Андрей Игнатьев - Вся правда о Футтауне, штат Нью-Йорк

***

На улице было свежо и на удивление пустынно, дружелюбно шелестели деревья. По красной кирпичной стене с белой оплеткой углов карабкалась вверх упитанная серая белка. Утренний Нью-Йорк навевал умиротворение. «Так, – сказал я себе, – с сегодняшнего дня все пойдет как надо!» – и твердой поступью двинулся по тротуару. Через некоторое время очутился на перекрестке, по которому рассекали многочисленные такси. Я поднял руку, и одна из машин молниеносно примкнула к обочине. Чернокожий шофер живо скидал мое добро в багажник (отрабатывает чаевые – понял я) и поинтересовался:

– Куда?

– Центральный автовокзал.

Мы сели и поехали. На водителе была большая клетчатая кепка поверх коротко остриженной головы, черная кожа блестела, высвечивая глубокие поры. Останавливаясь на светофоре, он неизменно барабанил пальцами по рулю, иногда пригибался вперед или смотрел по сторонам и протяжно бормотал оттопыренными губами:

– O’key… What’s wrong?.. Go on, buddy…

Из динамиков звучала песня, за окнами потягивался Нью-Йорк, а я все чаще перечитывал памятку Хаттимил, плотно прижатую к коленям.

Вокзал был грандиозный многоуровневый комплекс, с выходом к метро, с паноптикумом ресторанчиков и торговых лавок, потолок и стены горели электронными табло. Здесь мне как можно скорее следовало связаться с работодателем, поставить в известность, что ближайшим рейсом выезжаю. Меня снова поглотило волнение, я представил, что никакого работодателя нет, и скоро я останусь один на один со своими проблемами в этом муравейнике, за десять тысяч километров от дома. Подумалось, что сгинуть здесь ничего не стоит, просто пропасть, стать незначащей частичкой в броуновском хаосе. К счастью, моего звонка ждали. Приободренный мужской голос пообещал, что встретят в Футтауне.

Насилу отыскав кассы, я купил билет. Автобусы отходили прямо отсюда, из самого здания вокзала. Пассажиры ожидали на скамьях у раздвижных дверей, до поры до времени наглухо закрытых. Я нашел gates, номер которых совпадал с указанными в моем билете, и уселся на скамейку ждать. Несмотря на утренний час, все люди вокруг что-нибудь жевали: гамбургеры, хот-доги, пиццу. Я только сейчас ощутил, как сильно проголодался сам – желудок стянуло в тугую спираль, в животе было пусто и тесно. Часы показывали 6:40 – перекусить успею. Я сходил до ближайшей лавки, купил пакетик чипсов и бутылку колы. Разорвал надутую упаковку и разом всыпал в себя все ломтики хрустящей картошки. Открыл газировку, сделал первый глоток и уже не смог оторваться, пока не опустошил всю. Во рту поселился вязкий привкус, который хотелось поскорее запить. Эх, надо было быть умнее и брать обычную воду. Хоть она и стоила чуть дороже, а я уже потратился на такси, сколько там у меня осталось? как быстро улетучиваются деньги…

Пока я сводил в уме ведомости расходов, у ворот возникли две женщины. В причудливых дачных одеждах, с набухшими полипропиленовыми сумками, они беспокойно семенили по площадке, озабоченно охали и растерянно озирались. В момент, когда я услышал, что они говорят по-русски, пространство вокруг исказилось: стали изгибаться стены, витрины, информационные дисплеи, – константы реальности отдали швартовые и пустились в плавание к новым берегам. Нет, женщин я видел и слышал четко, но все остальное – люди, звуки – вдруг стало размытым фоном с едва различимыми деталями. «Вот это да, – подумал я, – второй день в Нью-Йорке и уже встретил русских!»

Вскоре одна из пришелиц стремительно зашагала в мою сторону, с шумом ухнула на скамью набитый вещами баул и громогласно произнесла:

– Ты посмотри – расселся! Как будто один тут! – Обтерла лоб освободившейся рукой.

Я поспешил подвинуться, уступить место. Подоспела вторая женщина. Сумку переставили на пол. С хлопотами обе устроились рядом.

– Фу-у-у, – сказала первая из подошедших, – духотища…

– Простите, – обратился я к ним, все еще пребывая в каком-то робком восторге, – а вы из России?

Женщины посмотрели на меня:

– Да.

– А что вы тут делаете?

– Живем, – явно удивленные таким вопросом ответили они.

– На Брайтоне?

– Нет.

– Странно…

– Почему?

– Я думал, что большинство русских живет там.

– Не-е-е-т, милый мой, – снисходительно заотрицала старшая из женщин, – там сплошь живут одесские евреи. Просто они – русскоговорящие.

Вскоре я полностью пришел в себя. Женщины, мать и дочь, жили в Америке уже семь лет. Сейчас ехали в Монтиселло – большая часть их маршрута совпадала с моим. Они собирались подыскать место для отдыха всей семьей. Я рассказал, что направляюсь в детский лагерь, буду там maintenance. Они ответили – это чудесно, что студенты из России могут вот так легко прилетать в Америку поработать на лето. Ворота распахнулись, подали автобус – торжественный, огромный, блестящий. Мы расселись небольшой диаспорой в первых рядах. Женщины жаловались, что все в Америке безумно дорого и продолжает дорожать, и что в России жизнь, конечно же, проще:

– У нас говорят, что рубль скоро станет дороже доллара! – сказала одна из спутниц.

– Да, – подтвердила другая, – все благодаря нефти!

– Не слышал о таком, – признался я. – До нас, наверное, еще не дошло.

В голове промелькнуло – лишь бы ни этим летом.

Женщины называли американцев «они», сказали, что русских в Штатах – прорва, что я смелый человек, раз решился на такое приключение. К сожалению, в Монтиселло нам пришлось распрощаться, женщины направились в город, а я пересел на другой автобус.

***

Сошел в Футтауне. Здесь, вдали от пыльного Нью-Йорка, было облачно, и накрапывал мелкий дождь. На остановке стояла женщина средних лет.

– Ха-ай! – поздоровалась она. – Андрей?

– Да, – ответил я, – здравствуйте!

– Очень приятно, я – Бекка. Как добрался? Были проблемы?

– Нет, добрался хорошо, спасибо.

Бекка Кларк была дочерью владельцев лагеря. В преддверье сезона она занималась организационными вопросами и переписывалась с будущим персоналом по электронной почте. Не то, чтобы я рисовал ее голливудской звездой, просто не такой: бесформенной и пресной. Немолодое лицо с россыпью бледных веснушек, растрепанные рыжеватые волосы. Прядки покачивались на ветру, колыхалась не застегнутыми полами желтая дождевая куртка.

– Это весь твой багаж? – спросила Бекка, разглядывая мою сумку.

– Да.

– Да ты путешествуешь налегке! Ну что, поедем? – она немного развернулась, направив открытую ладонь в сторону припаркованного неподалеку автомобиля – красного пикапа, по лакированному кузову которого сползали наискосок неторопливые прозрачные улитки.

– Да, – сказал я, – конечно.

Мы сели в автомобиль, дождавшись, когда я пристегну ремень, Бекка запустила двигатель.