше поздно, чем никогда, – отвечая больше своим мыслям, нежели Малакову, произнёс я.

– Кстати, это замечательно, что ты сегодня здесь. Я, знаешь ли, посмотрел твоего Еппа, – прихлёбывая кофе, продолжил разговор Захар. – И большое у меня подозрение, что биопсия покажет онкологию.

– Что, опухоль мочевого пузыря?

Захар кивнул.

– Тут знаешь, ещё какая заморочка? На консультацию он приходил с дочерью, так вот она осталась поговорить со мной после того, как я закончил осмотр.

– Без отца?

– Без, отправила его оплачивать приём.

– Какая-то специфика?

– По её словам, Епп реально страдает канцерофобией. Всю жизнь говорил, что, если у него обнаружат рак, он покончит с собой.

– Даже так! А у него опухоль больших размеров?

– Да практически не видно ничего! Я отщипнул от подозрительного участка, если и есть – самое начало.

– Что думаешь делать? Может, его психологу показать? – спросил я.

– Думаю, не повредит, но диагноз я ему сообщать не буду, – ответил Малаков.

– Как планируешь лечить? Догадается по лечению, – предположил я.

– Посмотрим, скорее всего, консервативно справимся, без операции, – Захар достал свою вечно пустую трубку и постучал ею по столу, словно убеждаясь в отсутствии табака. – Как Сиротин по биопсии отчитается, так мы с тобой распишем терапию.

– Знаешь, – продолжил я тему, – сколько за все годы прошло у меня онкологических, а я так для себя и не решил, нужно ли им знать диагноз. Большинству – нет, не нужно, но это тоже палка о двух концах. Ведь, чтобы бороться, человек должен понимать опасность и осознавать, насколько она серьёзна. Иначе запустить проще простого.

– Вот если у меня будет рак, – сказал Захар, – мне обязательно нужно знать. Я предпочитаю держать всё под контролем. Бояться надо именно неизвестности. А тут уже действовать надо, а не бояться. Но это лично моё мнение. Сам понимаешь, всегда всё решается индивидуально, как с твоим Еппом.

– А чего бы тебе не пойти домой? – вдруг спросил я. – Отоспишься по-человечески. Работы здесь и на одного мало.

– А ты останешься? – посмотрел на меня Малаков с некоторым сомнением.

– Завтра всё равно сюда возвращаться. Да и идти куда-то уже поздновато.

– Если ты правда не возражаешь, я бы уехал, – Захар поднялся и, подойдя к окну, глянул на две одиноко стоящие у центрального входа машины. – Совсем девчонок моих не вижу.

– Конечно, езжай. И пиццу забери, – предложил я, зная, что дома у коллеги пять дочерей.

– А как же царский завтрак? – усмехнулся он.

– Да мне, как ты видишь, кашка из столовки будет полезнее, – отшутился я, похлопывая себя по животу.

– Ну спасибо, – Малаков не заставил себя уговаривать и, подхватив коробку, бодро вышел из ординаторской. – Спокойного дежурства! Увидимся в понедельник! – крикнул он с порога и зашагал прочь.

Я выглянул в окно и, наблюдая за отъезжающим автомобилем, представил, как обрадуются девчонки неожиданному возвращению отца, да ещё и с пиццей. Я же был ему благодарен за то, что он ни разу не упомянул сегодняшний инцидент перед клиникой и не поинтересовался причиной моего незапланированного ночного дежурства.

Именно в такие дни Нинуля говорит:

– What а beautiful day! [4] Какой прекрасный день! (англ.)

И мы, не разумеющие английского, по тону её голоса понимаем: всё будет хорошо. Вот и я сегодня, не имея ни малейшего представления о правильном произношении, попытался воспроизвести немудрёную фразу. Судя по улыбкам Антонова и Лето, единственным в клинике, кто свободно владел иностранными языками, вышло не очень. Но зато от души. Мне вообще всегда хотелось выучить какой-нибудь язык. Я бы предпочёл испанский, потому как мечтал съездить в Испанию. Но дальше «hola» [5] Привет (исп.). и «gracias» [6] Спасибо (исп.). не продвинулся, оправдывая свою лень отсутствием практики.

По понедельникам врачебные линейки должны сопровождаться как минимум часовым перерывом, чтобы собравшиеся в ординаторской после планёрки доктора имели время обсудить, переварить, вдоволь раскритиковать услышанное и запить переживания кофе. Кофеварка работает буквально на износ, но страсти от этого не утихают.

Последние пару месяцев администрация настойчиво напоминает, что бюджет, а следовательно, и наша заработная плата складываются из услуг, предоставляемых клиникой. И чем больше мы назначаем обследований и процедур, тем положительнее это сказывается на финансовом благополучии предприятия.

Многие так и делают: выдают стандартный список анализов, исследований, консультаций и прочего, что можно пройти в нашей клинике, без учёта того, всё ли в этом списке необходимо данному пациенту.

Я, с точки зрения начальства, не самый хороший врач. С одной стороны, больные меня любят и уважают, приёмы ко мне расписаны на две недели вперёд. Но вот в плане назначений… Я выписываю исключительно то, что нужно в конкретном случае, назначаю то, что показано. Я давно и окончательно поставил администрацию перед выбором: если им нужен доктор Тёткин, то придётся с этим мириться. Если мои принципы кого-то не устраивают – увольняйте. По-видимому, присутствие доктора Тёткина приносит клинике больше дохода, чем его отсутствие, поэтому дёргать меня за мою принципиальность перестали.

– Коллеги, но ведь существует категория пациентов, которые хотят обследоваться, и чем больше, тем лучше! Почему, скажите, я не могу назначить максимум исследований, если это именно то, что они от меня ждут, а деньги для них вообще не вопрос? – размахивая руками, что было для него совершенно не типично, кричал доктор Сирин. – У меня сейчас наблюдается интересная дама, у неё план: в день пройти по крайней мере одно исследование и посетить одного специалиста. Она не вылезает из нашей клиники уже неделю, и за эту неделю, заметьте, я обеспечил вам всем премиальные в конце месяца!

– Молодец, Андрюша, возьми с полки пирожок, – сказала Лето. – А я, к сожалению, в ваших дебатах остаюсь лишь сторонним наблюдателем: назначений не делаю, на УЗИ смотрю только тех, кого вы присылаете. Но если вот от души – я на стороне Тёткина. Врачи должны оставаться врачами, а не превращаться в торгашей. – Нина налила себе очередную чашку кофе и, сделав глоток, снова обратилась к Сирину: – А ты, Андрей, только без обид, торгуешь медициной. В половине случаев ты просто делаешь на пациентах деньги, и в основном на том, что им совершенно не нужно.

– Да ладно, Нинуля, – вступился Антонов, – паллиативную медицину никто не отменял! На одном твоём летнем позитиве далеко не уедешь, – добавил он, усмехаясь. – Я вполне понимаю Андрея, у меня самого полно стариков, для которых сходить к доктору и на пару-тройку обследований – необходимый для жизнедеятельности ритуал. Если я скажу, что в этом нет необходимости, они решат, что их дела совсем плохи и даже нет смысла заниматься здоровьем, или пойдут к другому доктору, который назначит им всё, что они хотят, и направит, куда душа требует.