Лия Баранова - В ритме с тобой. 1-я и 2-я части

– Зря отвернулась, вид шикарный. – Он неприятно скалится.

– Ну, так смотри, наслаждайся. – Я натянуто улыбаюсь в ответ, хотя чувствую себя неуютно. – Можешь не ревновать, они не в моем вкусе.

Я нагло вру и не краснею.

Слишком сильный контраст между тем впечатлением, которое музыканты производят, находясь на сцене, и тем, как обыденно они ведут себя сейчас. Мне ткнули в спину, я оборачиваюсь и получаю в руки только что снятые брюки барабанщика с просьбой отнести в гримерку. Он уже снял верх костюма, его татуировка заканчивается на груди. Это огромный дракон, длинный хвост которого обвивает руку парня, а голова с раскрытой пастью покоится на груди, крыльями существо словно обнимает хозяина за ребра. Тату кажется мне интимной и я стараюсь не пялиться.

Краем уха ловлю команды режиссера, который разгоняет откуда-то взявшихся девчонок. Не сомневаюсь, что их провели за кулисы бесшабашные звезды, которым плевать на правила.

Спустя мгновение беру себя в руки и несусь с брюками в гримерку. Какой соблазн сбежать! Мне нужно всего две минуты, чтоб покинуть концертный зал через служебный ход. Потом минут за десять, максимум пятнадцать я добегу до гостиницы, она совсем рядом, адрес забит у меня в телефоне. Хватит с меня на сегодня восторженных девиц, которых практически волоком увели из-за кулис. И нет, я не ревную. Просто считаю, что если делаешь дело, будь умницей и не допускай таких тупых ошибок – не таскай за собой визжащую толпу. Их раздутое самолюбие от уменьшения во время выступления количества признаний в бесконечной любви не пострадает. Хотя, из зала им так кричат, что этого должно хватить даже самому заядлому честолюбцу.

Уже подхожу к двери, которая ведет на выход. Размышляю, что можно принять неспешный горячий душ, поставить на телефоне одну из песен АнТаРеС и с закрытыми глазами вспоминать, какими одухотворенными они кажутся на сцене. Это была моя фатальная ошибка. Потом я вспоминаю, как светятся синим цветом глаза солиста, слышу его голос, приглушенный разделяющими нас стенами. Ноги сами несут меня к сцене. И вот я уже стою на прежнем месте, рядом со мной снова фальшивит рыжий, и я ощущаю странное умиротворение.

После концерта все вымотанные мы собираем реквизит, упаковываем костюмы, которые отправятся на чистку, монтировщики разбирают декорации. Инструменты уносят сами музыканты. Мимо меня проходит синеглазый солист и с улыбкой интересуется, как мне концерт. Вот и что ему ответить? Нет ни малейшего желания петь дифирамбы, а то потом запишут в клуб сумасшедших фанаток, проблем не оберусь. Я пытаюсь состроить умное лицо и выдаю:

– Это, конечно, не совсем то, что я обычно слушаю. – Бросаю на Алекса многозначительный взгляд. – Но очень не плохо.

Парень хмыкает, проводит рукой по своим и без того взлохмаченным волосам и продолжает сверлить меня взглядом. И что ж тебе надо, болезный? Сверлю его взглядом в ответ. Наши гляделки прерывает Станислав. Он бесцеремонно встает между нами, спиной ко мне:

– Пора отдыхать, утром рано выезжаем. – Барабанщик подхватывает коллегу под локоть и уводит за собой.

– Хорошо вам отдохнуть, ребята. – Кидаю им вслед. Они оборачиваются с хмурыми лицами. А что я такого сказала? Машу ручкой. Алекс зачем-то отвечает, что они не вместе отдыхают. Я пожимаю плечиками и отвечаю, что это их личное дело. Оба становятся еще мрачнее. Нет, ну что я такого сказала?

Всю ночь мне снились музыканты. Я снова стояла за кулисами, а они выступали на сцене. Сердце замирало, я сжимала рукой занавес, возле которого оказалась. Все было восхитительно. А потом занавес упал. Рядом со мной оказался почему-то мой орущий директор. Вадим Александрович объявил всем, что я, истинная бездарность, провалила работу, сорвала концерт и буду из своего кармана компенсировать билеты всем зрителям. А самым страшным в этом сне был момент, когда ко мне подошли парни из группы и сказали, что разочарованы и не хотят больше никогда меня видеть. Они отвернулись и стали уходить, я побежала за ними, но не могла догнать. Было такое чувство, что я теряю что-то очень ценное. Я плакала, грудь сжимало чем-то тяжелым, но они слишком быстро удалялись, мне никак не удавалось их догнать.

Я проснулась, сжимая в кулаках одеяло, по щекам текли слезы. С хрена ли мне реветь из-за каких-то самовлюбленных павлинов? Мне на них вообще наплевать, пусть думают, что хотят. Разозлившись не на шутку, я приняла быстрый душ, оделась, оставила чемодан с вещами у двери и вышла в фойе. Настроение было боевое. В смысле, я готова была биться с кем угодно по поводу и без.

На завтрак уже вылезали мои коллеги. Я быстро прошмыгнула к дальнему столу в надежде оккупировать его в единоличное пользование. Заказала себе запеканку, сок и пирожное. Пока ждала еду, тайком поглядывала на людей вокруг. Наткнулась взглядом на мрачного Алекса. Я уже привыкаю видеть его с таким выражением на лице, если он не на сцене. Как его вообще терпят? Вечно чем-то недовольный. Между бровей залегла морщинка. Это странно, он же совсем молодой, лет двадцать. Наверное, поэтому у него на лбу в беспорядке постоянно разбросаны пряди смоляных волос, это не часть образа, это необходимость, чтоб скрыть морщины. Говорят, люди чувствуют, когда на них смотрят. Я вполне разделяю эту теорию. Вышеупомянутый музыкант оторвался от своего телефона и уставился на меня. Глупо отворачиваться и делать вид, что он меня не спалил. Поэтому я широко улыбаюсь и машу ему ручкой.

Это была моя фатальная ошибка. Алекс улыбнулся в ответ, встал со своего места и направился ко мне. Улыбка сползла с моего лица. Я хотела было от отчаяния стукнуться головой о столешницу, но постеснялась. Парень приблизился, поздоровался и спросил разрешения сесть со мной.

– Тут обычно сидит Антон. – Я прикидывала, что если заказ принесут быстро, я успею свалить до прихода рыжего чудовища. Но из него можно сделать щит от навязчивого парня.

– Столик на четверых. – Алекс продолжал стоять на своем, но не сделал попытки сесть, пока я не дала согласия. Оценила. Не то, что вчерашний компаньон.

– Ладно. Садись.

– Ты Вероника? – Рассматривал меня брюнет, сидя напротив.

– А ты Алекс?

– Александр. – Шепнул мне, словно тайну открыл. – Но лучше называть Алексом.

Почти сразу принесли его заказ. Омлет с беконом, сырники и какао. Я тут же поняла, что с соком промахнулась. Горячее какао распространяло вокруг себя запах детства, уютного зимнего вечера и домашней выпечки.

– У них здесь очень вкусные сырники. Я вчера получил от них гастрономический экстаз. – Алекс улыбнулся и пододвинул к себе омлет, оставив сырники стоять на середине стола. – Я не буду против, если ты согласишься разделить их со мной.