Владимир Ситников - Брусника созревает к осени

У Славки летом не смывался с ладоней грибной дух. На заезженном «Диаманде» с утра срывался он из дома и уже часам к одиннадцати привозил корзину грибов: подберёзовиков, красноголовиков, белых, лисичек. Показала ему Ольга Семёновна заповедные места, которые ни под каким видом никому нельзя открывать, иначе место это пропадёт. Его затопчут. Но сама же нарушила это правило.

Отнесла как-то в знак благодарности, наверное, всё за этот же раздвижной стол, целое блюдо белых грибов благодетелям Сенниковым, и Верочка – Фарфоровая Куколка клещом вцепилась в Славку. Смотрела умоляюще: своди в лес. А он боялся идти с Верочкой. Опять начнут их дразнить: жених да невеста – из одного теста. Но это полбеды. Идти пришлось бы неминуемо мимо сосен, на которых Славка вырезал слова: «Катенька», «Катюша», «Катерина». Да ещё сердце, пропоротое стрелой. Догадается Верочка, чьё сердце там.

Катерину он сам уговаривал съездить на велосипедах за черникой. Места он знает. Черника полезная. Катерина делала большие глаза:

– Ходила я один раз с родственниками. Там столько комаров. Меня буквально заглодали. Боюсь, Слав. Не поеду.

Доканала Верочка Ольгу Семёновну.

– Славка, своди Верочку и Евдоху. Шибко им охота, – уламывала его мать.

– А мне шибко неохота. Им шибко далеко, – отговаривался Славка, но пришлось в конце концов согласиться, однако при условии, если сама маманя пойдёт.

Не знал Славка, о чём говорить с Дундей Березихой и Верочкой, а мать его от этой докуки избавит. Его дело к грибам их привести. Сгонял он накануне на велосипеде в сторону Кривобора. Вроде пошли лисички полками. Конечно, не белый гриб, но Верочке и Березихе сойдут и такие.

Чтобы миновать место с надписями, вырезанными на сосне, выбрал Славка вовсе другую, не лесную дорогу, а лугами. Шли не спеша, останавливаясь, чтоб нарвать зверобоя, топтуна, ромашки. Березиха и Ольга Семёновна толковали о том о сём. Березиха, любившая устрашать всякими невероятными случаями про заколдованные места, леших да кикимор, завладела разговором. Верочка слушала, открыв рот. Невероятно, забавно и пугающе.

Славка шёл спешным шагом вперёд, оставив грибников позади. Слыхал он эти березихины сказки. Ему хотелось побыстрее привести соседок к лисичкам. Пусть «насакают» их полны корзины и отвяжутся от него. Он-то для себя всегда грибов найдёт.

Вот и лес.

В пахучем пихтарнике Верочка взмолилась:

– Слава, да не беги ты так. Будто на дистанции летишь.

Из колючего вереса, из самой можжевеловой густерни с заполошным шумом вырвалась тетеря, до смерти напугав Верочку.

– Ой, – вскрикнула она и приникла к Славке. Он сердито отстранился.

– Ты что?

– Кто это, Слав?

– Страус.

– Разве они у нас водятся?

Славка не ответил. Придуряется Верочка.

– Вот садись и режь, – раздвинув в густерике дорогу солнечным лучам, сказал он: целый полк лисичек выстроился прямо у Вериных ног.

У неё засияли глаза:

– Ой, Славик, чудо какое! Ты просто волшебник, – она подскочила к Славке и поцеловала его в щеку, прижалась. – Милый, хороший.

– Ты что спятила? – возмутился Славка и с остервенением вытер щеку. – Этого ещё не хватало?! Целоваться.

На него смотрели честные, вопрошающие голубичные глаза Верочки.

– А я думала, ты меня любишь и тебе приятно, – с виноватой растерянностью пролепетала она, и у неё на глазах выступили слёзы, затуманив голубичины.

