Иван Стародубов - Ты будешь счастлива, Оксана…

Я ненавидел и боялся этого сорокалетнего красавца в белом халате с чёрными, как смоль, волосами и аккуратной бородой. Он больше был похож не на еврея, каким был по национальности, а на моджахеда, не знавшего ни жалости, ни сострадания…

Я хожу по кладбищу, находя десятки своих знакомых по психбольнице. Вот Слава Косачёв, заядлый чифирист и большой любитель «колёс». При всём при этом он ни разу меня не обидел. Я не знаю, от чего он ушёл… Вот мой старый друг Саша Кабунин. Как-то умудрился при всех своих недугах до шестидесяти пяти лет прожить. Аккуратно втыкаю искусственный цветочек в его могилку. Вовка Болтунов, Женя Костина, Юрка и Вадим Двугловы, Виталий Шпагилев… Все из нашей психушки, а сколько ещё не найдено…

Прости их, Господи, и упокой их души!

Мне грех сейчас жаловаться на жизнь, всё это в прошлом. Но я вздрагиваю от очередного кошмарного сна, рядом посапывает, как ребёнок, моя вторая жена.

– Спи, любимая! Не для тебя эти кошмары.

Я хожу в очередной раз по рынку, чтоб достать тебе заветный букет ярких хризантем.

– Нет, хризантем, пожалуй, не надо… Вон те, пожалуйста, розовые розы! – говорю я молоденькой, темноволосой продавщице, совсем ещё девочке, лет двадцати.

Набираю большой букет, прошу девушку подобрать упаковку и связать алой ленточкой с красивыми блёстками. Вот это настоящий сюрприз моей любимой! Вот милая обрадуется! С ума сойдёт от счастья!

Я захожу в отдел ВИННЫЙ МИР и беру несколько бутылок ЦИМЛЯНСКОГО. А теперь моей возлюбленной сладенького! В кондитерских лавках полно народу. И немудрено. Многие, несмотря на нехватку денег, хотят потешить себя и своих чад хоть самыми дешёвыми карамельками и печеньем. Я покупаю бисквитно-сливочный торт, шоколадные конфеты подороже и круглое творожное печенье.

– Ишь, затарился! – зло шипит полунищая старуха с противной физиономией и костлявым подбородком.

– Денег, что ли, много? – вторит ей, ухмыляясь, конопатый мужик, лет на двадцать постарше меня.

Я окидываю их презрительным взглядом и ухожу от греха подальше. Завидно им. Старуха всю жизнь над копейкой трясётся. А мужик пропился весь до нитки, ему уже давно никто не даёт в долг, знают, что не отдаст. Ворует, гад, по ночам, ментов на него нет. И как жена такого терпит? Если она ещё у него есть…

Долго размышлять мне не приходится, надо ещё захватить мне сервелатика и хорошего свежего сыра для нарезки. Эх, гулять так гулять!

Порядок! В одной руке – большой букет красивых цветов, в другой – сумка с продуктами, – праздник заказан!

Можно бы сводить любимую в какой-нибудь недорогой ресторан, но лучше всё-таки дома, в спокойной интимной обстановке.

Мимо проходят девушки, весело смеются. Я опять повеселел, стараясь забыть неприятный, завистливый базар никчёмных и примитивных людей. В конце концов, дома ждёт виновница торжества, и я просто обязан порадовать ей душу! Ах, моя милая, дорогая, единственная! Была бы такая возможность, и я подкинул бы тебя на седьмое небо! С этими фантастическими мыслями я поворачиваю к остановке. А вот и мой рогатый 2 2 Рогатый (просторечье) – троллейбус. !

Войдя в салон, не спеша показываю проездной билет кондукторше и присаживаюсь на дальнее место. Не люблю сидеть на передних. Слышать бабские укоры о неуступчивости мест и т.д. и т.п. Пусть им пионеры уступают! А я буду эгоистом.

Войдя в подъезд, не спеша поднимаюсь на второй этаж, открываю дверь тамбура, затем дверь своей квартиры.

Милая спит как ребёнок, подложив под голову руку.

Я смотрю на неё искренним, добродушным взглядом.

Любимая просыпается и вскакивает от радости, увидев огромный букет пылающих роз.

Открыв дверь в ванную комнату, я наливаю воду, разбавляя ароматной пеной. Бережно и аккуратно беру любимую на руки и погружаю в налитую тёплой водой ванну. Она продолжает повизгивать от восторга, не сдерживая эмоций. Как малого ребёнка я купаю её, а затем посыпаю лепестками из букета.

Из ванны так же на руках уношу роднулю на кровать, затем начинаю хлопотать на кухне.

Сыр и колбаска аккуратно порезаны, торт и конфеты разложены в специальной посуде. Погружаю всё на сервировочный столик на колёсиках, пузырёк ЦИМЛЯНСКОГО ставлю в центр. Всё это подвожу к кровати любимой.

– Мой пушистик, мой сладкий! Иди ко мне, – восторженно зазывает она меня, протягивая руки, затем обвивает ими мою шею и притягивает к себе. Наши губы сливаются в долгом блаженствующем поцелуе, сладком-пресладком, словно вересковый мёд. В порыве страсти мы забываем про праздничный ужин, я снимаю одежду. Наши тела погружаются в пучины интимного рая. Ласки и поцелуи – до бесконечности.

Мы будем с тобой навечно, любимая! Вместе, навсегда, с тобой вдвоём!..

Менты приехали за Васькой посреди ночи, их вызвала по телефону умудрившаяся выскочить на улицу тёща. Только недавно внагляк осмелевший дебошир похвалялся, что сейчас «зарубит топором всех – и жену, и детей, и тёщу, и весь наряд милиции, пусть попробуют только сунуться». Избитые в кровь молодая жена Райка Костомарова и двое детей Ванька с Анькой трясясь, жались в угол. Девятилетняя Аня плакала навзрыд, подвыпивший папаша рассёк губу, разорвал платье. Ещё меньше повезло Раисе: всё лицо было разбито ударами кулаков, под глазами выступили синяки, из носа текла кровь. У двенадцатилетнего Ивана была вывихнута рука и выбиты два зуба. Мальчик громко стонал от невыносимой боли.

Костомаров стоял и нагло улыбался, пребывая в пьяной эйфории.

– Ребята! А давайте выпьем! – Василий потянулся к полуразваленному столу за очередной бутылкой водки.

– Отставить! Стоять на месте! Руки за голову! – скомандовал сержант.

– А не пошёл бы ты на хуй! – гаркнул вконец оборзевший Костомаров и замахнулся на мента подвернувшимся под руку табуретом.

Накачанный и физически крепкий сержант милиции, ловко увернувшись от удара, свалил Ваську с ног и дал ему под рёбра. Дебошир охнул, согнулся пополам и, обессиленный, распластался на полу.

– Не трогайте батю! – вдруг вмешался мальчишка – бабушкины нравоучения любить своих родителей, какие они есть, не прошли даром.

Но менты Ваньку не слушали. Ловко скрутив Костомарова-старшего и защёлкнув ему на запястьях наручники, вывели пьянчугу из дома. Затем усадили в милицейский ГАЗик и увели в «обезьянник».

Раиса молча оделась и вышла следом за матерью. Садист сегодня вдоволь покуражился: жестоко изнасиловал жену, а потом избил её и детей. Пытавшуюся заступиться тёщу отшвырнул в угол, та поднялась и, с трудом дотянувшись до входной двери, выползла на улицу. На счастье, телефонный автомат находился поблизости. Пожилая женщина набрала номер милиции.