Александр Стребков - Жизнь-жестянка

Лейтенант улыбнулся, глядя на Фёдора, словно на малое дитя, при этом подумал, что парень действительно непроби- ваемая натура, а по наивности превосходит подростка, во- преки тому, что в колонии побывал: миролюбиво, вполне доходчиво стал разъяснять:

– Не торопись. Туда всегда успеешь, чаще вопреки сво- ему желанию, если уголовное дело на тебя заведут, а без не- го – кто же тебя туда примет? Ну, а коль неймётся, бери на себя того курьера по Зверево, вмиг очутишься там. К тому же

– в следственной камере держать долго не будут мест мало, в Армавир по этапу отправят. Так что лучше спокойно месяц с бомжами пересидеть.

– Да-а-а ты прав начальник, тот вариант не для меня. Слушай, а одиночки случайно в вашем бомжатнике не име- ется? Я бы с удовольствием согласен и больше месяца у вас отсидеть, лишь бы подальше от этих вурдалаков.

– Вновь мимо. Тебе же не в новинку сидел ведь, зачем глупые вопросы задавать?

– Запямятовал. Когда сажали, юнцом ещё был; всё было как в тумане, подробностей путём и не помню, другое в го- лове было – обида на весь свет.

В это время в кабинет вошёл сержант один из тех, кото- рые доставляли Фёдора в отделение, лейтенант, взглянув на сержанта, сказал:

– Всё Раскольников вопросы исчерпаны, отправляйся в свою санаторную палату займись там воспитанием, как ты их называешь вурдалаками – соседями по курортному отдыху. Сержант, проводи гражданина в камеру.

В коридоре сержант, идя сзади Фёдора, сказал:

– Там Руслан тормозок передал, после принесу в камеру, только курите по очереди, а то махоркой всё здание прово- няете, шеф наш не любит подобных запахов. – На что Фёдор ответил язвительно:

– Вы или тут все обоняние потеряли? да махорочный за- пах с вашими запахами – «Красной Москвой» покажется.

После того как в камере появился в избытке табак, и да- же съестным Фёдор поделился с сокамерниками, к нему ста- ли обращаться уважительно чуть ли не кланяясь в пояс. Фё- дор, немного потерпев: не любил он этих человеческих уни- жений даже по отношению к себе – за кусок колбасы и само- крутку махорки – после чего сказал пренебрежительно, про- должая называть их неуважительно:

– Слушайте вурдалаки, прошу без телячьих нежностей, это хоть и бомжатник, но та же кича, а значит и правила должны соответствовать ей. Сейчас мне надо подумать, а вы как-нибудь, потише, базарьте.

Лёг на бок, лицом отвернулся к стенке и в который уже раз подумал, что вначале везучая полоса жизни, вдруг ни с того ни с чего, подкралась незаметно и сменилась на тёмную невезуху. Подумал о деньгах – их было жаль, ибо глубоко в душе он с ними уже распрощался. Помурыжут, помурыжут, да и замылят бабки, – подумал он. Старался гнать эту мысль от себя, потому как много душевной боли приносила она: и подарка не купил заранее матери, как советовал Абдула, и своего рабского труда в течение двух лет жаль было, и злость на себя жгла, что пошёл

на поводу своих эмоций. На смену этим мрачным думам, стал оценивать и сравнивать с прошлыми впечатлениями от разго- воров с милиционерами здесь в станице. Припомнив два, можно сказать, чисто служебных разговора между собой: один на вокзале, а второй здесь в кабинете начальника, случайным свидетелем которых он был, тут же сделал вывод, что эти лю- ди, если он, конечно, не ошибается в оценке, но сильно отли- чаются от тех – в Ростове. И отличаются в сторону положитель- ную, по крайней мере, – сказал он себе, – со мной они обош- лись по-человечески в отличие тех ростовских – как на вокзале, так и в райотделе. Ростовские те сразу без всякого базара за- продали их скопом в рабство. Вся та их отработанная система лежала на поверхности как на ладони, и Фёдору она стала по- нятна с первых минут: вокзальные мусора продали их тем, ко- торые с райотдела, а те в свою очередь – Абдуле. Здесь в ста- нице, – подумал он, – могли бы поступить аналогично, но этого не произошло: здесь, кажись всё по закону. От этой оценки, в душе затеплилась соблазнительная надежда, в которую хоте- лось верить как в закономерность, как в неоспоримый и благо- получный финал его пребывания в этих стенах.

Месяц в жизни для человека – срок невеликий, с одной лишь оговоркой – для кого как, и в каких условиях. В деятель- ности творческой, приносящей душевное удовлетворение в работе время пролетает мгновенно; на нарах, во мраке тюрем- ной камеры, среди людей опустившихся, как говорят, – ниже плинтуса, как и для Фёдора, хотя он и не относился к вышеупо- мянутым сокамерникам – месяц, всё-таки тянулся долго и нуд- но. И когда неожиданно его вызвали вновь к начальнику спец- приёмника, он стал быстро в уме припоминать день, когда его сюда привезли, потому как, ещё с середины срока он бросил считать и отмечать дни, решив, что для нервов это будет гораз- до полезней. Так толком правильно и не высчитав, был сопро- вождён сержантом в кабинет начальника, после чего мысли и подсчёты тут же улетучились из головы.

– Ну что Фёдор Раскольников, – такими словам встретил его капитан, – хватит тебе сидеть на государственных харчах, пора и самому себя прокармливать.

Перебирая листки бумаг в лежащей перед ним папке, наконец, поднял голову, посмотрел с ухмылкой на стоящего перед ним Фёдора, сказал:

– В первый же день интуиция меня не обманула, чему могу радоваться вместе с тобой: говорил ты всё-таки правду, которую подтверждают все на тебя прибывшие запросы. Не стыкуется лишь одно, хотя я вполне понимаю причину, но это значения собственно и не имеет – это то, что ты утвер- ждал, что деньги выдал тебе в кабинете так называемый Аб- дула. На наш запрос пришло другое их сообщение – деньги тебе были выданы в кассе овцесовхоза в полном объёме в две тысячи рублей, о чём ты и расписался в платёжной ве- домости. Ну, это не столь важно. Главное, что ты не врал по своей сути. Вот твоя справка об освобождении из колонии, теперь на ней стоит наша печать и запись, которая говорит о том, что по сегодняшний день за тобой не числится никаких правонарушений, это как на войне – «Проверено – мин нет». Дай бог, чтобы было и дальше так. Воспитательную работу проводить я с тобой не намерен, ты пришёл не из детского сада, сам должен понимать, что подобная жизнь рано или поздно к хорошим результатам не приведёт. Для тебя лучше всего будет, если ты, не откладывая в долгий ящик, отпра- вишься к себе домой к матери. Вопросы есть?

– Если всё проверили, – спросил Фёдор, – то могу я полу- чить паспорт здесь у вас?

– Почему бы нет? Поднадзорный срок, который у тебя был по выходу из колонии, уже истёк ты, как показала про- верка, нигде себя не запятнал, значит, как любой гражданин Советского союза имеешь законные права на получение пас- порта. Единственный есть нюанс, ты должен получить его по месту жительства. Есть и оговорка – если ты, к примеру, у нас