Александр Стребков - Жизнь-жестянка

– Тоже не знаю.

– Понятно. Фамилий не знаешь. Если начальник ваш, как ты сказал Джафар, то, тогда Абдула – кто? Почему деньги выдавал он?

– Абдула над всеми главный – все под ним.

– И в ведомости получения денег расписывался?

– Нет, ведомостей никаких не было.

– Ага, вот так взял Абдула, вытащил из своего кармана две пачки денег, всунул тебе, не глядя в руки, и пошёл своей дорогой. Так хочешь сказать?

– Нет, перед этим у нас с ним был долгий разговор. Я бри- гадиром на стройке был, два года ишачил, к матери в Башки- рию надо было съездить – три года не видел. С сейфа он дос- тал деньги и вручил мне, сказал, что после пересчитают, когда вернусь, если окажется заработок больше, то доплатят.

– Всё это, что ты рассказываешь молодой человек, – капи- тан заглянул в справку и продолжил, – Раскольников Фёдор выглядит правдоподобно и, в то же время не совсем. В этих стенах мы стольких историй наслушались, что, порой от услы- шанного рёвом реветь хочется, если, конечно верить во всё.

Фамилия и имя у тебя, какие-то подозрительные – «Дос- тоевским» попахивает. Случайно не сменил в колонии? А то у вас там за забором всякие номера выкидывают; порой даже удивляешься столь изощрённой выдумке. Обычная кличка вдруг становится фамилией. Обижать тебя Фёдор мы не на- мерены. Может и впрямь ты честно работал, как ты гово- ришь два года. И деньги твои никуда не денутся, но лишь в том случае, если все твои показания подтвердятся. Сумма большая; к тому же, судя по упаковке сразу из банка. Неделю назад недалеко от станции Зверево под железнодорожной насыпью был обнаружен труп мужчины; вероятней всего выброшенного на ходу из поезда. Следствие установило уже достоверно, что погибший являлся курьером «теневых» – цеховиков. В дипломате он вёз большую сумму денег за по- ставленный товар. Пока что – ни денег, ни тех, кто эти деньги взял – убив при этом курьера, не найдены. Если ты к этому делу не причастен и деньги, которые были обнаружены при тебе, не окажутся частью тех похищенных, значит уже лучше. Номера на денежных знаках перепишут и отправят для свер- ки. Ко всему этому дадим запрос по тебе в Сальск, заодно и по всему твоему маршруту начиная от ворот колонии. По за- кону на это нам отводится месяц сроку, вот к тому времени и результаты будут, тогда и поговорим. Сейчас как бы смысл теряется: ты нам что угодно будешь рассказывать, а мы тебе

не верить. Усвоил? Лейтенант, – обратился начальник к сво- ему подчинённому, – оформляй по всем правилам. Деньги пересчитать, номера переписать, после этого я их в сейф оп- ределю. Оформляй запросы, начиная с колонии, ну и до Сальска. На место жительства отправь запрос, гляди, и дело его перешлют: не настаивай, пусть сами решают, если нигде не наследил, то через месяц, может, отправится в родные края, там и встретится со своим личным делом.

Спустя время, после того как были заполнены протоколы и акты на изъятие вещей и самих денег лейтенант сам отвёл Фёдора в камеру. После яркого света в кабинете – войдя в камеру, он застыл на пороге: зарешёченная под потолком лампочка давала тусклый свет, отчего в камере не имевшем окна стоял мрак. Фёдор какое-то время стоял, привыкая к темноте, присматривался. На деревянном подиуме, служив- шем как нары, а попросту обычное лежбище – зашевелились тени. Заросшие волосами рожи, поднятые воротники пальто и телогреек, с закутанной на голове какой-то тряпкой. Всё это говорило, что в камере холодно: батарея отопления – чугун- ная всего на три секции, окрашенная в зелёную краску и привинченная на боковой стенке, – ещё пока что не грела. Вся эта пёстрая бродячая по бесконечным дорогам страны компания с явным любопытством смотрела на Фёдора, во- шедшего в камеру. Камера была средних размеров, но и на- роду, как с первого взгляда определил Фёдор, было не мало. Ещё по опыту колонии Фёдор навсегда усвоил, что в подоб- ных ситуациях надо поступать не иначе, как сразу брать быка за рога, потому как негативные последствия всегда происхо- дят с нарастающей последовательностью. И если это не сде- лать впервые минуты, потом положение исправить случай может и не предоставить. Вступать в какие-то разговоры с присутствующими ему вовсе не хотелось, помимо нежела- ния на душе присутствовала какая-то брезгливость, свойст- венна лишь людям с благородной наследственностью. Но и с

местом на нарах надо было как-то определяться, – не са- диться, же ему на корточки возле параши! Подошёл вплот- ную к нарам, упёршись коленками в доски настила, с которо- го, молча, лишь сопя, уставились глаза мужиков, в которых отражалась холодная безнадёжность несовершенства мира. Громко, своевольно, словно камень в них бросил, сказал:

– Ну что… вурдалаки?! Чего зеньки вылупили?! Место возле стенки освободите! Хочу предупредить, чтобы не во- зомнили себе, что я из вашей вшивой породы. Кто будет ка- чать права – из станицы живым не уедет! Фору у того будет – сотня метров от мусарни. Что к вам заперли – на то есть при- чина, не вашим тупым головам об этом знать. Чего приморо- зились… теснитесь! Место у стены и чтобы ни одна сучья морда на полметра ко мне не лежала, нюхать вас я не соби- раюсь. Врубились?!

– Чё орёшь? – отозвался лежащий в середине, – один ты человек, а остальные скоты? Сделаем место, чего орать, можно и по-человечески. И так видим, что ты не нашей поле ягода. Сейчас перетасуемся – не карты.

– Меньше базарь, – крикнул Фёдор, – делай, что я ска- зал! Я что, перед вами тут на цырлах должен стоять?!

На нарах все разом зашевелились: кряхтя, шмыгая но- сом, многие стали кашлять: простуженно, с гулким грудным утробным звуком, отчего Фёдор вновь забеспокоился:

– Чё вы тут все кашляете? Тубики есть?! Не хватало ещё этой заразы от вас подхватить!

Столь нежелательная перспектива подхватить здесь какую- нибудь болячку внесла в сознание Фёдора отчаянье перед не- ощутимой субстанцией любой заразной болезни, но вслед за этим последовавший ответ, как-то немного его успокоил.

– Посидишь здесь в холодрыге, сам закашляешь; а больше от того, что курева нет, вот, и кашляем.

– Ну, с табаком решим, – сказал уже немного миролюби- во Фёдор, – завтра. Сегодня – вряд ли получится. Завтра Рус-

лан притащит – вам махра будет мне «Столичные». Я не жадный.

На следующий день, когда лейтенант вызовет Фёдора для уточнения кое-каких деталей в оформлении бумаг на не- го, Фёдор его спросит:

– Слушай начальник, а нельзя как-нибудь в следственные камеры переместиться подальше от этих вонючих бомжей? Сколько приходилось бывать в подобных заведениях, поверь – впервые себя так гадостно чувствую. Сам посуди: бессонная ночь, тело всё на тебе зудит и чешется, вокруг тебя запах стоит, будто на тебя только что испражнялися, а самое страшное – они же все, по-моему – туберкулёзники! Разве можно нор- мальных людей держать среди подобных типов?