Валерий Анишкин - Моя карма. Человек в мире изменённого сознания

Я Ивану посочувствовал, но и только, хотя Иван явно рассчитывал на мою помощь. Он, конечно, помнил, как ещё в студенческие годы я помог девушке найти кулон с цепочкой, когда мы копали огород на даче у одного нашего ленинградского приятеля.

Цепочку искали – не нашли, девушка ревела, а мы с парнями сидели на скамейках возле дома, обсуждали неприятный случай и сочувствовали ей. Валентин, невысокий, тощий малый с вытянутым лицом и оттопыренными ушами беспокойно ёрзал на стуле, будто ему что-то мешало. Я сидел рядом, и в какой-то момент стал испытывать чувство смутной тревоги, которая беспокоила меня и раздражала. Слова, которые говорили мои товарищи, стали расплываться, в ушах появился знакомый звон и передо мной поплыла картинка. Медленно, как в рапидной съемке, 15 15 Рапид – а; м. [от франц. Rapide – быстрый] – Приём, способ киносъёмки, позволяющий воспроизводить на экране быстропротекающие процессы в замедленном темпе. вышли из дома и прошли мы, пять парней. Я отметил, что шестого, Валентина, с нами не было. Прошли девушки, следом ещё одна, которая чуть отстала, и стала снимать, очевидно, цепочку, потому что делала какие-то движения руками на шее. Она положила цепочку во внутренний карман курточки. Я не видел, чтобы что-то упало, но следом из дома вышел задержавшийся там Валентин и вдруг остановился, словно наткнулся на препятствие, оглянулся, что-то поднял с земли и сунул в карман пиджака.

С минуту я сидел в оцепенении, приходя в себя. Потом мы с Карюком отвели парня в сторону, и он признался, что действительно поднял цепочку, сразу не отдал, а потом не знал, как выйти из этого щекотливого положения. Он каялся, чуть не плакал, и мы с Карюком не стали позорить парня, а подбросили кулон чуть в сторону от дорожки, вроде кто-то нечаянно зацепил его ногой…

На этот раз я куда-то торопился или чем-то был занят и как-то не прореагировал на Ванькины причитания.

– Ты же можешь, Володь, – не отставал Иван и напрямую попросил: – Помоги поискать своими методами, как ты это делаешь.

– Ладно, – согласился я. – Только не сегодня.

На следующий день вечером я пошёл к Карюкам. Все были дома, и я, не теряя времени на лишние разговоры, без предисловий спросил Тамару Петровну, точно ли кольцо дома, и если снимала, то куда хотя бы приблизительно могла положить?

– Представления не имею, – пожала плечами Тамара Петровна.

– Если свалилось с пальца в ванне, то искать бесполезно: унесло в канализацию…

– Нет, когда я в ванной, кольцо снимаю. И на этот раз точно помню, что сняла. Но я не помню, как надевала потом, и куда могла положить.

– Ну, понятно, – сказал я. – Тогда – все тихо, а лучше уйдите на кухню.

Сергей Николаевич с Ванькой послушно ушли на кухню.

Дело я посчитал не сложным, и не было смысла изводить себя, вводя Тамару Петровну в состояние изменённого сознания, после чего я чувствую себя разбитым, наступает слабость до тошноты, а потом апатия. Это, как правило, скоро проходит, но ощущение дискомфорта остаётся надолго.

Я просто ввёл Ванькину мать в гипноз и попросил вспомнить все действия с момента, когда она в ванной сняла кольцо. Тамара Петровна медленно стала рассказывать всё, что она делала, а я задавал наводящие вопросы.

– Вы сейчас в ванной. Что вы делаете с кольцом?

– Я снимаю его… кладу на полочку зеркала над раковиной.

– Вы приняли ванну, что делаете дальше?

– Мажу кремом лицо.

– Кольцо на месте?

– Его там нет.

– Что дальше?

– Выхожу из ванной комнаты.

– Кольцо у вас на пальце?

– Нет.

Я вывел Тамару Петровну из состояния гипноза, позвал Сергея Николаевича и Ваньку и попросил открутить в ванной сифон под раковиной.

– Скорее всего, кольцо в отстойнике сифона, – сказал я.

Кольцо действительно свалилось с полки и провалилось в сифон, где его и нашли.

– Вообще-то, можно было догадаться, – попенял я Ивану и усмехнулся про себя, подумав, что сам тоже мог бы догадаться, и тогда не потребовалось бы никакого гипноза…

– Так мать была уверена, что, как всегда, кольцо после ванны надела, – оправдывался Иван. – А раз его не оказалось на месте, ну, на полочке, она и забыла о нём…

Не стоит говорить о том, что Ванькина мать готова была расцеловать меня и расцеловала бы, но, наверно, её остановил мой серьёзный и немного ироничный вид, что со мной бывает и что часто отталкивает людей, хотя глаза её выражали полную и искреннюю признательность…

Когда Сергей Николаевич узнал, что я вводил Тамару Петровну в состояния гипноза, он удивлённо сказал:

– Странно. А я думал, что у гипнотизёра должна быть какая-то другая внешность.

– Цыганская? Чёрные глаза, орлиный или пронзительный взгляд? – улыбнулся я.

– Ну, да, что-то вроде этого, – согласился Сергей Николаевич.

– Я Вас, Сергей Николаевич, разочарую. У многих сильных гипнотизеров – совершенно заурядная внешность.

– И что, вы вот так можете загипнотизировать любого? – в голосе Сергея Николаевича слышалось сомнение.

– Вообще-то, да! Просто некоторым требуется больше времени, чтобы войти в это состояние.

– А что будет, если человек так и останется под гипнозом?

– А он под гипнозом не останется, – заверил я. – Даже, если его не разгипнотизировать, он проснётся сам или уснёт обычным сном, а потом проснётся в нормальном состоянии.

И вдруг Сергей Николаевич задал вопрос, который всегда не давал покоя известным органам, с которыми мне волей-неволей приходилось сталкиваться:

– Так это ты можешь так и сберкассу ограбить или ещё чего натворить?

Вопрос прозвучал вроде в шутку, но я счёл за разумное развеять эту нелепую мысль.

– В большей степени это зависит от моральных качеств самого гипнотизёра, – я вспомнил редкую книгу Вильгельма Фельдмана «Нужен ли нам гипноз?» издательства 1932 года 16 16 В. Фельдман писал: «Наукой вполне конкретно и достоверно доказано, что внушение в гипнотическом сне преступления (настоящего, не экспериментального) – чрезвычайная редкость; по крайней мере до сих пор всей мировой криминалистикой не зарегистрирован ни один достоверный случай преступления под гипнозом». , хотя не совсем был согласен в его выводами. – Но, с другой стороны, не каждого под гипнозом можно заставить пойти на преступление. Если у человека преступные наклонности есть, то, может быть, он и подчинится приказу, но скорее всего не выполнит то, что против его убеждений… Нельзя приказать человеку убить кого-то или ограбить, если он уверен, что этого делать нельзя. Это блокирует его сознание. И потом, под гипнозом у человека всё же остаётся какая-то воля… А ещё есть инстинкт самосохранения. По крайней мере, эксперименты не доказывают «преступность» гипноза.