Василий Лягоскин - Волшебник по залету. Книга вторая. Тайны Злого Леса

– Ко мне? – оркус вроде не удивился; не проявил никаких других эмоций.

До того самого момента, пока на столе – том его участке, с которого маг отодвинул пустую посуду – не появилась книга. Большой том с обложкой, потрепанной настолько, что не вызывало сомнений – эту книгу читали, или просто открывали много раз.

– Ну, или носили ее из одного хранилища в другое не один раз, – предположила иное Мира, – причем, не очень аккуратно.

Гром вскочил было на единственную ногу, но раньше него засеменил к магу, к книге, дарф. Оркус этот порыв друга понял, и оценил. Наверное. Потому что все эмоции его были направлены к тяжелому артефакту, бухнувшемуся перед ним с глухим стуком. Гром ласково погладил ладонью потемневшую и потрескавшуюся от времени кожу обложки и вопросительно посмотрел на мага. А тот кивнул, явно разрешая оркусу не только рассматривать книгу, но и попробовать ее прочитать. Тот зашевелил губами, медленно проводя по буквам; пока на обложке. И совсем скоро перевел на общий – гораздо быстрее, чем читал на неизвестном Мире, да и всем здесь, пожалуй, языке:

– «История необыкновенной любви графа Валойского и юной волшебницы Миры».

Глава подскочила на месте, утвердившись на ногах, а заодно и в возмущении – она решила, что Гром специально перевел чужое имя таким вот образом. Но Гром на ее порыв лишь пожал плечами:

– Тут так написано, Мира. Иначе перевести никак нельзя.

Рядом как-то тонко захихикал Артан, широко улыбнулся маг. И Дория присоединилась к ним своей улыбкой. Да и сама Мира после недолгой паузы расхохоталась:

– Послушаем, – решила она, – что там про меня написали…

– Вот об этом я и хотел попросить тебя, Гром, – не очень вежливо перебил ее маг, – а точнее, работу предложить. Вот.

Он достал, казалось, из воздуха большую, незнакомую для Миры золотую монету, и звонко шлепнул ее на стол – на то место, где недавно лежала книга.

– Хочу научиться этому языку, – начал он объяснять, – вдруг еще какая книга попадется. Так что я бы хотел, чтобы ты прочитал эту книгу вслух. С переводом, конечно. За эту вот монету. Есть, правда, еще одно условие…

Гром, собравшийся было согласно кивнуть, замер, смотря теперь на мага исподлобья, по причине так и не завершившегося кивка.

– Спать я хочу, – Олег даже показательно зевнул; не очень убедительно, на взгляд Миры, – а мешать вам тут не желаю. Так что я пойду к себе, вздремну… в общем, приду сюда, когда высплюсь. А вместо себя оставлю вот это.

Рядом с монетой материализовался кристалл – точно такой, какие маг недавно оценивал, а потом и сторговал у сквайда несколько штук. Но этот был тусклым, не пробуждавшим понимание, что внутри него таится что-то полезное.

– Это артефакт, – пояснил Олег, – который записывает голоса. А я потом заберу и прослушаю – когда время свободное появится. Так, постепенно, и выучу язык. Договорились?

– Договорились, – машинально кивнул Гром, не спрашивая разрешения главы, и кого-нибудь другого.

Он явно был мыслями уже под обложкой книги. Мира даже немного удивилась – неужели мрачного, нелюдимого с виду оркуса может увлечь какая-то слезливая история героев древности? Потом вспомнила – ее друга привлекает в первую очередь сам процесс чтения; разгадывание тайн, которые несут в себе маленькие закорючки, нанесенные другим разумным многие сотни, а может, тысячи зим назад. Олег, кстати, тоже был явно уже не с ними – словно где-то там, за пределами этой комнаты его ждало важное дело. Был ли таким делом обычный сон?

Ответить на свой вопрос Мира не успела. За магом только захлопнулась дверь, как со своего место сорвался альв, до того сидевший на стуле так, словно прирос к нему своим тощим задом. Ни Мира, ни даже Гром, сидевший ближе всех к книге на столе, и кристаллу рядом с ней, не успели как-то отреагировать, как тонкие пальцы руки, оставшейся единственной у искателя, схватили этот артефакт… два шага, и крышка другого артефакта Ушедших – утилизатора – открылась и тут же захлопнулась. А другие искатели, прежде всего сама Мира, лишь открыли рты в изумлении; до гнева дело пока не дошло даже в мыслях.

Но Алай ждать реакции сквайда не стал; закричал, заверещал тонким голосом:

– Не хочу! Не хочу, чтобы эта тварь подглядывала и подслушивала за мной! Все беды от него… все!! Вот увидите…

Что именно предстояло увидеть сквайду, Мира не узнала. И никто другой не узнал. Альв так же быстро, как взорвался этим негодованием, остыл – словно головню горящую в воду сунули. И шипел он при этом что-то неразборчивое очень похоже.

А Гром, с которого не успело слететь предвкушение от предстоящего таинства, имел теперь весьма обиженный вид. И Мира, тоже вернувшая себе равновесие на удивление быстро, кивнула ему: «Начинай, читай». Почему-то она была уверена, что Олег на эту ситуацию, глупую, и пакостную одновременно, отреагирует спокойно.

– Может, даже посмеется, – сказала она себе, – а для меня сейчас важнее, чтобы в сквайде была хотя бы видимость единства. Хотя, что тут уж о единстве говорить?…

А негромкий голос Грома, медленно переводившего повествование древнего автора, скоро начал завораживать. Мира перебралась на диван, к Дории, согнав с нагретого места Артана. Дарф поворчал, постаравшись все же не заглушить слов оркуса, специально на это время прибавившего громкость, и устроился у стены, опершись на нее спиной так, чтобы видеть всех; прежде всего, конечно, свою новую подопечную. Дория, кстати, тоже внимательно прислушивалась к рассказу, хотя не понимала ни слова – ни на общем, ни на давно забытом древнем языке.

Но скоро она начала сопеть носом, а потом и вовсе выдала негромкую руладу – девушка заснула. Сама Мира сопротивлялась сну дольше. Повествование действительно захватило ее. И, хотя часто хотелось смеяться, чем верить в выдуманные подвиги того самого графа Валойского, пару раз все же слезинки едва не выкатились из глаз. Очень уж долго и путано шли к своей любви граф и тезка главы сквайда. И во сне она, оказывается, продолжала сопереживать той Мире. И совсем не удивилась, когда бряцание оружия, стоны и крики умирающих людей и нелюдей в очередной битве, где победу, конечно же, должен был одержать граф, перекрыл другой голос – тревожный, предупреждающий, и такой знакомый.

Кричал альв. Он стоял рядом со стулом, с которым почти сросся в одно целое, и тыкал своей единственной рукой в экран. А там от уже привычных тишины и покоя не осталось даже следа. На пол – в то самое место, где прежде пугал своей основательностью пыльный круг, падали каменные блоки, а следом свалился какой-то артефактный механизм.

– Живой, – отметила Мира, глядя, как огромный железный жук, замерший было на камнях, подскочил на месте, на полудюжине длинных составных ног, – и очень опасный.