Василий Лягоскин - Волшебник по залету. Книга первая. Малахитовый портал

– Да…, – протянул он, опять-таки про себя, – негусто у вас, ребята, кормят.

Сам Громов за годы работы в «Агрокоме» привык хорошо питаться, а так же одеваться, и вообще наслаждаться жизнью. Здесь же предложили тарелку с полосками какого-то вяленого мяса, лепешку средних размеров, очевидно каменной твердости, которую сразу захотелось постучать по этой самой тарелке, или голове того, кто ее выдал (а если конкретнее – то гному) … и все. Еще было пять фляг, персональные у каждого из группы. Громову, естественно, их не предложили. Да он и сам бы отказался прикладываться к чужой посудине. Только теперь он заметил, что пить, в общем-то не сильно и хочется. Хотя прошло…

– В пересчете на привычный тебе счет два часа пятнадцать минут, – сообщила Маша, – но это с момента моей активации. Разница с твоим прежним миром существенная. В здешних сутках тридцать местных часов; вместо привычной тебе семидневной недели декады, которых в месяце четыре. Ну, и месяцев в году десять.

– Всего, значит, четыреста дней… и мир все таки другой. Как-то я слишком легко отношусь к этому. Это не ты, подруга, накачала меня успокаивающим? Каким-нибудь пси-наркотиком?

– Про мир – это очевидно, – согласилась Маша, – и ничего удивительного в этом нет. На момент моего перехода в неактивное состояние планета цивилизации Самах с таким же самоназванием входила в космическое Содружества, точного числа Миров в котором мне было неизвестно…

– Это не актуально, – промычал Громов не совсем внятно, хотя делал это мысленно, – лучше подскажи, как мне это откусить.

Он как раз пытался разжевать и оттяпать зубами часть одной из полосок, которыми его угостили. Рот уже заполнился перечно-соленой слюной, а жесткие волокна никак не поддавались.

– Отрежь, – посоветовала Помощница.

Олег не успел спросить: «Чем?», – уставившись на лезвие ножика, которое словно само выросло из ладони. Хорошо, остальные за столом не поняли, что для него самого это тоже было полной неожиданностью. А может, поняли, но сделали вид, что это их никак не касается. Хотя на ус, конечно, намотали.

Управился он с ножом, лезвие которого было острым, как бритва, а может, еще острее, вполне успешно. Первый отрезанный кусок оказался во рту; лезвие пока «растаяло», а точнее, втянулось в один из тех браслетов на запястьях, которые стали частями жезла, а Громов вдруг помечтал:

– К этому бы мясу вяленому еще и пива пенного – крепкого, чтобы в голову ударило, а потом усыпило до самого утра. Сколько ты, говоришь, тут ночь длится?

Вопрос Маша, очевидно, посчитала риторическим. Ну, или посчитала парня достаточно разумным для того, что посчитать самому. А может, вообще молчала пристыженная – пива-то она поднести новому Носителю никак не могла.

– Нет, хорошо было бы, – он принялся мечтать дальше, – чтобы вот тут, посреди дастархана, оказался целый бочонок… гномьего, раз пошла такая пьянка. Или бутылочного, на крайний случай. Да хоть и в кувшине каком!

Сидел он боком к «столу»; попробовал сначала сесть так же, как устроился на своей циновке недоделанный орк, и как пытались его научить когда-то узбеки-однокурсники; то есть, поджав под себя ноги. Некомфортно было тогда, на мягкой кровати; неловко было и сейчас, на каменном полу. Хотя благодаря двойной защите артефактов жесткости камня он не ощущал. А сидел бы вот так по-оркски, или по-узбекски, точно свалился бы на спину, когда посреди стола действительно материализовалась последняя версия его мечтаний. Кувшин. С пивом – судя по мощному запаху пенного напитка, вырвавшемуся на волю из узкого горла.

Но и так он дернулся очень резко, и не было сомнений – теперь-то остальные точно отметили его ошарашенный вид. Отметили, но никаких действий предпринимать не стали. Даже слова не сказали. Хотя они – и слова и действия – прямо рвались из глоток; особенно из гномьей, или дарфовой, как обозвала коротышку Маша.

Вот этот буквально изнывал от желания схватить кувшин, и припасть к его горлышку. И Громов его в этом желании вполне поддерживал. Но пить из горла по очереди с незнакомыми людьми… или не совсем людьми…

– Еще бы кружек пивных, – попросил он неизвестно у кого, – можно даже без картонок.

– Что значит, «неизвестно у кого»? – попеняла его бестолковости Помощница, – ты только что распечатал один из пространственных слоев костюма. Импульсный выброс пси-энергии подтверждает это. Не очень значительный, кстати. Алгоритм понятен, я думаю?

– Не дурак, – проворчал парень, – нужно просто представить себе то, что положили в него раньше. Сам, или кто-то другой. И попросить вернуть на то место, на которое покажу. С кувшином угадал. А как угадать с кружками? Я каких только себе не представлял. Ага… нужно, чтобы были под стать кувшину. Может, прежний владелец спрятал его вместе… Оп-па! А фокус-то удался!

Вокруг кувшина действительно выстроились правильной окружностью шесть кружек. Вообще-то их количество Олег не оговаривал. Так что или костюм распознал его невысказанное пожелание; может, даже подсознательное. А может, их и было в запасников костюма, изготовленного в невообразимо далекие времена из паутины магических пауков, ровно полдюжины. Интересоваться и пытаться как-то экспериментальным путем выяснять это Громов не стал. Очень уж жалобно-нетерпеливым стал взгляд гнома.

Предводительница группы, предположительно Мира, кивнула – ему, или своим подчиненным – и Олег послушно наполнил бокалы. Осторожно, не пролив ни капли. Пена, кстати, тоже была на удивление «послушной» – поднялась тугой шапкой, но по наружной поверхности бокалов не потекла.

Ну, что мог сказать об этом пиве Олег? Ничего подобного он прежде не пробовал. Был по случаю в Чехии, но знаменитый «Козел», и его собратья даже рядом не стояли с содержимым этого кувшина. Олег пообещал себе выделить время, провести инвентаризацию запасников в слоях костюма. Ну, или найти то место, где готовят такие напитки. Кувшином, тем временем, овладел коротышка, который первый бокал выхлебал в три мощных глотка. Именно столько раз дернулся его кадык, когда посудина опустела.

Но прежде, чем заполнить его еще раз, гном повертел сосуд, обнюхал его (почему-то снаружи) и даже куснул за край. А потом произнес лишь одно слово. И Громов, ничуть не сомневаясь в правоте, велел Маше:

– Запиши последнее его слово в свой словарь. Переводится как «золото».

– Записала, – согласилась с ним Помощница.

Наблюдая, как коротышка ловко и уверенно заполняет бокалы, Олег, чуть захмелевший, лениво перебирал в голове блюда, которые он хотел бы увидеть сейчас на столе. Очередное «чудо» явилось, когда он опять вспомнил про однокурсников из солнечного Узбекистана. Особенно одного из них, Рустама, который бесподобно готовил плов…