Даниил Ридигер - Сумрак закатной тени

почтенный Квинтин Дикенсон, его жена Бетси и мать. Старый фермер курил трубку и что-то неторопливо рассказывал, жена внимала ему, вздыхая и понуро смотря в нетронутую

глиняную кружку со свежим молоком. Мать доедала свою порцию похлебки и внимательно слушала, кивая головой. Братья подошли к столу, поклонились и сели на свои места. Мать

подозвала Нэн, что-то шепнула ей на ухо, и та скрылась за дверью.

– Из всего случившегося в последние несколько дней это удручает меня сильнее всего. Я не могу просто так смириться с этой потерей, но и не представляю, что еще мы можем сделать. Ожидание – самое худшее в этой ситуации, но боюсь, что нам ничего не остается, кроме как ждать дальнейших известий, – продолжал свой рассказ Квинтин.

– Возможно, не все настолько трагично, как вы думаете, – задумчиво обронила мать. – Известия часто бывают преувеличены, а слухи порой распространяются так быстро, что

теряют свою правдивость и смысл.

– Сомнений быть не может, – возразил фермер. – Мы узнали об этом из первых уст практически сразу после случившегося.

Повисло неловкое молчание. Было слышно, как Нэн гремит грязной посудой на кухне, и мерно тикают старые стенные часы. Джорди откашлялся и неуверенно спросил:

– Дядя Квинтин! Что у вас случилось? Можем ли мы чем-то помочь?

Мать укоризненно погрозила ему пальцем. Бетси всхлипнула, вскочила из-за стола и вышла в прихожую. Вскоре оттуда послышались тихие рыдания. Нэн вернулась с кухни и

принесла свежего хлеба с молоком. Квинтин горько усмехнулся и затянулся трубкой. Ароматный серый дым заполнял гостиную, заглушая запахи еды.

– Боюсь, что ты ничем не сможешь помочь, сынок, – молвил фермер, взглянув на смущенного мальчишку. – Сегодня утром слуга старого, ныне покойного друга нашей семьи,

Бертона Каррингтона, приехал из Хантингдона и сообщил скорбные вести. Несколько дней назад в столице в своем фамильном доме был убит владелец суконной мануфактуры,

муж моей дочери – Кортни Каррингтон. Точные подробности убийства нам неизвестны. Дом и имущество покойного нетронуты и, возможно, будут временно переданы в распоряжение

ведущих следствие сыщиков. Известно также, что убийство было совершено ночью. Все улики – лишь аккуратно взломанный замок и следы крови хозяина дома. Оружие, которым был убит Кортни, определить не удалось.

Старый фермер вновь затянулся трубкой и раскашлялся. Мать подошла к нему с кружкой воды, но он мотнул головой. Уинфред мельком взглянул на Джорди, тот сидел смирно и с

живым интересом следил за происходящим. Квинтин, откашлявшись, сделал еще пару затяжек и продолжил свой рассказ.

– Но самое ужасное – что мы ничего не знаем о своей дочери! Говоря об убийстве и обыске, Линн – так зовут слугу Каррингтонов – ни разу не упомянул о Меллони. Неизвестно, жива она или нет, здорова ли. Я до последнего старался не думать о худшем и боюсь представить, что с ней сделал бессовестный убийца ее мужа.

Голос старого фермера дрогнул. Он потянулся было за лежащей на столе трубкой, но та выскользнула из рук и упала на пол. Табак рассыпался. Джорди вскочил и, схватив

валявшуюся в углу тряпку, принялся убирать с пола. Мать наклонилась над Квинтином с кружкой холодной воды, тот не стал отказываться. Уинфред остался сидеть неподвижно.

Вошедшая Нэн замерла в дверях. Мать махнула ей рукой, и та послушно скрылась.

