Андрей Говера - Под серым небом

7 февраля. За окнами бушевала февральская вьюга, будто бы с крыши кто-то вытряхивал сахар из бездонного мешка, настолько высокую плотность снега на квадратный метр можно было констатировать. Обычный рабочий день для всех жителей города Лема.

Когда-то он был небольшим районным центром, из которого улетали на поиски новой жизни сотни человек каждый год, словно перелётные птицы в южные края. Молодежь уезжала в большие города на поиски новой жизни, источников, где бы они могли самореализоваться. Немногим это удавалось, а у кого получилось, те старались не вспоминать, откуда они выползли в свет. Однако с приходом инновационных высоких технологий и в связи со строительством целой серии крупных оборонных предприятий в Леме всё изменилось. Инвестиции потянулись в полуразрушенный поселок. Вся обыденная жизнь городка претерпевала стремительные изменения. За несколько сотен лет, в итоге, Лема стала настоящим постиндустриальным центром страны. Люди настоящего времени, не помнившие и не знающие ничего о прошлом Лемы, даже не догадываются о том, что представлял собой мир прошлого.

Шел 2856 год, в котором история и опыт прошлых поколений мало что значили для местных жителей. Они с гордостью листают страницы интерактивных книг в музеях, наивно считая, что их предками внесена хоть какая-то лепта в полное преобразование родного города. Конечно же, это не так.

Эндрю, как обычно, встал ровно в 7:00. Ни минутой позже. Пунктуальность – его второе имя. Мир стал педантичен, как никогда ранее. К восьми часам его ожидали на работе не менее пунктуальные коллеги. Обычно дорога до больницы занимала у Эндрю около сорока минут, поэтому двадцать минут после пробуждения он сам себе отводил на чтение новостей, утренний завтрак и игры со своей пушистой белой кошкой. Без этой белокурой подруги он не мог представить свою жизнь, даже несмотря на то, что у него была жуткая аллергия: сильно пощипывало в носоглотке.

Еще лежа в большой просторной кровати на две персоны, хотя и жил он один, не вставая, Эндрю вытянул левую руку перпендикулярно вверх и сделал три щелчка пальцами друг об друга. Трещало эхо, звуки щелчков бились об стены, как бешеные мухи о стекло, как вдруг:

– Привет, Эндрю, что снилось?

– Привет, Батти! Да ничего особенного. Всё как обычно. Расписание на следующий день. Симуляция предстоящих манипуляций. В следующий раз, пожалуй, я попробую бесконтрольный сон. Так будет гораздо интересней. В предсказуемом сне находиться неинтересно. Режим сонного планирования утомляет: не могу выспаться. Нельзя все же думать о работе постоянно. Ведь так? Как ты?

– Как обычно! Составила подробное расписание твоего предстоящего дня. Провела анализ погодных условий с течением времени. До конца твоего рабочего дня ожидается умеренная вьюга. С вероятностью 87% после 17 часов метель утихнет, однако теплее не станет. Посоветовала бы оставить Люси дома, но решать, конечно, тебе. Также я погладила твой костюм, он висит в гардеробе. Посуда помыта, напиток ожидает тебя в кружке. Открываю шторы. Включаю легкую и расслабляющую музыку. Из последних новостей. В мире началась массовая утилизация нейроуправляемых роботов последнего поколения. По сообщениям Министерства контроля за инновациями, быстрообучаемые системы стали чаще выходить из строя. Частые конфликты с более младшими моделями, а также причинение вреда имуществу планеты заставили представителей корпорации «Айзек» начать утилизационные мероприятия и прекратить выпуск новых моделей. Пиком негодования стал взрыв термоядерной бомбы на одном из островов в Тихом океане, где располагалась военная часть, что повлекло за собой череду сложно решаемых задач. Испытания новых моделей приостановлены на неопределенный срок. Если у твоих соседей есть в подчинении нейроуправляемые самообучающиеся машины, немедленно сообщи сотрудникам Министерства.

– По-моему, ни у кого не видел. Я с ними не общаюсь. А вообще, всё как всегда. Спасибо.

– Да, всё как всегда. Перехожу в режим экономии энергии.

Умный дом, конечно, вещь прекрасная. В 2856-м году к тому же многим людям эта система заменила друзей, кому-то домохозяйку, а кому-то и всю жизнь. Технологии достигли невероятных высот. Нейросети проникли практически во все сферы жизни. Они повсюду. Батти – одна из самых старейших систем управления жизнью и домом. Эндрю сознательно ее не обновляет, так как новое программное обеспечение подразумевает полностью самостоятельное принятие решений системой управления за владельца. Его это как-то сразу смутило, поэтому он решил оставить существующий порядок вещей без изменений. К тому же новое программное обеспечение с другой операционной системой, где пришлось бы разговаривать не с Батти, а с Мэтом. А разговаривал он исключительно мужским грубым голосом. Изменений не предусмотрено. Отзывы коллеги были смешанными, поэтому Эндрю решил оставить всё как есть. Это не привычка, нет. Просто женский голос казался ему более гармонично вписываемым в безлюдный интерьер мужского безликого жилища, в его внутреннее убранство и существование

Фасады зданий повсюду в Леме были однотипными. Существовали рабочие кварталы, как раз в таком и жил Эндрю, но были также и отдаленные от Лемы на несколько десятков километров коттеджные поселки, где красовались всем на загляденье огромные неординарные по форме и исполнению дома. В рабочих кварталах всё было просто, серо, одноэтажно, однако местные старались превратить внутреннее убранство жилья во что-то неповторимое. Далеко не у всех это удавалось. Практически у всех жителей попытка разнообразить быт превращалась в пазл, заключающийся в том, что нужно было смиксовать, расставить, переставить как-нибудь «интересно» по жилой площади бытовую технику, кровати, компьютеры и другое.

Эндрю жил в доме капсульного типа. Большая серая капсула, похожая на пилюлю противовоспалительного препарата, широкая дверь прямо посередине и два небольших круглых окна, больше напоминающих иллюминатор подводной лодки. Внутри же жилище Эндрю было не так однозначно и безвкусно исполнено. Огромное пространство в сто квадратных метров было заполнено предметами и различной техникой так, будто художник-экспрессионист пытался поместить мысли на холст, накидывая примерный набросок будущей картины. Кровать боковой спинкой была прижата к окну, поэтому всегда, когда Эндрю просыпался, тусклый солнечный свет, пытающийся пробиться сквозь серое небо индустриального города, неизменно косыми лучами пронзал его грудь и шею. Через всю комнату, напротив постели, стоял «небольшой» домик, специально изготовленный для любимой кошки Люси.