Александр Стребков - На закате

– Слово предоставляется директору фабрики «Красный вымпел» Побрякуш- кину Ивану Ильичу, – поднявшись с места, объявила парторг Мария Ильи-

нична Морозова. В зале стали аплодировать. Директор поднялся и направля- ясь к трибуне, подняв руку кверху, прокричал, что есть мочи:

– Прекратить аплодисменты!.. на похоронах покойника не приветствуют!..

Хлопки тут же замерли; и лишь в самом дальнем ряду, какой-то идиот, всё продолжал хлопать, будто бы всем на зло, но на него уже никто не обращал внимание. Директор подошёл к трибуне, но остановился рядом с ней, поло- жив лишь правую руку на тумбу, словно желал тем самым быть ближе к слу- шателям, и донести до каждого всю ту горечь, которую он намерен был вы- плеснуть в последующие минуты в зал.

– Сегодня с утра, – начал свою речь директор, а в зале в эту минуту казалось, что все дышать прекратили, – я в течение часа обошёл проблематичную часть наших производственных площадей, которые поставили нас на грань пропа- сти и полного краха… Заглянув при этом, по пути, и на склад готовой продук- ции, после чего, у меня добавилось на голове седины и появилось в душе

чувство, что я уже покойник. Потому-то я вам и не позволил устраивать ова-

ций. За вонючие всякие загашники и закоулки-подсобки, можно при этом по- молчать, ибо, когда рубят голову, сами знаете, по волосам уже не плачут…

Неожиданно умолкнув, директор резко обернулся и направился к столу, где сидел его жидкий президиум, в двух только лицах. Подойдя, взял со стола

папки, после чего вновь вернулся к трибуне. Красную папку, держа в левой руке, а чёрную в правой, поднял на уровень головы и потрясая ими, эмоцио- нально, выкрикнул:

– Вот в этих двух папках, для многих из вас сидящих в этом зале, не только благополучие завтрашнего дня, но и всей дальнейшей вашей судьбы: про- должать работать на совесть и дальше на фабрике или будет выписана пу- тёвка к следователю прокуратуры, после чего придётся, так или иначе отпра- виться в исправительный лагерь и ишачить там уже за чашку баланды!..

При этих словах, словно под сковородку подбросили жару, на которой си- дели члены собрания, ибо, по наблюдению со стороны, многие стали прив- скакивать на сидениях, а уже через минуту, пока выступающий выдерживал

длительную паузу, в зале стали кричать, ругаться и грозить неизвестно кому, а на отдельных островках зрительного зала возникли стихийные зуботычины.

Но, начинали-то, казалось ведь, с совсем безвредного жеста – кукиш под нос!.. – а следующий кукиш почему-то не получался, превращаясь в обычный кулак…

Иван Ильич, продолжал терпеливо ждать пока успокоятся, но видя, что

этому не будет ни конца и ни края, снова поднял руку, как гаишник регулируя движение транспорта на перекрёстке, крикнул, словно на стадо коров, кото- рые вышли из подчинения:

– Угомонитесь!.. пока я вас совсем не разогнал!..

В зале, словно тумблер выключили, голоса мгновенно утихли, только по- скрипывание сидений кое-где слышалось. Директор повернулся в сторону правого участка сцены, где в рядок стояло четыре пустых стула и указывая пальцем на них, сказал:

– Вот то место – будет у нас скамьёй для подсудимых и первым кого прошу занять эти почётные места, для ведения судебно-следственного разбиратель- ства, самых главных виновников случившегося преступления, ибо других

слов, назвать то, что у нас произошло, я не нахожу… Так!.. почему сидим?!.. Нужны фамилии?.. – или совести не хватает самому подняться и занять ме- сто?!.. Ну, ладно, пока вы будете набираться храбрости или совести… Софья Петровна, зачитайте нам приказ по фабрике.

Секретарша поднялась за своим столиком и держа лист перед собой, стала читать приказ:

– В связи со сложившимся катастрофическим положением на фабрике в от- деле сбыта готовой продукции, что выявилось лишь в наступившем новом году, последствия которых поставили предприятие на грань разорения и пре- одолевать это, если нам и позволят, то придётся долго исправлять положение и займёт это не один год. Приказываю. Ранее уже начисленную тринадцатую зарплату за прошедший год: отменить всем без исключения. В последующие месяцы: подлежат отмене любые надбавки, выплаты сверх урочных, премии и прогрессивные начисления. Должностные оклады для руководящего со-

става фабрики и расценки за норму выработки для рабочих по всем цехам снизить на тридцать процентов…

Дочитать приказ Софье так и не дали. Зал загудел, как улей потревоженный медведем, послышались провокационные выкрики, а одна дамочка заголо- сила, как будто кто-то помер. Тринадцатая зарплата – это не просто зарплата: на неё многие в течении года возлагали большие надежды, ибо то, что полу- чали ежемесячно: от аванса до получки – уходило влёт, и приходилось ещё и перехватить до зарплаты…

Девяносто процентов рабочего люда на фабрике были женщины, многие из которых, всего навсего, собирались, наконец-то, на зиму купить, а предпо- чтительней было бы заказать в ателье мод женское модное пальто, или са-

пожки на натуральном меху с каблучком, о которых многие мечтают уже по- следние десять лет, а не ходить по городу, как анчутка с вокзала. И как тут, даже язык не поворачивается, взять прямо и сказать им в глаза, что, – изви- ните, барышни текстильщицы, хоть и пахали вы целый год, как ломовые ло- шади, зачастую по две смены подряд, прихватывая попутно свой выходной и

гоня по два плана за смену, но пролетели вы в этом году, как швед под Полта- вой!.. Придётся вам в ближайшие несколько лет и дальше продолжать носить на себе те, анчутковые, обноски. Озвученные директором во весь голос дра- коновские расценки по зарплатам и должностным окладам, без всяких на то

статистических подсчётов, во весь голос заявляли, что работать-ишачить вам, чулочницы-носочницы, как проклятым, подтянув животы, а в обеденный пе- рерыв, на скорую руку, не отходя далеко от станков, сжевать хлебный батон, запив его бутылкой обезжиренного кефира… Ну, а там, дальше, как масть ля- жет, или господь бог пошлёт…

– Значит ли это, что невиноватых нет?!.. Как я вижу ни одного места на стулке не занято!..

Крикнул в зал директор, преодолевая своим голосом шум и выжидательно, помолчав, продолжил:

– Вы, наверное, ждёте, что я сейчас крикну: подать сюда Тяпкина Ляп-

кина?!.. Ну, пусть будет по-вашему!.. Прошу на сцену… самых злостных – бра- тьев Карамазовых, из достоевщины!.. как помнится мне, их там два по два,

словно близняшек. Где вы там притаились?!.. Начальник цеха женских колгот- ков, Задрищный?!.. Олег Семёнович, не стесняйтесь, здесь все свои собра-

лись, проходите смело и садитесь на свой стул крайний справа. Следующим – главный технолог этого же цеха, Затычный Павел Николаевич, прошу любить и жаловать, один из-тех, кто украл вашу тринадцатую зарплату. Вы, Пал Нико- лаевич, садитесь где-нибудь посредине. Где там подевался Залущный, начальник цеха готовой продукции?!.. Ага, вот и он нашёлся… Вы, Николай Олегович, садитесь тоже на самый крайний стул, ибо, судя, по предваритель- ным соображениям, вас в первую очередь придётся отправлять в камеру