– Баба Дуня – сюда! – крикнул Славка. – Тут кое-что есть.

«Придумала ещё целоваться», – сердито буркнул Славка, отходя от Верочки.

Верочка убито склонилась к грибам. «Ревёт. Ну и пусть», – жёстко подумал он.

Березиха заахала, мать запричитала: надо же сколько рыжух высыпало! Ай да, Славко, на какое место привёл.

Грибов и правда они нарезали по корзине. Мать и Березиха возвращались возбуждённые, довольные, а Верочка шла унылая, хотя корзину лисичек набрала огромную. Еле тащила.

– Ну давай я понесу твой кузов, – пожалел Славка и поднял сенниковскую семейную бельевую корзину на плечо. Какая-то жалкая и удручённая была Верочка. Ну и пусть. Пусть не лезет целоваться.

Верочкин поцелуй почему-то был Славке неприятен, а вот то, как Катерина поцеловала его, он забыть не мог. Странно, непонятно. Почему так бывает?

Славка не сумел Катерину вытащить в лес ни за грибами, ни за черникой, а вот Кирка запросто всех поднял и Катерину – тоже.

– Беги за корзиной, – скомандовал он Славке, – На канавах ельца, сороги, окуней навалом.

Славка вынес из дровяника видавшую виды корзину, принялся затягивать проводом прореху.

Откуда ни возьмись, возникла Верочка. Видно, в окошко за Славкой следила:

– Ой, ребята, а меня? – в синих глазах мольба. – Я луку нарву и редиски, хлеба возьму. А соли надо?

– Давай. Одна нога здесь, другая тоже здесь, – приказал Кирка.

– Ну вот… зачем она нам? – поморщился Славка.

– Зачем она нам? – передразнил Кирка. – Она в тебя втрескалась. Не видишь? Понятно же.

– Чо втрескалась-то?! Соседка. За одной партой сидели, – начал оправдываться Славка.

– Короче, идёшь или не идёшь? А то я с Катериной. Она вон согласна. Пострел везде успел. У Катерины побывал, прежде чем к Славке зайти. А вон и она стоит в своих золотистых туфельках. Рыжина с волос сходит, у корней они русые. Значит, и вправду светленькая? Катерина в каком-то коротком платьице, больше раздетая, чем одетая.

– А купаться будем? – спросила она. – Плавки брать?

– Ты как на бал, – оговорил её Славка, – там болотина. Сапогиболотники надо.

– А босиком можно?

– Можно, – великодушно разрешил Кирка.

Верочка тут как тут. В авоське аккуратный пакет с провизией. Сама в белой панаме.

Славке хотелось, чтоб Катерина обратила на него внимание. По дороге он принялся рассказывать о храброй уточке, которая защищала своих утят-хлопунцов от вороны, а ещё о белках, которых видел в бору.

Кирка цыкнул зубом.

– Сколько ты знаешь, я больше забыл, – пренебрежительно бросил он. Славка увял и сразу замкнулся, хотел даже бросить корзину и уйти, но сдержался. Вредина и нахал этот Кирка. Перед Катериной выстарывается.

– Вот видите, у меня шрам, – сказал Кирка и повернул голову, чтоб все видели его царапину на виске. Катерина потрогала тоненькую ниточку шрама. Верочка сочувственно спросила:

– А не больно?

Славка отвернулся: расхвастался Канин Нос.

– Короче, врачи сказали – полсантиметра – и был бы мне капец, – ответил Кирка. – Короче, целая история у меня была.

То ли врал по-крупному, то ли привирал слегка, но предстала перед ними история, которой хватило до самых рыбных канав.

Они шли, оставляя в мягкой пыли следы босых ног. У Кирки они были чёткие, твёрдые, у Катерины узкие ступни, у Верочки миниатюрные мягкие лапки и только у Славки лапищи чуть ли не сорок пятого размера. Он шёл позади всех. Уж очень бросались в глаза его грубые ступни.