Татьяна Катушонок - Близкая даль. Мистический роман

– Не надо сгущать красок, – попытался успокоить девушку учитель. – Ребята наши крепкие, с поставленной задачей справятся…

Рогозин подошел к раскрытому окну и услышал, как Гольдман громко скомандовал: «Быстрей, ниже головы!..» На душе у физика стало тревожно. «Что, если на самом деле кому-нибудь станет плохо? Надо прекратить это безобразие…»

– Кх, кх… – нервно закашлялся Рогозин. – Вот что… Прочтите следующую тему, а мне надо ненадолго отлучиться…

Учитель вышел из класса и поспешил на выручку ученикам. Едва он достиг полосы препятствий, как услышал гневный окрик Гольдмана:

– Чего разлегся? Поднимайся!

Уставшие от муштры старшеклассники едва держались на ногах. Понукаемые Гольдманом, парни торопили друг друга, стремясь скорей преодолеть полосу препятствий. Одежда учеников была помята и испачкана, на руках виднелись ссадины, являвшиеся следствием подъемов и спусков по плохо отшлифованным вертикальным деревянным шестам. Представшая перед глазами учителя картина потрясла его до глубины души. «Он же их покалечит»… – разволновался мужчина. Увидев Стригунова, бездыханно лежащего на земле под горизонтальными брусьями полосы препятствий, Георгий Константинович бросился к парню.

– Юра! Ты живой? – взволнованно спросил учитель.

Рыжаков, ползший по полосе препятствий вслед за другом, понял, что с парнем что-то неладно, запаниковал и попытался встать, но ударился спиной о горизонтальную перекладину препятствия и рухнул на землю.

– Георгий Константинович! С Юркой что-то… – подняв голову, крикнул парень и выполз из-под ограждения.

Стоявшие в стороне мальчишки бросились на помощь преподавателю и общими усилиями вытащили Стригунка из-под горизонтальных перекладин. Рогозин взял парня на руки и отнес в тень, уложив его на траву, снял свой пиджак, скрутил его валиком и положил ученику под голову.

– Воды – быстро! – распорядился наставник.

– Понял… – кивнул Константин Николайчук и побежал в школу.

Рогозин, негодуя, глянул на директора, склонился над Стригунком и приложил пальцы своей руки к месту расположения артерий на шее парня. Почувствовав слабую пульсацию, мужчина с облегчением вздохнул: «Жив!»

– Вот, возьмите… – услышал он позади себя голос Головановой.

Учитель обернулся и увидел Зинаиду – девушка держала в руке графин с водой и с сочувствием смотрела на одноклассника.

– Нужно смочить ему лицо и грудь водой, – посоветовала девушка.

– Верно, – согласился Рогозин.

Зинаида смочила водой носовой платок, протерла грудь и шею Юрия, положила влажный платок на лоб однокласснику, села рядом и стала энергично растирать ему кисти рук. Константин Николайчук разыскал в школе завуча, рассказал женщине о случившемся и попросил аптечку.

– Ступай, я сама принесу… – ответила Гурьева, взяла из шкафа коробку с медикаментами и поспешила на помощь ученику.

«Только бы не умер…» – переживала женщина. Сердце ее учащенно билось, голову сдавило, словно железным обручем, а в ногах появилась такая слабость, что она едва добежала до полосы препятствий.

– Кому плохо? – отдышавшись после быстрой ходьбы, взволнованно спросила завуч и вдруг, закатив глаза, упала на траву, выронив из рук принесенную аптечку.

– Здрас-с… те! – растерялся Седельский. – Юрка без сознания, и она туда же…

Рогозин подбежал к женщине, приподнял ей голову и поинтересовался, как она.

– Ребята, дайте аптечку… – попросил мужчина.

Колька плеснул на руку воду и брызнул в лицо завучу. Его действие возымело успех – женщина открыла глаза и, посмотрев мутными глазами на присутствующих, простонала: «Умираю…»

– Этого еще не хватало! – раздраженно произнес директор. – Где аптечка?

– Вот… – протянул коробку Рогозин.

Гольдман растолкал толпившихся возле завуча учеников и стал рыться в аптечке.

– Безобразие… Ничего не подписано, – злился мужчина. – Что это за пузырек? – директор вынул из емкости пробку и понюхал содержимое. – Фу, гадость… Может, это? – мужчина вынул из коробки конверт с цифрой «№1».

«Наверное, это средство первой помощи, – решил глава школы, – оно мне и нужно…» Мужчина открыл конверт и сыпнул часть содержимого в кружку, протянутую Седельским.

– Налейте воды, размешайте и дайте выпить завучу! – распорядился директор.

– А сколько воды лить? – уточнил Рыжик.

– Плесните на глаз, – ответил Гольдман.

Отойдя в сторону, он достал носовой платок и промокнул выступивший на лбу пот.

– Ну, и жара – хоть раздевайся… – раздраженно произнес мужчина.

Дмитрий Мохов заметил, что веки Стригунка дернулись, и радостно провозгласил:

– Юрка ожил!

Рогозин и Зинаида склонились над Стригунком.

– Воды… – облизнув пересохшие губы, простонал парень.

Костик Николайчук плеснул в кружку воды и протянул Головановой. Девушка приподняла голову пострадавшего и напоила его, тот пришел в себя и в изумлении посмотрел на одноклассников.

– Что случилось, почему я лежу? – поинтересовался парень.

– Ты потерял сознание, – пояснила девушка.

– Правда? – удивился Юрка.

– Еще бы, распластался под полосой препятствий и ни гу-гу, мы уж думали – ты помер… – произнес Мохов.

– Не говори ерунды! – прицыкнула на него Зинаида.

– Пить очень хочется, – произнес Стригунок.

– Один момент… – засуетился Рыжик.

Рогозин увидел, что парню стало лучше, успокоился и переключил внимание на завуча. Намочив в холодной воде полотенце, принесенное Николайчуком, мужчина приложил его ко лбу учительницы. Гурьева вздрогнула и открыла глаза. Зинаида оставила одноклассника, подошла к завучу и, приподняв голову женщины, напоила водой.

– Как вы, голубушка? – поинтересовался Рогозин. – Напугали вы нас…

Женщина внезапно вскрикнула и схватилась руками за живот.

– Ой, о-ей!.. – запричитала Гурьева.

– Что это с ней? – удивился Мохов. – Только что не подавала признаков жизни, а теперь очнулась и кричит…

– Слышишь, как голосит – значит, плохо ей, – ответил Рыжик.

В этот момент в глубине чрева завуча послышалось громкое урчание, женщина скорчилась от боли и застонала.

– Неспроста это, – заметил Седельский. – Такая канонада – это не шутки…

Гурьева, словно выброшенная на сушу рыба, глотала ртом горячий воздух, с трудом терпя колики в животе.

– Мама дорогая, что это? – стонала женщина, лицо завуча побледнело, кожа на губах пересохла, а на лбу выступила испарина.

Константин Николайчук протянул учительнице руку и попытался ее поднять, но очередной приступ боли вынудил женщину упасть на колени.

– Отойди, я сам… – отстранил ученика Рогозин.

Учитель взял женщину под мышки и потянул вверх.

– Оставьте, дайте мне умереть, – сквозь слезы произнесла женщина, решив, что пришел смертный час.