– Конечно, я очень скорблю о смерти молодого предприимчивого Кортни, – глотнув воды, хрипло пробормотал Квинтин. – Но я многое сейчас отдал бы за то, чтобы увидеть сейчас свою

дочь. Хотя бы узнать, где она находится и все ли у нее в порядке.

– Думаю, она жива. Ведь, судя по вашему рассказу, кроме тела молодого эсквайра и пятен его крови, в доме больше ничего не нашли, – осторожно предположила мать.

Старый фермер вздохнул, поднял трубку и принялся набивать ее новым табаком. Джорди исчез на кухне. Мать немного подумала и вышла в прихожую, чтобы успокоить Бетси.

В гостиной остались Уинфред и Квинтин. Юноша растерянно смотрел на миску с недоеденной похлебкой. Фермер курил и время от времени поглядывал на него, думая о своем.

– Я помню тебя еще мальчишкой, Уинфред. Ты всегда был скромным, неразговорчивым и постоянно пропадал из дома, порой на несколько дней.

Юноша смутился и опустил глаза.

– Я не осуждаю тебя, каждый из нас сам выбирает свой путь в жизни, – продолжал Квинтин. – Возможно, из тебя вышел бы неплохой исследователь, путешественник,

мореплаватель. Я часто говаривал это своей дочери, после того, как ругал ее за ваши ночные прогулки.

– Как? Вы знали?

– Меллони не умеет скрывать чувства. Именно поэтому ей никогда не сходили с рук детские шалости. Кто знает, все могло быть по-другому, если бы ваши тайные свидания

переросли в нечто большее. Но что сделано, то сделано. Жалеть не о чем.

Квинтин встал и, отложив трубку в сторону, подошел к окну. Отворил ставни. Тучи совсем рассеялись, и на темном вечернем небе стали видны звезды.

– Возможно, Меллони жива и сейчас смотрит на звезды, думая о нас с Бетси. И я тоже смотрю на эти же звезды, думая о ней, – прошептал он. Некоторое время фермер стоял, задумчиво глядя на небо. Затем захлопнул ставни и, пожелав Уинфреду доброй ночи, вышел из гостиной. Юноша остался сидеть неподвижно, глядя в свою миску.

Мысли о случившемся хлынули в голову, порождая новые предположения и догадки. В голове еще звучал низкий усталый бас старого Квинтина, перед взором стояли его

задумчивые серые глаза.

Из прихожей раздался звук задвигаемого засова, в дверях появились Нэн и Джорди. Нэн принялась убирать со стола. Мальчишка как ни в чем не бывало уселся на стул

и стал доедать похлебку. Уинфред смотрел мимо него, продолжая думать о своем. Нэн собрала всю грязную посуду и вышла. Джорди захватил свою пустую миску и умчался на

кухню за добавкой. Из прихожей послышался стук в дверь, затем вновь раздался звук задвигаемого засова. В гостиную вошла мать и недовольно посмотрела на Уинфреда.

– Почему ты до сих пор не спишь?

Юноша встал и вышел из комнаты. Добравшись до спальни, он аккуратно закрыл дверь и уселся на свое место, укрывшись легким суконным одеялом. Джорди уже мирно посапывал в

углу. Было тихо, лишь изредка доносились шаги Нэн, гасившей светильники. Уинфред лежал и перебирал в голове рассказ старого фермера. Перед ним возникли отрывочные

картины прошлого: ночные прогулки у озера, образ юной девушки, вздрагивающей от порывов ветра… Юноша невольно улыбнулся. «Интересно, какой теперь стала Меллони? Сильно ли она изменилась? Что с ней стало после трагической смерти мужа?» – думал Уинфред, изо всех сил стараясь прогнать мысль о том, что его бывшей подруги уже нет в живых. «Но ведь если Линн в своем рассказе ни разу не упомянул о ней, значит, еще есть надежда? Почтенному Квинтину, конечно, ничего не остается, как сидеть и ждать вестей, ведь сам он уже стар и ничего не может изменить».